– А как же моя жалкая задница? – пробормотал Фабиано.
– Твоя задница в безопасности благодаря твоей сестре. Что бы Лука ни говорил, он всегда дважды подумает прежде, чем пустить тебе пулю в лоб. А вот в случае с Нино его ничто не сдерживает.
– Он меня не застрелит. Его следующая партия должна будет пересечь наши границы в ближайшие дни… Если верить нашим информантам в Мексике. Мы ее перехватим и возьмем в заложники его людей вместе с товаром до того, как встретимся с ним, а потом я отдам приказ освободить их в качестве жеста доброй воли.
– Наркота и несколько шестерок в заложниках не помешают Луке тебя убить, – проговорил Фабиано.
– Посмотрим, – изрек я. – Это единственное логичное решение.
– Твоя гребаная рассудительность меня просто бесит, – процедил Римо.
– Я – будущий муж, так что логичным выбором было бы отправить именно меня. Мы делаем это на моих условиях, Римо. Я не позволю вам двоим все испортить своей эмоциональностью.
– По-моему, он нарочно выводит меня из себя, – обратился Римо к Фабиано. Тот кивнул:
– Да, похоже на то.
– Тебя не так уж сложно взбесить, Римо.
Он взглянул на меня, сощурившись.
– Логично было бы отправить кого-нибудь вместе с тобой. Тебе не стоит ехать туда в одиночку. Возьми Фабиано.
Фабиано закатил глаза:
– Ага, возьми меня. Я ведь пуленепробиваемый только потому, что я гребаный Скудери.
– Возможно, твое присутствие разбередит слишком много ран Луки. Мы же не хотим начать с неправильного шага.
– Мне кажется, поезд уже ушел, – сказал Фабиано.
– Хочешь поехать со мной в Нью-Йорк? – с сомнением спросил я.
– Я бы предпочел поехать в Чикаго и убить своего отца, но если эта безумная свадьба между тобой и какой-нибудь несчастной женщиной из Семьи приблизит меня к этой цели, то я поеду в Нью-Йорк и поговорю со сраным Лукой Витиелло. Но не думаю, что он будет очень рад меня видеть. Он ни на одну гребаную секунду не поверит, что я изменился.
– А ты и не изменился. Если учитывать, как ты ведешь себя с Леоной, ты так и остался жестоким ублюдком, так что Витиелло не стоит тебе доверять, – высказал я свое мнение.
Фабиано смотрел то на меня, то на Римо.
– Так я еду или нет? Надо придумать, как сообщить об этом Леоне, чтобы ее не шокировать.
Римо покачал головой:
– Я должен поехать туда в качестве Дона.
– Вашу встречу мы прибережем на другой раз, когда Витиелло убедится, что польза семейных связей перевешивает удовольствие, с которым он отрезал бы тебе голову.
– Насколько я понимаю, это значит, что я поеду. – Фабиано встал. – Искренне надеюсь, что благодаря этой чертовой пытке у меня появится возможность убить отца, иначе вы оба останетесь передо мной в огромном долгу.
Я все еще не был уверен, что присутствие Фабиано нам как-то поможет. Да, он был братом Арии, но даже это не сможет обеспечить ему пожизненную защиту. О том, чтобы взять с собой Римо, не могло быть и речи. Мне нужно было убедиться, что Лука и Фабиано учтут мои доводы и не дадут своим непредсказуемым эмоциям взять верх.
Киара
Я, как всегда, стояла в стороне, достаточно далеко от танцпола, чтобы никто не посчитал своим долгом пригласить меня на танец, и не отрывала глаз от Джулии, танцевавшей со своим мужем, Кассио. Наши взгляды на мгновение встретились, и она улыбнулась. К моменту, как мне пришлось переехать к тете Эгидии и дяде Феликсу шесть лет тому назад, она уже съехала, но, несмотря на это, мы остались близкими подругами. Она стала мне ближе, чем кто-либо, особенно – мои старшие братья. После того, как нашего отца убил мой кузен Лука, им разрешили остаться в Атланте. Я вздрогнула от этого воспоминания.
Джулия была одной из немногих, кто смотрел на меня с добротой, а не с презрительной усмешкой. Я подавила желание обнять себя за плечи: казалось, мерзла я постоянно. Даже музыка не могла меня успокоить. Мне так хотелось поскорее оказаться дома и прикоснуться к клавишам пианино.
Моя спина напряглась, когда я заметила, что Лука направляется в мою сторону. Видимо, его жена, Ария, из жалости ко мне попросила его пригласить меня на танец. Лучше бы он этого не делал.
– Не хочешь потанцевать? – Он протянул мне руку.
С тех пор, как в прошлом году мне исполнилось восемнадцать, я была обязана посещать общественные мероприятия. Даже тетя Эгидия и дядя Феликс уже не могли найти предлогов, чтобы меня туда не отпускать. Меня по-прежнему многие избегали, хотя и не в открытую, но я ловила на себе взгляды, когда люди думали, что я не обращаю на них внимания.
– Это честь для меня, – тихо ответила я, приняв его руку. Мое тело противилось физическому контакту, но, взяв его под контроль, я последовала за Лукой на танцпол. Он был моим двоюродным братом, и я знала его всю свою жизнь, хоть мы и не были близки. У нас в семье было слишком много кузенов, чтобы поддерживать тесную связь с каждым.
Я постаралась приготовиться к тому мгновению, когда его рука окажется у меня на талии, чтобы не отпрянуть от него. Но как только его ладонь коснулась моего бедра, все мое тело судорожно сжалось. Лука взглянул на меня, но не отстранился. Видимо, он привык к подобной реакции. Учитывая его репутацию и размеры, даже обычная женщина захочет от него убежать. Я попыталась расслабиться в его объятиях, пока мы танцевали, но, осознав, что эту битву мне не выиграть, в конце концов сдалась.
– Твой отец был предателем, Киара. Я был вынужден его убить.
Я никогда не держала на него зла. Мой отец знал, какие последствия бывают у предательства, однако Лука, похоже, решил, что я не выносила его прикосновений именно по этой причине. Если бы это было так. Боже, как бы мне хотелось, чтобы дело было только в этом. Чтобы лишь его прикосновения приводили меня в состояние, близкое к панике. Я подавила воспоминания о тех ночах, которые меня сломили.
– Да, тебе пришлось это сделать, – согласилась я. – А я по нему и не скучаю. Он был плохим отцом. Я скучаю по матери, но ты ее не убивал. Это сделал мой отец.
Я начала проигрывать в голове мелодию, которую разучивала в последние несколько недель, надеясь, что она поможет мне успокоиться, но этого не произошло.
Лука кивнул.
– Я разговаривал с тетей Эгидией и Феликсом. Они переживают, что ты до сих пор не замужем.
Мне исполнилось девятнадцать, а я еще не была помолвлена.
– Кто же захочет жениться на дочери предателя? – пробормотала я. Впрочем, в глубине души я испытывала облегчение, ведь брак раскрыл бы секрет, который мне нужно было сохранить. Секрет, который в наших кругах сделал бы меня изгоем.
– Ты ведь ни в чем не виновата. То, что сделал твой отец, к тебе никак не относится.
Люди наблюдали за мной.
– Ты им это скажи, – бросила я, окинув взглядом публику, после чего испытала отвращение к собственному тону. – Прости. – Лука был Доном. Нужно было проявлять к нему уважение.
Он взглянул на меня с непроницаемым выражением лица.
– Не хочу выдавать тебя замуж за солдата[4 - низший ранг в мафии. – Прим. пер.]. Ты – Витиелло, поэтому должна стать женой одного из моих капитанов или подручных.
– Ничего. Время еще есть, – тихо молвила я, залившись краской от стыда. На самом деле времени у меня не было. Я становилась все старше, а то, что я все еще не вышла замуж и была дочерью предателя, только заставляло других больше обо мне сплетничать.
Наконец танец закончился. Я напряженно и торопливо улыбнулась Луке, прежде чем отойти в сторону, а потом сделала то, что мне удавалось лучше всего, – притворилась, что меня нет. Тетя, подбиравшая для меня скромные платья приглушенных оттенков из прошлогодних коллекций, определенно мне в этом помогла. Я не могла дождаться окончания рождественской вечеринки в доме Витиелло. Рождество приносило мне слишком много жутких воспоминаний.
Рождество. Семь лет назад
Мне никак не удавалось уснуть. Как бы я ни ворочалась в постели, всегда давила на один из синяков. Папа сегодня был в ужасном настроении. Мама сказала, что это как-то связано с тем, что мы находимся в Нью-Йорке. Завтра мы наконец вернемся в Атланту, и тогда его настроение улучшится. Скоро все наладится. Скоро папа решит все свои проблемы, и мы наконец будем счастливы. Я знала, что на самом деле это не так. Он никогда не будет доволен и не перестанет нас бить. Папа упивался своим несчастьем, а наши страдания лишь доставляли ему удовольствие.
На первом этаже что-то лязгнуло. Встав с кровати, я потянулась, попытавшись избавиться от боли в руках и ногах после утренних побоев. Звук, доносившийся из коридора, заставил меня подойти к двери, и я осторожно приоткрыла ее, выглянув в щелку.
На меня напал высокий мужчина. Что-то блеснуло у меня над головой, в деревянный дверной косяк вонзился нож. Я открыла рот, чтобы закричать, но мужчина зажал его рукой. Охваченная ужасом при виде огромного незнакомца, я стала сопротивляться.
– Ни звука. С тобой ничего не случится, Киара. – Замерев, я повнимательнее присмотрелась к мужчине. Это был мой двоюродный брат Лука, Дон моего папы. – Где твой отец?
Я указала ему на дверь в конце коридора, где находилась спальня моих родителей. Ослабив хватку, он передал меня в руки Маттео, другого моего кузена. Я не совсем понимала, что происходит. Зачем они пришли сюда посреди ночи?
Когда мама вышла из спальни, Маттео хотел меня увести. Ее полный ужаса взгляд остановился на мне, и уже через мгновение она, дернувшись, рухнула.
Лука бросился на пол, когда пуля попала в стену позади него. Оттолкнув меня, Маттео помчался вперед, и в тот же момент меня грубо схватил второй мужчина. Я не могла отвести взгляда от матери, смотревшей на меня безжизненными глазами.
В спальне с ней не было никого, кроме отца, и он ее убил. Она умерла. Вот так вот. Одна крошечная пуля – и ее нет.
Меня потащили вниз по лестнице, а потом вывели из дома и затолкали на заднее сиденье автомобиля. Там я осталась один на один со своим дыханием. Обняв себя, я поморщилась, дотронувшись пальцами до синяков на плечах. Я стала раскачиваться, напевая себе под нос мелодию, которую разучила несколько недель назад со своим преподавателем по фортепиано. В машине становилось холодно, но мне было все равно. Этот холод был приятным. Он действовал на меня успокаивающе.
Кто-то распахнул дверцу, и я в страхе отпрянула, подтянув колени к груди. Лука заглянул в салон. На шее у него была кровь. Ее было не так уж много, но я не могла отвести взгляда. Кровь. Принадлежала ли она моему отцу?
– Сколько тебе лет? – спросил он. Я ничего не ответила. – Лет двенадцать?
Я напряглась, и, захлопнув дверь, он сел впереди, рядом с Маттео. Они заверили меня, что мне ничто не угрожает. Но так ли это было? Я никогда не чувствовала себя в безопасности. Мама всегда говорила, что единственный момент, когда мы оказываемся в безопасности, – это момент смерти. И она ее обрела.
Кузены отвезли меня к пожилой женщине по имени Марианна, которую я никогда раньше не видела. Она была доброй и заботливой, но я не могла у нее оставаться. Согласно Кодексу, я должна была быть со своей семьей, так что меня отправили в Балтимор, к тете Эгидии и ее мужу Феликсу, который был там подручным мафии, так же как мой отец – в Атланте. Раньше я виделась с тетей лишь во время семейных торжеств, потому что они с моим отцом друг друга ненавидели.
Лука отвез меня к ним через пару дней после похорон моей матери. Я молчала, сидя с ним рядом, а он и не пытался завязать разговор. Мужчина выглядел сердитым и напряженным.
– Извини, – прошептала я, когда мы остановились напротив большой виллы в Балтиморе. С годами я научилась просить прощения, даже если не знала, что именно сделала не так.
Взглянув на меня, Лука нахмурился.
– За что?
– За то, что сделал мой отец. – В нашем мире самыми важными ценностями были честь и преданность, а отец нарушил собственную клятву и предал Луку.
– Ты ни в чем не виновата, так что и извиняться тебе не за что, – проговорил он, и на какое-то время я поверила, что это действительно так. До тех пор, пока не увидела неодобрение на лице тети Эгидии и не услышала, как Феликс говорит Луке, что, если они возьмут меня к себе, это плохо отразится на их репутации. Лука не захотел слушать, так что я осталась у них, и, в конце концов, они научились меня терпеть. Впрочем, не проходило и дня, чтобы я не осознавала, что я остаюсь для всех дочерью предателя. Я их ни в чем не винила. Еще с раннего возраста я понимала, что нет преступления хуже, чем предательство. Отец запятнал нашу фамилию, его поступок бросил тень на меня и моих братьев, и мы всегда будем расплачиваться за этот позор. У братьев был хоть какой-то шанс реабилитироваться, если они станут посвященными[5 - соучастник, заручившийся поддержкой другого посвященного в члены мафии и после этого ставший ее участником. – Прим. пер.], но я была девочкой, поэтому могла рассчитывать лишь на милосердие.
Сегодня
На лицах у людей, обращенных ко мне, читались жалость или отвращение, впрочем, в подобных сборищах худшим было не это. Нет, далеко не это.
Самым ужасным здесь было его присутствие. Он поймал мой взгляд с другого конца комнаты, и на лице его отразилось осознание того, что он сделал, и ликование по поводу того, что он у меня забрал. Он стоял рядом с моей тетей (своей женой) и своими детьми (моими двоюродными братьями). Те смотрели на него с почтением. От его взгляда у меня по коже побежали мурашки. Он не стал ко мне подходить, но мне хватило и этого плотоядного выражения в его глазах. Они были такими же, как и его прикосновения: в них были желание унизить и причинить боль.
Я не смогла выдержать этот взгляд. На теле у меня выступил холодный пот, а живот скрутило. Отвернувшись, я поторопилась в сторону женского туалета. Спрячусь там до окончания вечера, пока не придет время уходить вместе с тетей Эгидией и дядей Феликсом.
Я ополоснула лицо водой, не обращая внимания на то, что на мне был легкий макияж. К счастью, речь шла лишь о водостойкой туши и небольшом количестве консилера, который я нанесла, чтобы скрыть синяки под глазами, так что я почти ничего не испортила. Сейчас холодная вода была мне необходима, чтобы справиться с нарастающей паникой.
Дверь открылась, и в помещение проскользнула Джулия. Она была прекрасна в своем экстравагантном фиолетовом платье, сочетающемся со светло-каштановыми волосами. Сколько я ее помню, она всегда держалась уверенно. Видимо, именно так ей и удалось сохранить свой брак с Кассио, несмотря на большую разницу в возрасте.
Подойдя ко мне, она прикоснулась к моему плечу и нахмурилась.
– У тебя все нормально? Ты ушла с вечеринки.
– Неважно себя чувствую. Ты ведь знаешь, мне плохо, когда вокруг так много людей.
В ее взгляде появилось еще больше сочувствия, и я знала, что за этим последует.
– Лука его убьет, если ты ему расскажешь, что он натворил.
– Нет, – прохрипела я, бросив взгляд на дверь в ужасе, что кто-нибудь сейчас войдет и услышит, о чем мы говорим. Я часто жалела, что доверилась Джулии почти сразу после того, как все произошло, но тогда я была подавлена и не знала, что делать, а она всегда была ко мне добра. – Ты ведь поклялась никому не рассказывать. Ты в этом поклялась, Джулия.
Она кивнула, но я понимала, что мой ответ ей не слишком понравился.
– Да, поклялась, но считаю, что дядя Дюрант должен поплатиться за то, что сделал.
Услышав его имя, я вздрогнула, а затем повернулась к ней спиной и еще раз вымыла руки.
– Ты ведь знаешь, Джулия, что расплачиваться за это придется мне. В этом мире мало доброты, особенно по отношению к женщинам вроде меня. Я не смогу с этим справиться. Мне будет еще хуже, чем сейчас. Твоим родителям и так трудно подыскать мне мужа. А если правда выплывет наружу, то я умру старой девой. Они меня никогда не простят.
Она сжала губы.
– Мои родители никогда не относились к тебе так, как им следовало бы. Прости.
Я покачала головой.
– Ничего. Они меня приютили. Они никогда меня не били и сильно не наказывали. Могло быть хуже.
– Я могу спросить Кассио, вдруг тебе подойдет кто-нибудь из его людей. Среди его приближенных немало достойных мужчин.
Достойных. Кассио держал Филадельфию в ежовых рукавицах. Вероятно, его понимание достойного человека не совпадало с общепринятым. Впрочем, я не могла позволить себе быть чересчур разборчивой или осуждать других.
– Нет. Это может обидеть твоих родителей. Ты ведь знаешь, какие они.
– Ага, знаю… – нахмурилась она.
– Ты за меня не переживай. Я не спешу выходить замуж, – произнесла я. Брак бы меня окончательно погубил.
