Наталья Буланова "Хозяйка чайной"

Он сказал, что я сиганула со скалы. Получается, предыдущая хозяйка тела покончила с собой? Поэтому мой дух в этом теле?

Но такси и одежда девятнадцатого века как-то вместе не уживаются. И я пока не могу в этом разобраться.

Понятно одно: кто-то за этим стоит.

Вся в слезах поворачиваюсь к мужчине, который меня вытащил из воды, а он даже не смотрит на меня. Надевает сапоги рядом с лошадью в метрах двадцати от меня, вскакивает на нее и, не оборачиваясь, уезжает.

От его фигуры так и веет раздражением.

Я смотрю на горную тропу и вытираю слезы. Мужчина уже не кажется таким фантастическим. Всегда считала, что игнорирование женских слез – знак, что от такого мужчины нужно бежать. Так я и делала до двадцати пяти.

Кстати, Василий вообще засыпал, когда я начинала плакать. И это очень меня задевало. И не зря. Оказался настоящим сумасшедшим. Теперь в дурке.

Но вернусь к ситуации. Я в незнакомом месте, в новом теле, да еще и с миссией, которую я хочу обмануть.

Что ж, пойду по тропинке и разберусь на местности. Что-то там в записке было про чайную и приданое?

В мокром платье двигаться тяжело. Несмотря на теплоту вечера, на руках то и дело возникают мурашки. Ноги в тонких тканевых туфлях скользят по мелким камням.

– Госпожа! – На тропе возникает паренек лет десяти, не больше.

Худенький, в одежде на два размера больше, он бежит ко мне, размахивая руками.

– Вы живы! – Он порывисто обнимает меня за талию, всхлипывает и поднимает на меня большие голубые глазищи. И тут же ойкает, отпускает, отступает: – Ой, простите, госпожа. Я… Просто… Я так рад…

Он размазывает по чумазым щекам слезы, отворачивается и снова поворачивается ко мне:

– А вас кровавый генерал драконов спас, да, госпожа? Я увидел его мокрого. Он сказал, что я найду вас на берегу. Вы целая? Он вас не съел?

Генерал драконов? Чего?

Не съел?

Мне захотелось прочистить уши.

Может, это образное выражение? Как китайцы любят называть себя тиграми, драконами и всяким зверьем?

Я радуюсь другому – у меня есть источник знаний. Паренек точно в курсе, кто я такая и где мне можно переодеть это адское платье.

Вот только как к нему обратиться?

– Мне нужно поменять одежду, – говорю я пареньку как можно вежливее, под стать леди.

Мальчик вскидывает на меня удивленный взгляд:

– Так не во что, госпожа. Нас выставили как есть.

Вот как. Ла-а-адно.

– А где чайная?

– Покажу! – Парнишка с готовностью шагает горной тропе.

Я спешу за мальчишкой, а сама кручу головой по сторонам. Вокруг все напоминает наш юг: большие колючки на кустах, пыль на листве у тропы, что осела от частого движения по ней.

Вот только деревья и кусты здесь мне незнакомы. На некоторых висят яркие незнакомые плоды, на других чудиковатые закорючки с семенами. Некоторые сами по себе такой изогнутой формы, словно деревья танцуют.

Мы поворачиваем за гору, шагаем еще минуты две, выходим на широкую дорогу. Передо мной открывается вид на горную деревушку.

Дома из камня и дерева выглядят холодно и неуютно, но очень атмосферно. Дворы утопают в красках природы, хвастаются садовыми качелями, скамьями и уютными закутками для отдыха. Не удивлюсь, если комнаты в местных домах сдаются – уж слишком много зон отдыха для одной семьи.

По широкой дороге впереди едет телега, скрипя колесами. Она доверху нагружена деревянными ящиками. Я оборачиваюсь на звук позади и вижу еще одну телегу с рулонами ткани. Она едет куда быстрее. Но я не вижу извозчика. Странно.

– Тут так оживленно. – Я верчу головой по сторонам.

– Так торговый путь, – пожимает плечами мальчишка.

Он сворачивает налево, проходит между таверной «Горный рай» и отелем «Отдохнули». Из первой доносится стук чашек о стол, громкие разговоры и взрывы смеха, а из второго стоны.

Я даже спотыкаюсь от такого концентрата жизни, а мальчишка даже не замечает.

Дорога берет резко вверх. Настолько, что приходится забираться, прикладывая усилия, чтобы не проскрести коленями по острой земельной породе.

– Вон ваша чайная! – кричит паренек, показывая вперед.

– Где? – Я пытаюсь разглядеть хоть что-то впереди, щурюсь по близорукой привычке, хотя новое тело видит вдаль прекрасно.

И когда я прохожу еще несколько шагов, замечаю покосившуюся деревянную арку с сорванными дверями и треснувшей вывеской: «Чайная».

Ветер подхватывает сухие листья и несет их к моим ногам. С меня капает прямо на дорожку, выложенную крупным камнем. Мурашки бегут по телу. Становится холодно.

Передо мной стоит одноэтажное скромное и очень запущенное строение с заколоченными окнами. Перекати-поля только не хватает.

Я делаю два шага, и в ногу что-то больно впивается. Отступаю и вижу осколок с ручкой от чашки.

Вот тебе и чайная. Буквально с порога, ага.

Подхожу к двойным дверям с облупившейся краской. Беру за ручки и чувствую, что они едва держатся на своих местах. Открываю под скрип несмазанных петель.

И попадаю одновременно в ад и рай.

На меня дышит пылью и запахом чая. Так невкусно и сладко одновременно, что я чихаю.

Вижу помещение квадратов на сто пятьдесят. Несколько деревянных столиков покрыты таким слоем пыли, что цвет можно угадать только по темно-бордовым ножкам. Зеленая обивка на стульях больше напоминает решето.

На стенах висят полки с сотнями чайников разного вида, но все они в таком печальном состоянии, что срочно хочется снять их и как следует отмыть с содой.

Кстати, она здесь есть?

Как тут живут люди? Я видела несколько телег, но не разглядела извозчиков. Видела дома, но не видела жителей. Только слышала, как они активно отдыхают и занимаются любовью.

Я поворачиваюсь к мальчишке, ускользнувшему за покосившийся прилавок. Спрашиваю:

– А что в этой деревеньке забыл генерал драконов?

– Так, госпожа, граница рядом, – отвечает слуга. – Он ее и охраняет вместе со своими отрядами. Уже лет десять тут.

– Вот оно как, – протягиваю я.

Мне почему-то очень интересно узнать побольше о моем таинственном спасителе. Перед глазами так и стоит его мускулистая спина, обтянутая мокрой сорочкой.

Он очень хорош собой. Вот только смотрит на меня с пренебрежением, но это может быть из-за репутации.

У меня голова кругом от перспективы нормальной жизни без косых взглядов. Я так устала быть изгоем, ненормальной, всеми отвергнутой. Не сосчитать, сколько людей не могли нормально смотреть мне в глаза.

– Как зовут генерала? – Я прохожу между столиками, осматриваю жестяные баночки на угловом серванте.

– Зверь.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь к парнишке.

– Зверь? А имя есть?

– Говорят, что кто узнает имя – тут же умрет.

– Неужели он такой грозный?

– Ходячая смерть!

– Да? А меня спас, – озадаченно бурчу себе под нос.

А мальчишка между тем обходит столы, шлепается на пыльный стул и говорит с улыбкой:

– Может, потому, что вы изменили своему мужу с братом генерала?

Я аж воздухом давлюсь.

Вот это бывшая хозяйка тела зажигалка! Просто очуметь.

Значит, на хорошее отношение надеяться не приходится.

Глава 2

– Как ты любишь, чтобы к тебе обращались? – спрашиваю я у паренька по-хитрому.

– Рикки, – растерянно отвечает тот, открыв рот.

Отлично! Вот и познакомились.

Я прохожу по полу чайной, всматриваясь в обстановку. Когда с тобой мало общаются, находишь развлечение в мелочах. Благодаря этому руководство всегда хвалило меня за внимание к деталям, и я быстро стала главой отдела аналитики.

Так я вижу, что в витрине у прилавка остались сушиться пирожные и печенья. Сейчас их вид еще более удручающий, чем у самого строения. Эта мелочь говорит о том, что чайную оставили внезапно, в самый разгар торговли.

И чей это бизнес?

Что же тут произошло?

Я захожу за прилавок, рассматриваю стену с нишами под жестяные баночки чая и беру одну. Открываю.

Нос тут же щиплет яркий запах мяты. Чай скрутки «порох» выглядит вполне себе годным. И я не понимаю, откуда я знаю название скрутки и то, что это зеленый чай. Информация словно сама всплывает в голове.

Я беру следующую банку, открываю. Тут черный чай с ярким ароматом малины и кусочками сушеных ягод. Я беру щепотку, давлю чаинки между пальцами, и они почти не крошатся.

«Значит, не переферментирован, все отлично», – понимаю я.

Неужели это память тела?

Чтобы проверить, я открываю другую банку. Здесь светло-зеленые, с пушистым покрытием, чайные листочки. Они небольшие, скручены в трубочку.

В голове тут же всплывает – белый чай. И тут же расшифровка: это чай из нераспустившихся верхних почек чайного дерева.

Вообще, все виды чая можно собрать с одного куста. Отличаются лишь тем, какие листья собрали – почки, почки с верхним листом или большие старые листья, ну и способом ферментации.

Господи, откуда я столько знаю?

Теперь я уверена, что я работала здесь. Даже знаю, что такое ферментация – это окисление соком чайного листа. Вот!

– Рикки, а сколько лет чайная закрыта? – спрашиваю я.

– Так пять лет, госпожа. С тех пор, как вы замуж вышли.

– А почему здесь все так брошено, словно отсюда в панике сбежали?

– Не сбежали. Господин увидел вас и влюбился. Вот и похитил.

Похитил? Интересные подробности.

Здесь так принято? По любви хоть было? Или Алисия ненавидела своего мужа, поэтому изменила?

Столько вопросов и ни одного ответа. И паренька расспрашивать неудобно.

– Не могу вспомнить, мы тут с тобой давно?

– Так утром приехали. А потом, – Рикки запинается, – потом я пошел на дело, а вы пропали. Искал вас, искал, а вы… Со скалы прыгнули!