Правильный лекарь 5
Сергей Измайлов
Александр Склифосовский полон сил, энергии и решимости, чтобы продолжать продвигать науку и развивать медицину в мире магии. Много помощников и единомышленников это хорошо, но и много могущественных людей очень не хотят перемен и нововведений, вставляя ему палки в колёса. Только теперь он не полунелегал, а признанный правильный лекарь и методы его работы официально признаны министерством здравоохранения. Дела за малым – крутить колёса так, чтобы палки ломались.
Сергей Измайлов
Правильный лекарь 5
ЛЕКАРЬ 5
Глава 1
Остаток воскресенья я провёл с книгами и в медитации, занятиях с развитием ядра, в том числе с помощью золотого амулета. Вечером вышли с Катей погулять по парку и набережной, уже очень хотелось освежиться и подышать свежим воздухом. Голову заполняли тяжёлые мысли. Если я раньше с нетерпением ждал ответа из министерства, то теперь с опаской. Всё не выходили из головы слова Курляндского по поводу того, что со мной вполне может повториться его история. Напористый бриз со стороны Невы прогонял дурные мысли и помогал хоть немного расслабиться.
– Ну ты чего такой убитый? – не выдержала Катя. – У тебя что-то случилось? Ты что-то скрываешь?
Я вздохнул, собрался с мыслями и поделился с сестрёнкой своими мыслями. Она внимательно с серьёзным видом выслушала мою исповедь. Немного помолчала, когда я закончил.
– Ты знаешь, Саш, а мне кажется бред это всё, что они сейчас будут прибегать к таким мерам, – задумчиво сказала она, ловя лицом прохладные струи воздуха, пробивающиеся сквозь кроны елей, мимо которых мы проходили. – Многое поменялось с тех пор, как Курляндского забили под плинтус. Может и остались ещё такие же замороженные, как этот Захарьин, но в общем и целом люди меняются и меняются их взгляды на разные вещи. Если Обухов рискнул подписать твоё письмо своим именем, значит он знает, что делает. Ведь ты же не считаешь его дураком?
– Офигеть, – только и смог ответить я на её монолог.
– Чего? – встрепенулась Катя. – Я что-то не так сказала?
– Наоборот, – хмыкнул я. – Я иду и восхищаюсь, какая у меня умная сестра для своего возраста.
– Ты хочешь сказать, что я ещё мелкая, чтобы рассуждать на такие темы?
– Наоборот, я тобой горжусь, – улыбнулся я и внимательно посмотрел ей в глаза, чтобы она поняла, что я не шучу. – И я знаю, к кому мне обращаться теперь за советом и решением душевных мук.
– Ты ведь сейчас не шутишь? – сморщила она носик, сомневаясь в моих словах.
– Нисколечко, Кать, – заверил я её и приобнял. – Ты самая лучшая сестра на свете. И независимо от того, чем это всё закончится, мне сейчас стало намного легче. Спасибо.
– Да не за что, – засмущалась она. – Обращайся если что, ты мой любимый брат.
– Хочу пожелать всем братьям, чтобы у них была такая же сестра, как ты. Я тебя очень люблю и никому не дам в обиду, так и знай! – сказал я и обнял её крепче.
– Знаю, – тихо сказала она и тоже обняла меня.
Так мы простояли пару минут, каждый в своих мыслях.
– Кажется у меня пальцы на ногах замёрзли, а из форточки на кухне пахнет готовыми отбивными.
– Безобразие какое! – возмутился я. – Надо это немедленно исправлять, пойдём их уничтожать!
– Побежали! – крикнула Катя, и стартанула, как в последний раз в жизни. Я смог догнать её, только когда она добежала до угла дома.
Мы ввалились в прихожую, хохоча и втирая друг другу снег за шиворот, за что получили эксклюзивное словосплетение от Маргариты. Она всегда могла придумать что-нибудь эдакое, что заставляло задуматься над своим неправильным поведением. Тирады оборвались также внезапно, как и начались, так как она не могла ожидать от меня такой подлости, как чмок в щёку. Пока наступила небольшая пауза, а Маргарита пыталась прийти в себя, мы разбежались по комнатам, чтобы переодеться к ужину.
Катина психотерапия, семейный ужин, размышления о вечном и о праздновании нового года с чашкой чая в руках перед камином помогли мне окончательно расслабиться. Да в конце концов, что я сейчас изменю своими переживаниями? Да ничего! Главное теперь всегда быть начеку и в случае опасности быстро выполнить команду “беги, Форест!”.
Утро понедельника началось с визита к Элеоноре Александровне Татищевой. Самого князя дома опять не было, что нас с Ильёй не особо то и расстроило. Мы договорились, что сегодняшнюю процедуру проведу я, но дам ему возможность просканировать всё до и после моих манипуляций.
Княжна сегодня выглядела немного лучше. Уверенно двигалась и ходила по комнате, сказала, что появился аппетит, нормализовался сон. Когда она довольно бодро расположилась на кровати, я приложил ладонь к эпигастрию и проверил состояние новообразования. Оставалось совсем немного, плюс пара метастазов, тоже небольших. Этот объём мы сегодня вполне сможем осилить, не переживая о том, как она это перенесёт. Теперь она точно справится.
Я осторожно и максимально прицельно направлял тонкие потоки магической энергии, выжигая злые клетки слой за слоем. Теперь, когда их нет, надо заживить дефект стенки желудка, теперь вместо образования здесь был внушительный дефект. Регенеративные способности у графини были довольно неплохие и у меня получилось восстановить и укрепить стенку желудка минут за пять. Два небольших метастаза в сальнике я уничтожил на корню и того быстрее. Потом кивком головы подозвал Юдина, чтобы он подстраховал меня и всё просмотрел незамыленным взглядом. Через несколько минут он убрал руку и отошёл от кровати, кивнув мне в знак того, что там всё чисто.
– Ну что, Элеонора Александровна, – сказал я, улыбаясь. – Больше вы в нашей помощи пока не нуждаетесь.
– А что, уже всё? – она удивлённо вскинула брови.
– Да, с вашей опухолью покончено, не осталось никаких следов кроме рубца на стенке желудка.
– И мне теперь можно всё есть? – обрадовалась княжна.
– Я бы на вашем месте остерегался некоторое время острого и сомнительных заморских специй. А всё остальное – пожалуйста. Раз аппетит теперь хороший, не забывайте мясо и печень, они помогут вам быстрее восстановить низкий гемоглобин. И ещё один момент, – заострил я её внимание. – Мне надо будет осмотреть вас через три месяца, чтобы убедиться, что опухоль не растёт снова.
– А такое может быть? – нахмурилась княжна.
– Редко, но бывает, – сказал я, хотя в этом мире такого опыта пока не имел. – Поэтому лучше периодически показываться, для вашего же спокойствия.
– То есть примерно в конце марта, – кивнула она. – Я вас поняла, Александр Петрович. Я вам очень благодарна за вашу неоценимую помощь и кроме того, что мой супруг заплатит вам за работу, хочу сделать памятный подарок.
Она взяла с туалетного столика небольшую коробочку и протянула мне, открыв крышку. Внутри лежали изящные и очень красивые золотые запонки с крупными сапфирами, тотроченными россыпью небольших бриллиантов. В моём мире такое украшение стоило очень дорого, но я вспомнил, какое колье я купил Кате и мне немного полегчало.
– Элеонора Александровна, это очень дорогой подарок, я не могу его от вас принять, – сказал я.
– Прекратите, Александр Петрович, – улыбнулась она. – Это от души на память. Пожалуйста, не отказывайте благодарной пациентке в удовольствии отблагодарить своего спасителя. А это вам, молодой человек.
Похожий футляр с золотыми запонками только украшенными изумрудами оказались в руках у Ильи.
– На долгую добрую память, – снова улыбнулась княжна, когда мы приняли её подарки.
Мы поблагодарили Элеонору Александровну за щедрые подарки, договорились о приблизительной дате следующего осмотра и пошли на выход.
– Теперь на праздник придётся покупать рубашки на запонках, – хмыкнул Юдин, когда мы уже подходили к воротам. – Негоже, чтобы такая красота лежала без дела.
– И мне, – сказал я. – Не помню, чтобы на запонках были.
До нового года оставалось всего несколько дней. Коридоры и кабинеты в клинике усилиями младшего и среднего медицинского персонала и при финансовой поддержке моего отца, преображались в новогодние декорации. Уже благодаря этому дурные мысли покидали разгорячённую голову, оставляя там предпраздничное настроение.
А ещё забыть про ожидание сомнительных вестей помогли мои пациенты. Тот, что с асептическим некрозом бедра, пришёл одним из первых. Хромоты немного меньше, но я точно не уверен. До полного выздоровления, ясное дело, ещё далеко.
Сканирование сустава показало улучшение кровоснабжения головки бедра, укрепление костных структур, постепенно начинала восстанавливаться разрушенная часть головки. Тонким потоком энергии я стимулировал работу остеобластов, ускоряя их в десятки раз. Сосуды тоже начали приносить кислород и питательные вещества туда, где раньше было полное отчуждение тканей. Теперь здесь всё начнёт оживать заново. Теперь посмотрим, что увидим послезавтра. Напоследок снял отёк и удалось существенно приглушить защитный воспалительный процесс, он нам теперь и не нужен, а пациенту будет легче передвигаться.
– Вы только пока продолжайте ходить с костылём, – сказал я мужчине. – Дела идут на лад, но нагрузку на сустав лучше пока полную не давать.
– Да, я понял, Александр Петрович, – ответил он. – Хотя иногда уже хочется походить без него, но тогда я себя заставляю.
– Заставляйте, пока что это необходимо, – кивнул я. – И не забывайте про упражнения, которые я вам говорил, они будут улучшать кровоснабжение головки бедренной кости, а это способствует ускорению выздоровления.
– Ну там хоть что сейчас происходит? – поинтересовался он.
– Потихоньку некротизированная часть кости начинает оживать, – ответил я. – Я сначала думал, что омертвевшие костные трабекулы распадутся и я буду заниматься выращиванием новой головки бедра, но этого, похоже, не понадобится.
– Порадовали меня, – улыбнулся мужчина. – Спасибо большое!
– На здоровье! – улыбнулся я. – Теперь до среды.
Потом пришла пациентка с межпозвоночными грыжами, а я про неё уже и подзабыл. Судя по ходьбе и движениям, проблем у неё уже никаких с поясницей не было, на боли в покое и при наклонах она не жаловалась.
Когда она улеглась на манипуляционный стол на живот, я положил ладонь на поясничный отдел позвоночника и начал сканирование. Выпячиваний дисков не обнаружилось. Восстановление разрушенного фиброзного кольца, удерживающего остатки пульпозного ядра, было неплохим, но неполным. Я осторожно, стараясь не задеть корешок нерва и спинной мозг, начал воздействовать на фиброзное кольцо, повышая его прочность, увеличивая толщину в месте прошлого вмешательства, убрал неуместное отложение солей кальция, окостеневание диска нам не нужно, это только усилит его хрупкость.
– Ну что я могу сказать, – сказал я пациентке, закончив процедуру. – Всё очень даже неплохо, диски практически восстановлены, но всё равно желательно понаблюдать. Покажитесь примерно через месяц по возможности. Только не забудьте об этом, не хотелось бы начинать всё сначала, не факт, что всё так легко обойдётся во второй раз.
– Конечно, Александр Петрович, – улыбнулась пациентка, проверив поясницу на гибкость. – Я обязательно покажусь. Того, что я пережила за эти месяцы, врагу не пожелаешь, больше не хочу.
– Правильные выводы, – улыбнулся я. – Тогда не прощаемся, до свидания.
– До свидания, Александр Петрович! – кивнула она, довольно улыбаясь. – И, спасибо вам большое!
Третья пациентка вошла в кабинет на костылях, почти не наступая на правую ногу. Возраст около шестидесяти, комплекция средняя, выраженного ожирения нет. Колено отёчное, увеличено в объёме, покраснения кожи не определяется.
– Неудачно упали? – спросил я, жестом предлагая лечь на манипуляционный стол. Забраться на него мы со Светой помогали пациентке вместе.
– Не помню, господин Лекарь, чтобы я серьёзно где-то падала, – прокряхтела женщина, стараясь лечь поудобнее. – Колено уже несколько лет беспокоит. Ходила раньше к другим лекарям, после процедуры боль затихала, отёк проходил, но этого хватало на месяц, максимум два, потом всё начиналось по новой. Примерно с августа оно болит практически постоянно и опухло. Я уж не знаю, что с ним дальше делать, уже и на костылях с трудом передвигаюсь, совсем не могу на ногу наступить. Вот посоветовали к вам обратиться. Говорят, доктор молодой, но очень перспективный. Ведь так?
– Ну тут наверное виднее тому, кто это говорил, – улыбнулся я. – А с вами сейчас будем разбираться.
Я положил руку на коленный сустав и начал сканировать. Всё оказалось, как я и ожидал. Суставной хрящ разрушен почти полностью, остались лишь небольшие истончённые островки и полоски по краям суставных поверхностей, которые выраженно деформированы, практически расплющены и с выраженным воспалением, которое продолжает их разрушать. Да уж, работы тут видимо-невидимо. И один Бог знает, сколько с этим придётся возиться.
Для начала надо снять отёк и разрушительное воспаление с костной ткани, утолщенных синовиальных оболочек и связок, которые ещё хоть как-то сохранили свою структуру. Когда с этим процессом закончил, занялся в первую очередь выравниванием суставных поверхностей. Придать им первоначальную форму теоретически возможно, но потребует очень много сил и времени, можно восстановить функцию сустава и на этом фоне, просто после укрепления костной ткани надо будет восстановить суставные хрящи. Пока не уверен, что у меня это получится но я в себя верю и буду настойчив.
Повторное сканирование после всех манипуляций показало, что большая часть неровностей суставной поверхности костей исчезла. До идеала пока далеко, но надо ещё хоть немного простимулировать восстановление хрящей из тех жалких остатков, что имелись в наличии. Что точно хорошо заметно – что мне удалось почти полностью побороть воспаление. С ходьбой теперь точно будет легче.
– Проблема с коленным суставом у вас очень серьёзная, – сказал я, когда решил, что на сегодня достаточно. – Но не безнадёжная. Сегодня вам уже будет легче, но чтобы в ближайшее время снова всё не вернулось, надо продолжать лечебные процедуры. Когда удастся восстановить разрушенные хрящи, будете почти здоровым человеком, сможете нормально ходить.
– Спасибо, господин лекарь, оно уже практически не болит, – сказала довольная пациентка, осторожно слезая с манипуляционного стола. – Когда мне теперь приходить на повторную процедуру?
– Послезавтра, – ответил я. – Только пока лучше старайтесь не нагружать и продолжайте ходить на костылях, даже если не болит.
Когда зашёл следующий пациент, зазвонил телефон. Увидев номер секретаря Обухова, я уже начал мандражировать. О чём пойдёт речь, уже можно смело предположить. А вот каков ответ министерства, пока неизвестно. Потеряв несколько секунд на размышления, нажал на кнопку ответа.
– Александр Петрович, вам срочно надо заехать к Степану Митрофановичу, – безапелляционно заявил он, даже не поздоровавшись, что меня напрягло ещё больше.
– Во сколько лучше? – стараясь держать себя в руках спросил я. – Просто я ещё приём не закончил.
– Я же сказал, срочно! – выпалил секретарь и бросил трубку.
Ну всё, капец! В затылке заломило, виски пульсировали, похоже поднялось давление. В новом теле я этих проблем ещё ни разу не испытывал, это в прошлой жизни было уже привычно, как и регулярный приём препаратов. Жена давно говорила, бросай ты эти дежурства, не доведут они до добра, уже давление, как в газопроводе. Я вот не послушал и похоже это меня и довело. Куда довело? До этого мира, например. Уверен, что я расстался со своим телом, потому что просто не выдержал нагрузок. Но, кто и где учит медиков беречь себя? Наоборот, надо пахать, как лошадь, и тогда ты будешь на высоте.
Пациент уже в кабинете, Света расположила его на манипуляционном столе, а у меня руки дрожат и колени подгибаются, я категорически не готов даже просто спросить у него про самочувствие, потому что не уверен, что сам себя чувствую. Так, Саня, ты чего это так разошёлся? Тебе что, повестку в суд вручили? Нет? Тогда убираем мандраж, заканчиваем по-быстрому приём и едем к Обухову. Ещё ведь далеко не факт, что ответ отрицательный и я в ближайшее время стану жертвой репрессий. Вполне возможно, что срочность связана с большой занятостью Мэтра, может он куда уехать собирается с отчётами или ещё что.
Медитация и дыхательная гимнастика. Быстрый вдох через нос, медленный выдох через сжатые в маленькую трубочку губы. Ещё раз. Шхуна со спущенными парусами плавно покачивается на волнах, мерно шелестит прибой, плавно накатывая очередную волну на песчаный пляж и медленно откатываясь обратно, пропуская следующую волну на берег. Ну вот, уже лучше, можно приступать.
– Свет, скажи пожалуйста тем, кто остался в коридоре, что меня срочно вызывают в коллегию, приём на сегодня отменяется, пусть приходят завтра утром.
– Да, Александр Петрович, сейчас сделаем, – сказала Света и вышла в коридор, что в такой ситуации обычно приравнивается к подвигу Матросова – “грудью на амбразуру”.
