Неделя пути прошла на удивление спокойно. Мы дважды останавливались в придорожных тавернах, где нас принимали за обычных путешественников – семью небогатого торговца. В остальное время делали привалы в укромных местах, подальше от оживленного тракта. Лишь однажды нашу уединенную стоянку разделила семья с двумя мальчишками-погодками. Неугомонные сорванцы сразу покорили сердце Лорен своим искренним восхищением её боевыми навыками. К концу вечера она уже обучала их основам фехтования деревянными палками, терпеливо показывая правильные стойки и простейшие приемы.
И вот утро восьмого дня застало нас у подножия прибрежных холмов. Согласно карте и рассказам местных жителей, за следующим перевалом должен был открыться вид на Солхейвен – портовый городок, где располагалось поместье баронессы Марши, моей бабки по отцовской линии.
Я никогда не встречалась с баронессой лично, хотя возможность представилась, когда мне было десять. Тогда отец, движимый надеждой на примирение, привез меня в её поместье. До сих пор помню величественный особняк из серого камня, увитый диким виноградом, и просторный холл с галереей фамильных портретов. Я стояла там, завороженно разглядывая строгие лица предков, пока отец пытался убедить несговорчивого дворецкого устроить нам аудиенцию. Но гордая баронесса, не простившая сыну ни брака с моей матерью, ни отъезда из Сольтерры, сослалась на внезапную мигрень и отказалась нас принять.
И на протяжении всех этих лет баронесса Марша оставалась для меня загадочной фигурой, известной лишь по рассказам моего отца. Её суровый нрав и высокомерие вошли в легенды среди местной знати. Она так и не смирилась с выбором младшего сына, предпочевшего любовь титулованной невесте из соседнего графства. В её глазах брак с иноземкой, пусть и благородных кровей, оставался непростительным поступком. Тем удивительнее оказалось её последнее решение – завещать поместье и прилегающие земли мне, внучке, которую она так ни разу и не пожелала увидеть при жизни…
– Любопытное место, – прервала мои воспоминания Лорен, когда перед нами открылся вид на Солхейвен. Черепичные крыши домов спускались небольшими террасами к бухте, где покачивались на волнах рыбацкие лодки и торговые суда. Над портом кружили чайки, а на узких улочках, насколько можно было разглядеть с холма, царило оживление, характерное для прибрежных городков. – Как думаешь, мама, почему она все-таки завещала поместье тебе?
– Возможно, – задумчиво произнесла я, разглядывая возвышающуюся над городом старинную башню маяка, – в конце жизни она все же пожалела о своем упрямстве. Или это своеобразное извинение перед отцом… в любом случае первым делом нам необходимо заверить документы у бургомистра. Без этого завещание не будет иметь законной силы.
– А если он откажет? Ведь мы не подданные Сольтерры. По местным законам он вправе передать наследство баронессы любому горожанину.
– В таком случае придется искать пристанище в другом месте, – произнесла, ободряюще улыбнувшись дочерям. – Но прежде нам стоит хоть издали взглянуть на поместье, возможно, идти к бургомистру нам и не придется…
Дом баронессы стоял в отдалении от городка, возвышаясь на небольшом утесе, откуда открывался великолепный вид на гавань. Чтобы попасть к нему, требовалось обогнуть поросший вереском холм по старой, давно неезженой дороге. Отец часто вспоминал, как в годы его детства здешние поля золотились подсолнухами – дед был убежден, что солтеррийская земля идеальна для их выращивания. В те времена огромные амбары гудели от работы прессов, выжимающих душистое масло, которое затем развозили по всему побережью. Но после смерти деда некогда плодородные земли пришли в запустение, а в мой первый приезд я видела лишь, как на полях колыхалось море сорных трав, среди которых изредка все еще можно было заметить одинокие головки одичавших подсолнухов, упрямо тянущихся к солнцу…
– Как странно… – задумчиво протянула Амели, разглядывая сорванный цветок с характерными лиловыми лепестками и темной сердцевиной. – Разве выращивание кубрана не под строжайшим запретом в Сольтерре?
– Да, кажется, запрещено, – нахмурилась я, окидывая взглядом аккуратные ряды цветущих растений, простирающиеся до самого леса. Их серебристые стебли слегка покачивались на ветру, а воздух был напоен сладковатым дурманящим ароматом. – Когда мы были здесь с отцом, эти земли стояли заброшенными.
– Мама, можно я сорву несколько веточек? – с надеждой спросила Амели, бережно касаясь серебристых стеблей. – В старых травниках говорится, что даже капля настоя из свежего кубрана способна излечить самую тяжелую желудочную хворь.
– Сорви, – рассеянно кивнула я, натянув поводья, останавливая телегу возле двух молодых работников, расположившихся в тени старой яблони. Их корзины были доверху наполнены свежесрезанными стеблями, источавшими характерный пряный аромат. – Скажите, любезные, кому принадлежат эти поля?
– То мы не знаем, лейна, за сбором лейр Блез надзирает, – простодушно ответил веснушчатый парнишка с копной огненно-рыжих волос, но тут же охнул от тычка своего товарища. – Ой, то есть… запамятовал я. Бобби хозяин и полей, и растений, точно вам говорю.
– Благодарю за ответ, – произнесла я, отметив про себя эту странную оговорку и торопливое исправление. И, тронув поводья, я направила лошадь дальше по узкой дороге, решив все же взглянуть на поместье, пусть даже издали.
Час пути между благоухающими полями кубрана привел нас к цели. Старинный особняк, сложенный из серого камня, до сих пор впечатлял своей монументальностью. Стены, увитые одичавшим виноградом, казались единым целым со скалистым утесом. Массивные ворота из морёного дуба, украшенные бронзовыми накладками с морскими коньками – родовым гербом баронессы, наверняка и сейчас внушали уважение каждому, кто приближался к этому зданию.
Но величие особняка явно поблекло – ставни на верхних этажах покосились, черепица местами осыпалась, а некогда ухоженные дорожки заросли пыреем. Лишь небольшой огород за садом, где еще угадывались очертания клумб и аллей, говорил о том, что дом не полностью заброшен. Среди грядок виднелись аккуратные ряды капусты и моркови, а вдоль низкой изгороди тянулись кусты смородины с уже наливающимися ягодами.
– Здесь красиво… было, – задумчиво промолвила Лорен, соскальзывая с седла. – И вид потрясающий. Представляю, как величественно выглядел дом в дни своей славы.
– Да, вид действительно чудесный, – согласилась я, невольно залюбовавшись бескрайней морской гладью, где белыми точками двигались рыбацкие лодки. А внизу волны с мерным рокотом разбивались о каменистый берег, оставляя на камнях кружевную пену.
– Смотрите! – вдруг воскликнула Амели, указывая на старую беседку, почти скрытую разросшимся шиповником. – Кажется, там кто-то есть.
Действительно, в тени полуразрушенного сооружения промелькнул силуэт, но когда мы пригляделись внимательнее, там уже никого не было.
– Что ж, – произнесла я, поправляя сбившийся платок, – нам пора возвращаться в город. Нужно побеседовать с бургомистром о завещании, но прежде выясним, кто такой этот загадочный лейр Блез и почему на землях баронессы выращивают запрещенный кубран.
Обратный путь показался короче. Полуденное солнце заливало окрестности ярким светом, а морской бриз приносил соленую свежесть и крики чаек. Спускаясь по извилистой дороге, мы то и дело оглядывались на величественный силуэт особняка, который, казалось, провожал нас задумчивым взором пустых окон…
Городок встретил нас привычной дневной суетой. Из распахнутых дверей таверн доносились аппетитные запахи тушеного мяса и свежего хлеба, по мощеным улицам спешили по своим делам горожане. В порту царило оживление: загорелые грузчики перетаскивали тюки с товаром, скрипели канаты, пока трехмачтовик медленно швартовался у причала, а над всем этим кружили крикливые чайки, выпрашивая у рыбаков свою долю улова.
Рыночная площадь тоже встретила нас пестрым многоголосьем. Длинные ряды прилавков под навесами тянулись, насколько хватало глаз. Торговцы нахваливали товар на разные лады, покупатели увлеченно торговались, а между рядами сновали юркие разносчики с корзинами, источающими аромат свежей выпечки. В воздухе смешивались запахи копченой рыбы, заморских пряностей и пучков целебных трав, развешанных под навесами. А в рыбных рядах, уложенная на влажные водоросли, поблескивала чешуей утренняя добыча – серебристые макрели, радужные форели и пятнистые камбалы.
– Простите, как пройти к ратуше? – окликнула я пожилого торговца с куцей седой бородой, который неторопливо раскладывал связки темно-зеленых морских водорослей.
– А вон туда, – махнул рукой старик в сторону просторной площади за торговыми рядами. – Увидите высокое здание с часовой башней, на ней еще флюгер в виде корабля. Только телегу здесь придется оставить – на площадь с повозками не пускают.
– Спасибо, а вы не знаете, кто такой лейр Блез?
– Как не знать, – хмыкнул старик, расправляя спутавшиеся водоросли. – Помощник бургомистра. Но если вам надо решить вопрос с местом на рынке, то уж лучше к самому бургомистру идите. Сегодня как раз приемный день, к полудню обычно народу немного.
– Благодарю, – задумчиво протянула я, возвращаясь к дочерям, которые с интересом разглядывали лоток со сладостями, где горкой лежали медовые пряники, посыпанные орехами, и румяные булочки с корицей.
И, коротко обсудив план действий, мы оставили телегу у ворот рынка под сенью старого платана, чьи раскидистые ветви давали приятную тень. Рут и Тина вызвались остаться присмотреть за нашим скарбом, а мы с дочерьми в сопровождении неизменно собранного Говарда направились к ратуше пешком.
Пока мы шли к ратуше, в голове теснились тревожные мысли. Раз лейр Блез служит помощником бургомистра, значит городской глава наверняка осведомлен о незаконных посадках кубрана. А раз так, то едва ли он согласится заверить наши документы на наследство. Слишком велик риск, что новые владельцы поместья начнут задавать неудобные вопросы о происходящем на землях баронессы.
Я украдкой взглянула на дочерей, увлеченно беседующих о чем-то своем. На их лицах все еще сияли улыбки после утренней прогулки, а глаза светились предвкушением… И Рут с Тиной, что не побоялись последовать за нами в изгнание, и верный Говард, молчаливой тенью следующий за нами… Все они доверили мне свои судьбы. Я не имела права отступить не попытавшись. Даже если шансы получить наследство были призрачными, я должна была использовать любую возможность обеспечить безопасное будущее для тех, кто пошел за мной.
К тому же если бургомистр откажет, у нас останутся драгоценности, что Лорен вынесла из замка. Их должно хватить, чтобы начать новую жизнь где-нибудь в другом месте, но сначала нужно было узнать наверняка – действительно ли поместье потеряно для нас, или еще есть надежда обрести здесь новый дом.
С этими мыслями я решительно направилась к высоким дверям ратуши, где уже начинала собираться небольшая очередь из горожан, желающих попасть на прием к бургомистру.
Глава 9
Кабинет бургомистра поражал своим великолепием – массивные книжные шкафы из тёмного дерева поднимались до самого потолка, их полки прогибались под тяжестью внушительных фолиантов в кожаных переплетах. Через высокие окна с витражными вставками лился полуденный свет, играя на начищенной до блеска бронзовой чернильнице и расписывая узорами тяжелую столешницу из полированного дуба.
Сам лейр Натан, невысокий полный мужчина средних лет с аккуратно подстриженными усами и цепким взглядом карих глаз, восседал в своем кресле с видом человека, привыкшего к власти. Его темно-синий камзол, расшитый серебряной нитью по вороту – традиционный знак его положения – был безупречен, как и манеры.
– Увы, лейна Элизабет, но пока я не получу приказ его величества, я не могу заверить ваш документ, – проговорил он с отточенной учтивостью, сложив пальцы домиком. В его голосе звучало то особое сочувствие, которое чиновники приберегают для отказов.
– Приказ? – уточнила я, деликатно прикладывая уголок батистового платка к глазу. Тонкий аромат лаванды, которым был надушен платок, добавлял достоверности моей роли страдающей благородной дамы.
– Приказ о том, что вы не принадлежите к тем, кто каким-либо образом вредил нашей стране, – пояснил бургомистр, рассеянно поглаживая массивный перстень с печаткой на указательном пальце.
– Моя бабушка – подданная Солтерры… – начала я, намеренно позволив голосу дрогнуть.
– Я понимаю, но требования, – прервал меня бургомистр, разведя руками в примирительном жесте. – Я постараюсь ускорить данный процесс, но увы не все в моих силах.
– Но… где же мне и моим дочерям жить, – всхлипнула я, медленно поднимаясь с удобного кресла, обитого зеленым бархатом.
– Вы можете снять номера в таверне, – произнес мужчина, и в его голосе появились более теплые нотки. – Я дам распоряжение, и мой секретарь подскажет адреса приличных заведений. Или снять домик, правда, на окраине города… хотя для баронессы там… скромно.
– Нет, у меня дочери на выданье, и жить в таверне, значит погубить их репутацию, – отказалась я, гордо расправив плечи и одарив бургомистра безупречно светской улыбкой. – Мы поедем в столицу и будем смиренно просить об аудиенции его величество. Полагаю, он не откажет внучке той, что в свое время была близкой подругой его покойной матери.
Я сделала эффектную паузу, давая собеседнику возможность осознать значимость этой информации. Бургомистр, как и ожидалось, заметно напрягся, а его пальцы, до этого небрежно поигрывавшие печаткой, замерли.
– Кстати, я выкажу ему свое восхищение, – продолжила я с той же обезоруживающей улыбкой. – Разрешить выращивать кубран – это очень рискованно, ведь многие его советники были категорично против. Хотя настой из этого весьма опасного растения в небольшом количестве избавит от желудочной хвори.
В кабинете на мгновение повисла звенящая тишина. Секретарь, до этого момента деловито скрипевший пером в углу, застыл, словно громом поражённый. А чернила с его пера медленно капнули на документ, расплываясь уродливым пятном.
Упоминая кубран, я осознавала, что иду на огромный риск – не было никакой уверенности, что бургомистр знает о незаконных посадках на землях баронессы. И если я ошибалась, моя попытка шантажа могла обернуться катастрофой. Но годы при дворе научили меня читать людей, и сейчас я внимательно следила за малейшими изменениями в лице собеседника.
– Эм… да, – растерянно протянул бургомистр, и его реакция сказала мне всё, что нужно. Испуг, промелькнувший в карих глазах, нервное движение рукой к шейному платку, быстрый взгляд на побледневшего секретаря – каждая деталь выдавала его причастность. И я с трудом сдержала вздох облегчения – моя стрела попала точно в цель.
– И я также сообщу его величеству о том, какой вы рачительный хозяин, – продолжила я уже увереннее, заметив, как крошечная капелька пота скатилась по виску бургомистра. Теперь, когда я точно знала о его вовлеченности в незаконное предприятие и можно было немного усилить нажим. – На вверенных вам землях следите, чтобы они не пустовали…
– Хм… – пробормотала бургомистр, нервно дёрнув воротник камзола, словно тот внезапно стал ему тесен.
– Сегодня же поля в идеальном состоянии, – закончила я с той же обворожительной улыбкой. – А кубран выше всех похвал. Ваш заместитель лейр Блез отлично исполняет ваши распоряжения.
– Кхм… лейна Элизабет, – прокашлявшись, заговорил лейр Натан, промокая платком выступивший на лбу пот. Его холёные пальцы слегка подрагивали, а массивный перстень с печаткой тускло поблескивал в солнечном свете. – Столько забот навалилось, что я совершенно забыл, что его величество дозволил бургомистрам выдавать грамоты прибывшим из другой страны, которые желают стать подданными Сольтерры. Если вы не возражаете, то мы немедленно решим вопрос с вашим наследством, и вы уже сейчас сможете отбыть в поместье баронессы Марши.
– Оу… я конечно же с радостью стану подданной прекрасной Сольтерры, – восторженно воскликнула я, чувствуя, как сводит челюсть от бесконечной улыбки. В висках начало болезненно покалывать от напряжения поддерживать образ благодарной просительницы. А по спине струился холодный пот – один неверный шаг, одно неосторожное слово могли разрушить всё.
– Отлично, – проронил бургомистр, почти подбежав к массивному секретеру красного дерева, украшенному искусной резьбой в виде морских коньков. Его движения выдавали плохо скрываемую нервозность – он то и дело промахивался мимо нужных ящичков, а руки заметно дрожали, когда он перебирал документы. Наконец, после лихорадочного шуршания бумагами и позвякивания чернильницей, он с торжественной улыбкой, больше похожей на гримасу, вручил мне документ о подданстве.
– Лейр Натан, вы столь добры… – начала я, аккуратно принимая бумагу. Тонкий аромат свежих чернил смешивался с запахом сургуча. – Полагаю, вы позволите мне в течение двух лет, начиная с сегодняшнего дня, оплачивать в казну лишь десятую часть от налогов, пока мы не восстановим поместье.
Я сделала паузу, наблюдая, как желваки заходили на его щеках.
– А также думаю, что двух дней на сбор кхм… урожая более чем достаточно, и на полях, принадлежащей мне земле, больше не будут выращивать это растение.
– Конечно… – процедил сквозь зубы бургомистр. Его лицо приобрело интересный пурпурный оттенок, когда он повернулся к секретарю: – Ден, приготовь приказ о послаблении немедленно.
– Лейр… – протянула я, наслаждаясь моментом.
– Что-то еще? – нервно дернулся бургомистр. Его неизменная учтивая улыбка превратилась в оскал, а пальцы судорожно сжимали край стола.
– Спасибо вам, в наше время редко встретишь настоящего мужчину, который поможет несчастной вдове, – произнесла я с непритворной теплотой в голосе. В конце концов, он действительно помог, пусть и не по своей воле.
– Рад был помочь, лейна Элизабет, – проговорил лейр Натан и впервые за всю нашу беседу искренне улыбнулся. А в его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение – возможно, он оценил тонкость игры.
Покинув кабинет бургомистра, я позволила себе перевести дыхание только когда спустилась по широкой мраморной лестнице в прохладный холл ратуши. Лорен и Амели, терпеливо ждавшие меня в приемной вместе с Говардом, тотчас окружили меня с двух сторон.
– Ну что? – шепотом спросила Лорен, пока мы шли к выходу.
– Все получилось, – улыбнулась я, когда тяжелые двери ратуши закрылись за нашими спинами. – Более того, он освободил нас от большей части налогов на два года.
– Как тебе это удалось? – изумленно выдохнула Амели, заглядывая мне в лицо.
Говард, шедший чуть позади, понимающе хмыкнул, а его глаза хитро блеснули – старый воин сразу понял, какого рода переговоры состоялись в кабинете бургомистра. Дочери же едва не подавились смешком. Лорен прикрыла рот ладонью, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, а Амели закашлялась, пряча улыбку.
– Полагаю, лейр Натан оценил твои познания в ботанике, – не удержалась Лорен, когда мы отошли подальше от ратуши. В её голосе слышалась плохо скрываемая гордость за мою маленькую победу.
– Несомненно, – усмехнулась я, поправляя выбившуюся прядь волос. – А теперь поспешим к Рут и Тине. Нужно успеть добраться до поместья засветло…
Рыночная площадь встретила нас привычной суетой – звонкими голосами торговцев, звуками прибрежного говора и запахом свежей выпечки. Служанок мы нашли там же, где оставили – у старого платана, чья раскидистая крона давала приятную тень в разгар дня. Они хлопотали возле телеги, бдительно следя за нашими пожитками. Завидев нас, Рут тотчас выпрямилась, вопросительно вскинув брови.
– Собирайтесь, – скомандовала я, с триумфом махнув зажатыми в руке документами, на которых еще не просох сургуч. – Мы едем домой.
Глава 10
Старая калитка отозвалась протяжным скрипом, когда мы вошли во внутренний двор поместья. К моему удивлению, здесь царила чистота – ни единой сорной травинки между каменных плит, аккуратные клумбы с цветами у стены, даже розовые кусты вдоль дорожки были заботливо подвязаны бечевкой к колышкам. А в воздухе витал сладковатый аромат цветущих роз, смешанный с солоноватым морским бризом.
– Странно, – задумчиво протянула Амели, присев на корточки и проведя пальцем по чисто выметенным плитам. – Дом выглядит заброшенным, а двор… за ним явно кто-то ухаживает.
– И весьма тщательно, – согласилась Лорен, указав на аккуратно подрезанные кусты баралиса вдоль покосившегося забора. – Смотри, даже сорняки выполоты. Кто-то провел здесь немало времени с садовыми ножницами.
– Нда… – рассеянно кивнула, мысленно отметив чистоту двора, странно соседствующей со сломанной скамейкой. Да и сама дорожка явно требовала ремонта – местами плиты просели, образуя глубокие выбоины, в которых после дождя наверняка собиралась вода. А кое-где между камнями пробивались упрямые ростки мха, придавая старым плитам причудливый узор.
Фасад здания тоже нуждался в серьезном обновлении. Некогда величественные стены из серого камня местами потрескались, штукатурка осыпалась неровными пятнами, обнажая кладку, а на карнизах виднелись следы птичьих гнезд. Часть окон, конечно, была заколочена досками, остальные выглядели чистыми, без пыли и паутины…
– Что ж, посмотрим, что внутри, – ободряюще улыбнувшись дочерям, я потянула на себя тяжелая дубовую дверь, которая поддалась не сразу, словно неохотно впуская новых хозяев.
Просторный холл встретил нас прохладой и запахом лаванды, смешанным с соленым морским бризом, проникающим через открытые окна. Здесь, как и во дворе, царила удивительная чистота – ни пылинки на старинной мебели, ни паутины в углах. Высокие потолки с лепниной терялись в полумраке, а узкие лучи света, пробивающиеся сквозь витражные окна, рисовали на полу причудливые узоры.
Но следы запустения были заметны повсюду: потускневшие зеркала в тяжелых позолоченных рамах отражали бледные силуэты вошедших, выцветшие обои с морским рисунком местами отставали от стен, обнажая серый камень. Рассохшийся паркет, выложенный затейливым узором, жалобно поскрипывал под ногами. В углу примостился старинный сундук, чья крышка была покрыта глубокими царапинами, а бронзовые уголки потускнели от времени.
– Здесь так… пусто, – прошептала Амели, и её голос тотчас эхом отразился от стен.
– Зато чисто, – заметила Лорен, проводя пальцем по резной спинке старого, со сломанной ножкой, кресла. – Ни пылинки.
– Кто вы? – внезапно раздался тихий, но твердый голос справа, невольно заставив нас вздрогнуть.
Пока мы осматривались, из неприметной боковой двери, искусно замаскированной под панель, неслышно появилась пожилая женщина. Её небольшая, сухонькая фигурка, облаченная в простое серое платье с аккуратно повязанным передником, казалась удивительно хрупкой. Морщинистое лицо хранило следы былой красоты, а седые волосы были тщательно убраны под белоснежный чепец, накрахмаленные края которого обрамляли худое лицо. В голубых, все еще ясных глазах читалась настороженность, смешанная с любопытством.
– Я леди Элизабет, внучка баронессы Марши, – ответила я, делая шаг вперед, и половица под ногой тут же протестующе скрипнула. – А это мои дочери – Лорен и Амели. С нами капитан Говард и наши верные служанки – Рут и Тина.
– Ох, простите мою дерзость, благородные лейны, – всплеснула руками старушка, приседая в неглубоком реверансе. – Я Дори, служила здесь. Помогала на кухне при покойной баронессе. Она так любила мои пироги с морской рыбой… – старушка на мгновение замолчала, погрузившись в воспоминания, но тут же спохватилась. – После её смерти высокий лейр Дарен приказал вывезти все ценное, рассчитал слуг… Дом опустел. А мне податься было некуда, вот и осталась присматривать, в меру сил, конечно. Прибираю помаленьку, огородик в саду развела. Хоть какие-то свежие овощи к столу…
– Благодарю вас, Дори, – тепло улыбнулась я, тронутая преданностью старой служанки. – Вы можете остаться тут, мы позже обсудим условия вашей дальнейшей службы. А сейчас, не могли бы вы показать нам дом?
– Конечно, высокая лейна, – оживилась Дори, и в её глазах мелькнула искорка радости. – Прошу за мной. Только осторожнее на лестницах, кое-где ступеньки прохудились. Я-то знаю, где обходить, а вам с непривычки…
Поместье оказалось намного просторнее, чем выглядело снаружи. На первом этаже располагались парадная гостиная с выходом на террасу, где мраморные колонны все еще хранили следы былого величия, хотя плющ уже начал оплетать их основания.
– Здесь госпожа устраивала приемы, – пояснила Дори, проводя рукой по пыльной столешнице. – Весь цвет побережья собирался. Музыканты играли до рассвета, а на террасе накрывали столы с изысканными кушаньями…
– Красиво, – промолвила Амели, сделав несколько танцевальных па вокруг колонны.
Малая гостиная для утреннего чая сохранила немного мебели – пару кресел у камина и столик на гнутых ножках. А в просторной столовой главенствовал длинный дубовый стол, способный вместить не меньше двадцати гостей. Его темная полированная поверхность тускло отражала свет, льющийся через высокие окна.
– Этот стол даже лорд Дарен не смог увезти, – с плохо скрываемым удовлетворением сообщила Дори. – Слишком тяжелый, да и в дверной проем не проходит. Его ещё прадед баронессы заказывал, из цельного дуба вырезан.
