– Я хочу сделать это сама, – выдавила я почти спокойным голосом.
Он ничего не ответил, и я не решилась взглянуть ему в лицо. Я возилась с пуговицами, и они поддавались мне, одна за другой. Это заняло целую вечность. Он молча ждал. Звуки двух дыханий – его, размеренного, и моего – прерывистого, – наполняли комнату.
Потом я вспомнила, что жених должен был разрезать на невесте платье с помощью ножа. Нино, видимо, об этом забыл. В конце концов, это тоже не было его традицией. У меня не хватило смелости ни напомнить ему об этом, ни застегнуть платье, чтобы он мог его разрезать. Тогда бы я и вовсе потеряла самообладание.
Я стянула платье, и оно упало к моим ногам. Теперь на мне оставались лишь бюстгальтер без бретелек и трусики. Я сбросила лифчик, но не могла набраться смелости, чтобы снять и трусики.
Нино смерил меня с ног до головы своими холодными серыми глазами.
– Украшения для волос тоже стоит снять. Тебе, скорее всего, будет с ними неудобно.
Я подавила нервный смешок, но все же попыталась ослабить тонкую золотую нить, находившуюся у меня в волосах. Дрожащие пальцы не позволили мне этого сделать. Нино подошел ближе, и я отпрянула. Его серые глаза встретились с моими.
– Я сниму.
Опустив руки, я кивнула.
Своими длинными пальцами он ловко вытащил из моих локонов украшения, а затем снова сделал шаг назад.
– Спасибо, – промолвила я.
Я заставила себя подойти к кровати и лечь на спину. Пальцами я касалась гладкой ткани одеяла.
Спокойно на меня взглянув, Нино подошел к постели. Высокий, мускулистый и убийственно холодный, он, казалось, совсем не нервничал. Потянувшись к ремню брюк, он его расстегнул. От ужаса у меня перехватило дыхание, и я посмотрела в сторону, стараясь не заплакать. Краем глаза я увидела, как он снимает боксеры и забирается на кровать: голый и решительный. Меня начало трясти. Я не могла с этим справиться.
Он коснулся моей талии, а затем его рука медленно скользнула вверх. Прикосновение было легким. Я отпрянула.
– Не трогай меня.
Он посмотрел на меня сверху вниз, и взгляд его был жестким и холодным.
– Ты же знаешь, что я не могу так поступить. Я не дам твоей семье повода считать Лас-Вегас слабаками, – он сказал это без тени жестокости. Просто констатировал факты.
– Я знаю, – прошептала я. – Просто не трогай меня. Просто делай что должен. – Если бы сейчас что-то предвещало то, что произойдет дальше, то я бы не смогла сдержать ужас.
– Если я тебя не подготовлю, то будет очень больно, – ответил он, впрочем, голос его звучал так, словно ему было все равно. – Будет лучше, если мы тебя расслабим.
Этого не произойдет.
– Просто сделай это, – просила его я. Боль – это нормально. Я могла с ней справиться.
Он еще пару секунд пристально на меня смотрел, а потом убрал руку с моей груди и сел. Пальцами подцепив край моих трусиков, он стянул их вниз. У меня в горле застрял низкий стон.
Поставив колено мне между ног, он раздвинул их, не сводя с меня серых глаз. Он медленно двигался, и мне захотелось, чтобы он прекратил это делать, чтобы перестал на меня смотреть. У меня в груди появилась паника, я попыталась силой подавить ее. Зажмурившись, я постаралась отвлечься от происходящего. Когда он опустился на колени между моих ног, меня сковал абсолютный ужас.
– Если не расслабишься, у тебя будут разрывы.
Я резко открыла глаза, и по моим щекам скатилось несколько слезинок. Он нависал надо мной, опираясь на одну руку. Высокий и сильный. Нет. Нет. Нет. Нет.
– Попытайся расслабиться. – Нино подошел ко всему с таким безразличием. Он взглянул на следы, которые слезы оставили у меня на щеках и шее, и они его совершенно не впечатлили. Я попыталась расслабиться, но это оказалось абсолютно невозможным. Мои мышцы сковал страх. Он едва заметно, почти неодобрительно, покачал головой:
– Не получается. Мне придется сильно надавить, чтобы пробить твои напряженные мышцы и полностью в тебя войти.
В моей голове снова стали проноситься воспоминания из далекого прошлого, и я ощутила, как к горлу подступила горькая желчь.
И тут что-то внутри меня… прорвалось. Что-то мрачное, полное страха и глубоко закопанное. Я уже не могла держать это в себе.
Из моего горла вырвалось душераздирающее рыдание, и мне стало больно от воспоминаний, которые оно принесло. Я крепко прижала ладони к лицу, а потом сжала их в кулаки и надавила на закрытые глаза. Стараясь выкинуть воспоминания из головы, я попыталась выцарапать их оттуда, точно так же, как тогда, много лет назад, исцарапала дядю. Но как и в прошлом, сейчас у меня не было выхода.
Я не могла дышать. Не. Могла. Дышать.
И мне хотелось умереть. Мне нужно было избавиться от боли. Я так не хотела снова переживать этот ужас.
Сильные руки обхватили мои запястья и потянули вперед. Я сопротивлялась и вырывалась, но они были непреклонны, пока мои кулаки наконец не оторвались от лица. Я резко распахнула глаза, мое зрение затуманили слезы. Сквозь пелену начала проявляться пара пронзительно глядящих на меня серых глаз, а потом они стали единственным, что я видела. Единственным, что я могла видеть, и всем, что имело для меня значение.
Такой спокойный. Бесстрастный. Холодный.
Именно в чем-то подобном я и нуждалась. На фоне наполненного ужасом ада он напоминал прохладный поток. Блаженно безразличный. Я пристально смотрела ему в глаза, смотрела долго, и он отпустил меня, после чего я впустила в легкие первый вдох. Я снова могла дышать, и лицо моего мужа стало четким, а взгляд его прищуренных глаз показывал, что он слишком много знал.
Опустив взгляд на его подбородок, я потянула руки, чтобы он ослабил хватку на моих запястьях. Он отпустил меня, и я положила ладони на колени. На свои голые колени. Он, тоже абсолютно голый, стоял возле меня. Судя по всему, во время панической атаки он меня усадил.
Да, это была она. Он понял, что со мной что-то точно было не так. Сглотнув слюну, я подтянула колени к груди.
Вот бы он меня сейчас убил. После того, как меня изнасиловал дядя, мне часто хотелось умереть.
– Что с тобой случилось? – без всяких эмоций спросил он меня.
Сначала мне захотелось солгать, но я врала слишком долго. К тому же у меня возникло ощущение, что он и так все понял.
– Мне было тринадцать, – начала я, но не смогла продолжить. Меня снова начало трясти, и он положил руку мне на плечо. На этот раз я от него не отстранилась. Прикосновение было слишком бесстрастным, чтобы вызвать у меня ужас.
– Тебя кто-то изнасиловал.
Это слово заставило меня почувствовать себя крошечной, грязной и никчемной. Я кивнула.
– Твой отец?
Я покачала головой. К тому моменту он уже был мертв, и он бы никогда этого не сделал. Он понимал, что меня бы это погубило. Он бил меня и кричал на меня, но никогда не прикасался ко мне подобным образом. Хотя, может, он бы и сделал это позже, если бы Лука его не убил.
– Значит, кто-то из твоей большой семьи. Такие девушки, как ты, обычно находятся под защитой. Видимо, это был кто-то из твоих родственников. – Я кивнула. – Кто это был? – настаивал он. – Дядя, который тебя воспитывал?
Я облизнула губы.
– Другой дядя.
– Долго? – Я подняла четыре пальца. – Четыре года? – Я покачала головой. – Четыре раза?
Всего четыре ночи, но с тех пор – каждый день. С тех пор.
– Мне каждую ночь это снится, – процедила я. Мне было приятно наконец кому-то об этом рассказать.
В любом случае, я была обречена. Я решила свою судьбу. Ничто больше не имело значения.
Я не осмеливалась поднять глаза, чтобы не увидеть на его лице отвращения и гнева из-за того, что ему отдали в жены кого-то испорченного.
– А знаешь что, – едва слышно добавила я, – добрый человек избавил бы меня от унижения, которым теперь станет встреча с моей семьей и жизнь в позоре, и убил бы меня.
– Добрый, может, и убил бы, – тихо молвил он. Смирившись, я подняла глаза. На лице у Нино заиграла жуткая улыбка. Глаза его оставались спокойными. – Но я найду мужчину, который это с тобой сотворил, и заставлю его ощутить тот же ужас, что ты – в ту ночь, и боль, которую он себе даже не представлял. И в конце концов, после того, как он долго будет молить о пощаде и потеряет всякую надежду, я подарю ему смерть.
У меня перехватило дыхание. Я просто уставилась на него. Больше ничего я делать не могла. Он отнесся ко всему так спокойно, но в глубине его глаз было что-то темное и опасное. Не по отношению ко мне. И я даже не смела надеяться, что все это могло быть правдой.
– А что ты сделаешь со мной? Я ведь не то, что тебе пообещали. Я не девственница.
Он взглянул на меня почти так, словно я ляпнула глупость.
– Мне все равно, девственница ты или нет. Это просто маленький кусочек плоти, который совершенно бесполезен. Но я все равно понимаю, какую важную роль он занимает в умах многих, даже в твоем.
– Тогда почему же ты разозлился, если тебя не волнует, что кто-то украл у тебя то, что ты сам хотел заполучить?
– Потому что этот кто-то украл то, что ты не хотела отдавать, – пробормотал он.
Я отвела взгляд, потому что дурацкие слезы навернулись мне на глаза. Мне были непонятны его реакция и он сам, если уж на то пошло. Я была наслышана о Вегасе: о том, как там поступали с женщинами, не отдававшими долг или как-то еще не угодившими Римо Фальконе. Я указала рукой на простыни:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71703604&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Notes
1
Представитель одной из высших ступеней мафии.
2
американская ветвь сицилийской мафии. – Прим. пер.
3
Руководящая должность в мафии, советник босса.
4
низший ранг в мафии. – Прим. пер.
5
соучастник, заручившийся поддержкой другого посвященного в члены мафии и после этого ставший ее участником. – Прим. пер.
6
разновидность покера. – Прим. пер.
