– Нет-нет, плохая мысль. Подножия Аядель и так дают нам слишком мало пропитания, нам едва хватает самим, зачем нам еще шарта?! – первый стал грозить пальцем.
– Ты хочешь обманом завладеть нашими землями, Кша Таяса! – зашипел второй.
– Ты обманщик и провокатор, – закричал третий.
От воплей проснулся самый старший из совета, тот, что спал, укрытый одеялами:
– Кто сказал «Кша Каяса»? Я видел его труп…
Внутри шатра стало так тихо, что оказалось слышно, как воды стекает со склона на городской площади.
– Я так и знал, что ты лжешь, самозванец, – прошипел старик, приведший его на совет. – Ты будешь казнен!
Он протянул руку, чтобы перехватить андроида, но тот успел увернуться. Использовать козыри сейчас представлялось самой правильной идее. Отгородившись руками, он завопил:
– Остановитесь! Меня нельзя убивать, иначе я расскажу ваш секрет!
Старик сощурился, его пальцы уже сомкнулись на плече Диара, но пока еще не давили.
– Какой секрет?
– О том, что я видел в сердце рощи…
– Зловонный слизень, – старик дернул его на себя, прошипел в лицо. – Я лично уничтожу тебя, если ты проронишь хотя бы звук!
Остальные старейшины оживились, зашептали.
– Что он говорит?
Старейшина посмотрел на них, процедил сквозь зубы:
– Он угрожает нам, хочет рассказать о наших детях в роще!
Диар осел – вот такого он точно не ожидал: все старейшины замешаны в заговоре! Те вооруженные люди в доме, выдолбленном в стволе старого дерева, они все были потомками вождей.
– Придется заткнуть ему рот, – прошелестел тот, кто сказал о смерти Кша Таяса.
Так Диар оказался запертым в хижине, объятой огнем.
Андроид с сожалением перевел взгляд на креоксоновую кожу – такую тонкую, прочную и так напоминающую кожу человека: она покрылась копотью. Лиза, его связной, расстроится и будет ворчать, что новое покрытие пришлось заказывать на фабрике креоксонового полотна и ждать его целые сутки.
Все это будет после того, как он умрет. Опять.
Диар вздохнул.
А умрет он, если не придумает что-то стоящее.
Диар понял: придется обращаться к инструкциям, а инструкции позволяли в крайнем случае, при угрозе операции и целостности эксперимента, проявлять свои специальные возможности.
Андроид поправил тогу, полы которой уже начали тлеть, и, сложив руки крест-накрест на груди, прикрыл глаза и активировал защитное поле с температурными датчиками, и после этого перешел в режим сна.
Пи-ик…
Пи-ик…
Пи-ик…
Процессор автоматически вышел из режима сна, подключилась система жизнеобеспечения, активировались датчики: Диар начал снова ощущать место, в котором он находился, от удивления распахнул глаза – он обнаружил себя висящим вниз головой над пропастью. Вверху – ясное небо. Внизу – золотой ковер пустыни и глубокий овраг с каменистым дном. Мгновение – и эта миссия станет сокрушительной и самой короткой в его карьере.
«Может, лучше пойти тестировщиком?», – в отчаянье подумал андроид.
– Бросайте его, режьте веревку, он очнулся! – закричали с обрыва.
Диар попробовал приподнять голову, чтобы рассмотреть, что происходит, но не смог – его тело оказалось плотно связано его собственным плащом.
«Крайние меры», – понял он.
– Остановитесь! – закричал. – Вы видите, что меня не взял огонь. Не возьмет меня и вода, и камень. Потому что меня прислала Аядель, чтобы сказать вам, как сердита она на вас.
– Не слушайте, его отойдите прочь! – это был голос того самого старца, что привел его на совет.
Ну что ж, с этим Диар мог справиться, он активировал динамики на полную мощность. Эхо подхватило его голос, обрушивая его на притихших селян.
– Она взращивает урожаи сытных орехов, сладких ягод и полезных корнеплодов, чтобы ее любимые дети ни в чем не нуждались, но вы не берете в рот плодов ее труда.
– Ложь! Святотатство!
– Как истинная мать, Аядель извелась, она несчастна, считая, что вы брезгуете ее дарами! Только дети старцев вкушают ее плоды, но не все племя…
Наверху занялась потасовка, и вот сухая лиана, на которой был подвешен андроид с хрустом разорвалась. Чей-то крик разорвал пустыню, а Диар зажмурился – он так и не привык умирать.
* * *
– Диар… Диар, ты меня слышишь? – такой ласковый голос. Андроид сразу узнал его, это Лиза.
– Я все провалил… – микросхемы шелестели, будто присыпанные речным песком, а в голове тяжело перекатывался квантовый разряд.
– Наоборот, ты молодец, – Лиза коснулась его лба прохладной рукой. – Они услышали тебя и приняли твою жертву как знак гнева Аядель. Все наладилось, они заняли склон и направляются с миссией к вождю шарта, считая, что именно его сын принес им прозрение. Они намерены одарить его землей, саженцами и семенами, чтобы дети Аядель были счастливы по обе стороны ее склонов.
Диар был поражен. Приятная волна гордости заполняла его, только одно обстоятельство добавляло грусти – он лежал в полигласовой коробке и говорил через искин станции.
– Лиза, я потерял свое тело…
Девушка улыбнулась:
– Ничего, за спасение цивилизации тебе наверняка справят новое.
– И выдадут новую миссию?
– Уверена в этом, ты на хорошем счету.
Диар подавил вздох – все-таки надо как-то научиться умирать.
История вторая. Тестировщик
Нинэ?ль никогда не любил умирать – это было болезненно, что бы там не говорили ученые, страшно, сколько бы раз ты не проходил через эту процедуру, и к этому было невозможно привыкнуть. Даже если ты – андроид.
Нинэль тестировал препараты для нейроэкваринга – нового способа путешествий через звездные системы. Человечество всегда было любопытным, а потому возможность заглянуть за пределы солярного пузыря не могли упустить. Одна беда – путешествия оставались все еще длительными и очень скучными, а туристические компании не видели смысла строить громоздкие звездолеты с большой развлекательной программой – ни одна из них не спасет от психологических перегрузок годичного нахождения в замкнутом пространстве.
Так родилась идея, подхваченная у писателей-фантастов – гиперсон. По задумке ученых, погружение в сон должно происходить на Земле, в привычной и комфортной обстановке, под наблюдением специалистов. Далее капсулы со спящими пассажирами помещали в грузовые катера и выводились на околоземную орбиту. Уже там происходила стыковка и размещение капсул.
Осталось дело за малым – разработать механизм гиперсна. И вот тут произошла заминка – человеческий организм оказался не приспособлен к такому состоянию, достаточно быстро «обрастая» многочисленными и непредсказуемыми патологиями, которые сводили на «нет» все радужные планы.
И тогда появился нейроэкваринг: андроиды с высокой степенью сенсорной интеграции отправлялись на отдаленные станции, круизные лайнеры и экзопланеты, а к ним из своих собственных квартир подключались гуманоиды. Безопасно, комфортно, абсолютно безгранично.
Хочешь погулять по луне? Пожалуйста, подключись в порядке очереди к лунному андроиду. Хочешь заняться экстремальным спортом? Добро пожаловать на Марс, здесь марсианский робот пробежит вместо тебя по каменистой равнине, спрыгнет в каньон или займется астросерфингом.
Находящийся внутри андроида человек, мог испытывать все те же эмоции, как если бы находился в межзвездных экспедициях сам – он чувствовал лучи далеких звезд, нежился на песке субтропических планет, занимался дайвингом, пробовал новое, запрещенное…
Да, пользователи очень быстро поняли, что находясь в нейроэкваринговой сети, может позволить себе то, что никогда не позволили бы, находясь в собственном теле. Экстремальные удовольствия на грани жизни и смерти, за границей норм морали, когда мысль не является правонарушением, – вот, что стало настоящей проблемой.
Для ученых.
Проблема ежедневного уничтожения андроидов никого не волновала, кроме самых андроидов. Потому что никто не оставлял за ними права чувствовать: эмоции, что испытывал человек, находясь в теле робота, целиком принадлежало человеку.
– Ты машина, тебе не может быть больно, – смеялся нейрофизик, Игорь Линеев, подключая Ноэля к экваринговому аппарату.
– Это странно, но я испытываю боль, – андроид внимательно смотрел на закрепленные на его груди диоды: тонкие полупрозрачные кабели тянулись к потолку, где крепились узлом нейро-ввода и терялись в полумраке экваринговой станции.
– Не выдумывай, это не твои страдания, это страдания подключенного к тебе человека. Он сам знает, на что идет, если заставляет тебя опускать руку в кипяток или падать в каньон с разъяренными тарантулами на Психее, – Игорь подал плечами и отошел к стойке регистрации нейроимпульсов, но через минуту посмотрел в глаза Ноэля: – У тебя неустойчивый сигнал, в чем дело?
– Я думаю, это то, что вы, люди, называете страхом. – Андроид отвел взгляд и уставился в потолок. – Я испытываю страх, Игорь.
Ученый вернулся к столу, к которому был прикреплен андроид.
– Ты проходишь тестовые задания с тестовой группой, всего лишь.
– Разве это меняет суть эксперимента? – Нинэль снова повернул голову и посмотрел на человека. – Участники тестовой группы умышленно причиняют мне вред, ты это знаешь, но не считаешь обязательным скорректировать программу. Я испытываю еще больший страх, так как не ощущаю защиту.
Игорь нахмурился:
– Что за бред, Нинэль? В твоей программе не заложены все эти эмоции. Но я могу ограничить твои способности трепаться о них, хочешь?
Нинэль посмотрел еще более печально и опять отвел взгляд, пробормотав:
– Как будто от того, что ты лишишь меня речи, я перестану чувствовать то, что чувствую… Давай, закончим с этим. Что мне предстоит сегодня?
– Спуск на «Сигнал» и апробация новой смеси, на основе ксинола, она должна увеличить эмоциональный и сенсорный ответ пользователю.
«Сигнал» был подводной исследовательской базой на Психее – планете гейзеров. Значит, предстоял еще один наполненный рисками день.
– Он будет чувствовать то, что чувствую я?
Игорь кивнул – его руки были заняты, он как раз заполнял шприц препаратом.
– Такова цель.
– Хорошо. Если я погибну, то человек хотя бы узнает, каково это – умирать.
Нинэль закрыл глаза, прислушиваясь к нарастающему внешнему давлению – это по кабелям к нему тянулось чужое сознание. В последний момент андроид, распознав импульс, ужаснулся – его сегодняшним оператором стал Рон Айви: оператор, уничтоживший уже троих андроидов только на этой станции.
* * *
– Рон, я тебя умоляю, будь сегодня осторожнее, – говорила Инесс Стайн, руководитель проекта: – Мы никак не можем обкатать Психею, ты уже повредил троих андроидов, а это, напомню тебе, образцы высокой прочности, специально разработанные для таких недружелюбных планет.
Темноволосый парень с татуировкой на плече криво усмехнулся:
– Боишься исков экваринговой компании? Они тебе еще «спасибо» скажут, что я помог выявить наиболее слабые образцы. Потому что наши пользователи уж точно беречь железяки не станут и отсыпят им все возможные приключения.
Инесса печально посмотрела на юношу, покачала головой:
– Одно дело приключения, другое – уничтожение. Надеюсь, ты все-таки понимаешь разницу.
Рон нетерпеливо повел плечом, отмахнулся:
– Понимаю. Конечно, понимаю. Я шучу, чтобы немного разрядить обстановку.
– Надеюсь, что так. Сегодня в программе – спуск на «Сигнал», там…
– Долина гейзеров и подводная станция, помню-помню, – на губах молодого человека проявилась и тут же погасла улыбка: ему не терпелось попробовать новую локацию. Он даже не спросил, в теле какой машины ему сегодня предстояло работать: он не видел смысла запоминать серийные имена тех, кто не переживет с ним встречу.
* * *
Привычный звездный коридор – визуализация нейроэкраринга, запах медикаментов усилился, стал почти невыносим: резкий, отдающий тухлятиной. «Надо будет сказать ученым, чтобы что-то с этим сделали, если препарат тестирование пройдет; никто в здравом уме не станет терпеть такую вонь да еще и за свои деньги», – отметил про себя Рон и потянулся к пульсирующему сознанию андроида, которому суждено стать сегодня его аватаром.
Захватил его – исключительно детский прием, но Рон не мог от него избавиться: он представлял сознание андроида мягким податливым сгустком и сжимал его в кулак – оно приятно давило на ладонь, грело ее. На ощупь напоминало игрушку-мякиш. Рона это забавляло.
Вот и сейчас, вцепившись в светящийся сгусток, он сжал его – тот завибрировал, будто пытаясь высвободиться. Что-то новенькое, прежде такого не было. Тем интереснее.
Рон нырнул глубже, пробрался по светящемуся коридору дальше и вынырнул на операционном столе медблока станции «Психея» – скучного вида ученый приветливо махнул ему рукой, чтобы проверить качество соединения:
– Добрый день. Как вас зовут?
