Анджей Сапковский ""

Пришел день летнего солнцестояния, а за ним магическая ночь, самая короткая в году, когда в лесах цвел папоротник, а девушки, натершись ужовником, танцевали на мокрых от росы полянах. Ночь, короткая, как мгновение ока. Ночь безумная и светлая от молний.

* * *

Наутро после солнцестояния он проснулся один. На кухне ждал завтрак. И не только завтрак.

– Добрый день, Мозаик. Отличная погода, правда? А где Литта?

– У тебя сегодня выходной, – ответила она, не глядя на него. – Моя несравненная наставница сегодня вся в работе. Допоздна. За то время, что она посвятила… удовольствиям, накопилось множество пациенток.

– Пациенток.

– Она лечит бесплодие. И другие женские болезни. Ты не знал? Ну вот теперь знаешь. Хорошего дня.

– Обожди, не уходи пока. Я бы хотел…

– Не знаю, чего ты бы хотел, – прервала она. – Но это наверняка плохая идея. Лучше, чтобы ты со мной совсем не разговаривал. Сделал вид, что меня вообще не существует.

– Коралл больше не причинит тебе зла, я ручаюсь. Да ее и нет здесь, она нас не видит.

– Она видит все, что хочет увидеть, для этого ей достаточно нескольких заклинаний и артефакта. И не обманывай себя, будто имеешь на нее какое-то влияние. Для этого нужно кое-что большее, чем… – движением головы она указала на спальню. – Прошу тебя, не упоминай при ней моего имени. Даже мимоходом. Потому что она мне это припомнит. Пусть даже через год, но припомнит.

– Если она так к тебе относится… Ты не можешь просто уйти?

– Куда? – вспыхнула она. – На ткацкую фабрику? В подмастерья к портному? Или сразу в публичный дом? У меня нет никого. Я никто. И буду никем. Только она может это изменить. Я вынесу все… Но не надо добавлять, если можешь.

– В городе, – взглянула она на него после паузы, – я повстречала твоего дружка. Поэта того, Лютика. Он про тебя спрашивал. Беспокоился.

– Ты его успокоила? Объяснила, что я в безопасности? Что мне ничто не угрожает?

– Чего ради мне врать?

– Прости, что?

– Ты здесь не в безопасности. Ты здесь, с ней, из-за обиды на ту. Даже когда ты близко с ней, думаешь только о той. Она знает об этом. Но играет в эту игру, потому что ее это забавляет, а ты прекрасно изображаешь, ты чертовски убедителен. Но ты не задумывался о том, что случится, когда ты выдашь себя?

* * *

– Сегодня снова ночуешь у нее?

– Снова, – подтвердил Геральт.

– Это ведь уже неделя, знаешь?

– Четыре дня.

Лютик провел пальцами по струнам лютни в эффектном глиссандо. Огляделся по корчме. Сделал хороший глоток из кружки, вытер с носа пену.

– Знаю, что это не мое дело, – сказал он, необычно для себя отчетливо и твердо. – Знаю, что я не должен вмешиваться. Знаю, ты не любишь, когда вмешиваются. Но некоторые вещи, друг мой Геральт, нельзя обходить молчанием. Коралл, если хочешь знать мое мнение, принадлежит к таким женщинам, которые постоянно и на видном месте должны носить предостерегающие знаки. С надписью «Смотреть, но не прикасаться». Знаешь, как в зоопарке вешают на террариум с гремучими змеями.

– Знаю.

– Она играет с тобой и забавляется тобой.

– Знаю.

– А ты же просто-напросто отходишь после Йеннифэр, о которой не можешь забыть.

– Знаю.

– Так почему же…

– Не знаю.

* * *

Вечерами они ходили гулять. Иногда в парк, иногда на холм, возвышающийся над портом, иногда просто прогуливались по Коренному Рынку.

Посетили вместе аустерию «Natura Rerum». Несколько раз. Фебус Равенга был вне себя от радости, по его приказанию официанты только что не облизывали их. Геральт наконец узнал вкус тюрбо в чернилах каракатицы. А потом гусиных окорочков в белом вине и телячьей голяшки в овощах. Лишь сначала – и совсем недолго – ему мешал надоедливый и демонстративный интерес других посетителей зала. Потом по примеру Литты начал им пренебрегать. Вино из местных подвалов весьма в этом помогало.

Потом возвращались на виллу. Коралл сбрасывала платье еще в прихожей; полностью обнаженная, шла в спальню.

Он шел за ней. И смотрел. Обожал смотреть на нее.

* * *

– Коралл?

– Что?

– Молва гласит, что ты всегда можешь видеть то, что хочешь увидеть. Что тебе достаточно для этого нескольких заклятий и артефакта.

– Молве, – она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза, – надо будет, похоже, снова какой-нибудь сустав вывернуть. Это должно отучить молву трепать языком.

– Я очень тебя прошу…

– Я пошутила, – отрезала чародейка. В ее голосе не было ни следа веселья.

– А что конкретно, – продолжала она, когда он умолк, – ты хотел бы увидеть? Или вынюхать? Сколько будешь жить? Когда и как умрешь? Какой конь выиграет Большую Третогорскую? Кого коллегия выборщиков изберет иерархом Новиграда? С кем сейчас Йеннифэр?

– Литта.

– Так зачем тебе это, можно узнать?

Он рассказал ей о краже мечей.

* * *

Блеснуло. И вскоре с грохотом прокатился гром.

Фонтан тихонько журчал, бассейн пах мокрым камнем. Мраморная девочка окаменела в танцевальной позе, мокрая и блестящая.

– Фонтан со статуэткой, – поспешила объяснить Коралл, – не служат доказательством моей любви к претенциозной дешевке, равно как и моей податливости к высокомерной моде. Они служат более конкретным целям. Статуэтка изображает меня. В миниатюре. Когда мне было двенадцать лет.

– Кто бы тогда мог предположить, что с возрастом ты так похорошеешь.

– Это крепко связанный со мной магический артефакт. Фонтан же, а точнее, вода, служит мне для ворожбы. Полагаю, ты знаешь, что это такое, и на чем основана ворожба?

– В общих чертах.

– Кража твоего оружия произошла около десяти дней назад. Для исследования и анализа прошедших событий, даже очень давно прошедших, лучше всего и надежнее всего подходит онейромантия. Но для этого нужен достаточно редкий талант сновидца, которым я не обладаю. Сортилегия, она же клеромантия, тоже нам скорее всего не поможет, равно как и пиромантия с аэромантией, которые эффективны скорее для прослеживания судеб людей, при условии наличия чего-то, принадлежавшего этим людям… волос, ногтей, деталей одежды и тому подобного. К предметам, в нашем случае мечам, это применить не удастся. – А потому, – Литта смахнула с лица рыжую прядь, – нам остается дивинация, она же ворожба или прорицание. Как ты наверняка знаешь, с ее помощью удается видеть и предсказывать будущие события. Стихии помогут нам, ибо наступил воистину сезон гроз. Мы совместим дивинацию с кераноскопией, гаданием по грому и молнии. Подойди ближе. Возьми меня за руку и не отпускай. Наклонись и всматривайся в воду, но ни в коем случае ее не касайся. Концентрируйся. Думай о своих мечах! Интенсивно думай о них!

Он слышал, как чародейка проговаривает заклинание. Вода в бассейне реагировала, с каждой произнесенной фразой пенясь и волнуясь все сильней. Со дна начали подниматься огромные пузыри.

Наконец вода разгладилась и помутнела. А потом полностью прояснилась.

Из глубины смотрят темные фиалковые глаза. Локоны цвета воронова крыла ниспадают на плечи, блестят, отражая свет, словно павлиньи перья, вьются и волнуются при каждом движении…

– О мечах, – напомнила Коралл негромко и ядовито. – О мечах ты должен был думать.

Вода закружилась, черноволосая и фиалковоокая женщина растаяла в водовороте. Геральт тихо вздохнул.

– О мечах, – прошипела Литта. – Не о ней!

Чародейка произнесла заклинание под блеск очередной молнии. Статуэтка в фонтане разгорелась молочным блеском, а вода вновь успокоилась и очистилась. И тогда он увидел.

Свой меч. Касающиеся его ладони. Перстни на пальцах.

…из метеоритного железа. Прекрасно сбалансированный, вес клинка идеально равен весу рукояти…

Второй меч. Серебряный. Те же самые ладони.

…стальной сердечник, окованный серебром… По всей длине клинка рунные знаки…

– Я вижу их, – шепнул он громко, сжимая ладонь Литты. – Вижу свои мечи… На самом деле…

– Молчи, – она ответила еще более сильным пожатием. – Молчи и концентрируйся.

Мечи исчезли. Вместо них он увидел темный лес. Каменный ландшафт. Скалы. Одна из скал, огромная, превосходящая остальные, высокая и стройная… Необычной формы, в которую ее огранили ветра…

Коротко пенится вода.

Седоватый мужчина с благородными чертами лица, в черном бархатном камзоле и золотом, в блестках, жилете; обеими руками опирается о трибуну красного дерева. «Лот номер десять, – объявляет он громко. – Абсолютный уникум, невероятная находка, два ведьмачьих меча…»

Крупный черный кот крутится на месте, пытается достать лапкой качающийся над ним медальон на цепочке. На золотом овале медальона эмалью лазоревый дельфин nageant.

Река течет среди деревьев, под балдахином ветвей и свешивающихся над водой сучьев. На одном суку неподвижно стоит женщина в длинном обтягивающем платье.

Вода коротко вспенилась и почти сразу же вновь разгладилась.

Он видел море трав, бесконечную, до горизонта, равнину. Видел ее сверху, словно бы с птичьего полета… Или с вершины холма. Холма, по склону которого сходила вереница неясных силуэтов. Когда они поворачивали головы, становились видны неподвижные лица, невидящие мертвые глаза. Они мертвы, вдруг понял он. Это поход трупов…

Пальцы Литты вновь стиснули его ладонь. С силой плоскогубцев.

Блеснуло. Внезапный порыв ветра рванул их волосы. Вода в бассейне забурлила, закипела, покрылась пеной, встала волной, высокой, как стена. И рухнула прямо на них. Оба они отскочили от фонтана, Коралл споткнулась, он поддержал ее. Грохнул гром.

Чародейка выкрикнула заклинание, махнула рукой. Во всем доме зажегся свет.

Вода в бассейне, только что ревущий водоворот, была теперь гладкой и спокойной, лишь лениво брызгающая струйка фонтана чуть шевелила ее. А на них, хоть и залитых мгновение назад настоящей приливной волной, не было даже капли.

Геральт тяжело выдохнул. Встал.

– Это, в конце… – буркнул он, помогая встать чародейке. – Этот последний образ… Холм и вереница… людей… Я не узнал… Не имею понятия, что это могло бы быть…

– Я тоже нет, – ответила она чужим голосом. – Но это было и не твое видение. Этот образ был предназначен для меня. Тоже представления не имею, что он мог бы означать. Но у меня такое чувство, что ничего хорошего.

Гром становился все тише. Гроза уходила. Вглубь суши.

* * *

– Шарлатанство вся эта ворожба, – повторил Лютик, подкручивая колки лютни. – Жульнические картинки для наивных. Сила внушения, ничего более. Ты думал о мечах, ну так и увидел мечи. Что ты там еще будто бы видел? Поход трупов? Страшную волну? Скалу странной формы? Какой хоть именно?

– Что-то вроде огромного ключа, – призадумался ведьмак. – Или два с половиной геральдических креста…

Трубадур поразмыслил немного. А потом намочил палец в пиве. И начертил что-то прямо на столе.

– Похоже на это?

– Ха. И даже очень.

– Да чтоб меня! – Лютик дернул струны, привлекая внимание всей корчмы. – Да провалиться мне на месте! Ха-ха, дружище Геральт! Сколько ж раз ты вытаскивал меня из проблем? Сколько раз выручал? Оказывал услугу? Да не счесть! Ну, теперь моя очередь. При моей, возможно, помощи вернешь свои знаменитые мечи!

– Хм?

Лютик встал.

– Госпожа Литта Нейд, твоя новейшая пассия, которой настоящим возвращаю честь именоваться выдающейся ворожеей и несравненной ясновидицей, при помощи дивинации своей способом однозначным, ясным и не будящим никаких сомнений указала место, которое я знаю. Идем к Феррану. Прямо сейчас. Пусть через свои тайные каналы обеспечит нам аудиенцию. И выдаст пропуск на то, чтобы покинуть город, через служебные ворота, чтобы избежать конфликта с теми гетерами из кордегардии. Отправимся на небольшую экскурсию. Небольшую и в целом недалекую.

– Куда?

– Я узнал скалу из твоего видения. По науке это называется «карстовый останец». А местные жители зовут ее Грифом. Очень примечательное место, практически дорожный указатель к месту жительства персоны, которая действительно может кое-что знать о твоих мечах. Место, куда мы собираемся, зовется Равелин. Говорит это тебе что-нибудь?