А Лейс верить не хотел. Он не задумывался, откуда именно появилось это нежелание – от недоверия к руководству или стремления насолить брату. В любом случае, торчать в лаборатории он не собирался, он планировал обустроить собственную нору.
Да, с таким он затянул – конечно же, из-за Сабира. Но ничего, было у него и преимущество: Лейс все-таки получил неплохое инженерное образование, он знал устройство станции лучше, чем простые механики и разнорабочие. Для начала он заскочил на склад, порадовался тому, что его пропуск все еще работает, и набрал необходимых деталей. Журнал инвентаризации он проигнорировал: зачем вести учет, если у них тут конец света? Или вроде того.
Подготовившись, Лейс направился к воздушным фильтрам. Их он трогать не собирался – слишком опасно. Но он знал, что возле них хватает небольших помещений, где хранятся сервисные дроны. Часть уже опустела – когда дронов привлекли к работе в лаборатории. Этим и собирался воспользоваться Лейс, такое место подходило ему идеально, тут и воздух почище, и народу поменьше.
Оставалось лишь сменить коды доступа и наварить дополнительный замок. Все, берлога готова! А Сабир и эта его змеюка пусть вдвоем развлекаются в своей каморке, Лейсу давно следовало от них свалить, это брат просил его остаться поближе.
В этом беда с Сабиром: он всегда рядом. Когда он был нужен, не было, а теперь душит, один поводок за другим цепляет… Достал! Мысли о брате неизменно приносили с собой обжигающую злость, от которой Лейс даже не пытался избавиться. Если бы не Сабир, все сложилось бы намного лучше…
Братья никогда не ладили. Может, из-за четырнадцатилетней разницы в возрасте, или просто такими уж они уродились – бесконечно разными. Сабир всегда был тихим и раздражающе успешным, у него получалось все, за что он брался. Лейс тоже не был обделен умом, но стремление к протесту и драке со всем миром неизменно его подводило. Старший брат казался ему слишком скучным, пресным каким-то, идеальный раб системы!
Пока были живы родители, братьям еще удавалось поддерживать некое подобие перемирия. Лейс никогда о таком не говорил, но для него было важно мнение матери и отца, их он как раз любил. А потом их не стало… утром были, вечером – нет. Их спальня продолжала ждать их дома, их вещи остались на своих местах, мир как будто отказывался мириться с тем, что два человека, еще такие молодые, с такими планами, просто перестали существовать. Лейс даже не поверил, решил, что это какая-то ошибка, обман, заговор… Он потому и напросился с Сабиром на опознание тел: он хотел посмеяться над старшим братом, когда выяснится, что с их родителями все в порядке, это система дала сбой!
Однако никакой ошибки не было. Лейс сразу же пожалел о своем решении прийти, но было уже поздно… Память не очищается по первому желанию. Самым страшным оказалось не то, что взрыв изуродовал родителей, а то, что их по-прежнему можно было узнать. Эти образы, новые, сохранившие страдание даже через печать смерти, наложились на любимые. Лейс сорвался… Он не помнил, что именно с ним происходило. Кажется, он кричал. И дрался с кем-то, и вырывался. И плакал прямо при всех. Может, не кажется – так и было на самом деле… Он не запомнил.
А Сабир запомнил. Этого Лейс ему тоже не простил.
Возможно, общая трагедия и должна была сблизить их с братом, да не сложилось. Скорее, наоборот! Лейс видел, что Сабир просто принял смерть родителей и двинулся дальше, нырнул в уютное спасительное болотце своей карьеры. Он не боролся и не мстил! Лейс поверить не мог, что у них с этим слизняком общая кровь.
Сам же Лейс поднимать белый флаг не собирался. Он так и не выяснил, кто именно виновен в смерти родителей, но он знал, что они работали на государственную лабораторию. Поэтому он мстил всей системе сразу. Он нашел единомышленников, которые указывали ему цели. Лейс не задумывался о том, что именно он разрушает и кому вредит. Это принадлежит федеральному правительству? Достаточная причина для уничтожения!
Правда, он не ожидал, что его поймают. Может, и следовало бы, но Лейсу казалось: он был настолько осторожен, что эти недоумки из службы защиты никогда на него не выйдут. К собственному стыду, он действительно испугался… Не так, как в день смерти родителей, совсем по-другому, но он все равно чувствовал себя слабым и беспомощным. А Сабир, который изначально не делал ничего ради мамы и папы, теперь изображал из себя праведника и притворялся, что пытается помочь.
Только ничего он на самом деле не пытался. Лейс прекрасно знал: к тому моменту брат стал уважаемым инженером, много зарабатывал, обзавелся влиятельными друзьями. Хотел бы помочь – помог бы. Но нет, сорок лет проклятья остались неизменными.
По крайней мере, до тех пор, как в камеру Лейса вошел рекрутер и предложил ему примкнуть к программе «Слепой Прометей». Естественно, он согласился сразу. Да, это была работа на правительство… в некотором роде. Но ведь совсем другая работа! Не ради чьего-то обогащения, а ради будущего человечества. У Лейса появилась важная цель и шанс стать героем, его ничто не привязывало к Земле, он хотел полететь в Сектор Фобос!
А потом явился Сабир и все испортил. Зачем, ну вот зачем брату понадобилось это делать? Они могли расстаться друзьями и через пятнадцать лет встретиться уже совсем другими людьми. Так нет же, Сабир слишком ценил контроль! Он не видел разницы между братом и домашним питомцем, он не отпустил Лейса на свободу.
То, что могло стать приключением мечты, обернулось металлической клеткой. Сабир стал его непосредственным начальником – хуже не придумаешь! Еще и поселиться пришлось в одной квартире с той стервой, которую Сабир с собой приволок. Лейс в долгу не остался, портил им жизнь, как мог, протестовал по любому поводу, но это так, мелочи, которые мало на что влияли.
И вот теперь Сабир даже притворяться перестал, начал наказывать брата ударами, как какое-то животное! Этому нужно сразу положить конец. Лейс признавал, что и так затянул, следовало уйти раньше. Но ничего, катастрофа – это тоже перезагрузка. Теперь все пойдет как надо!
Покончив с обустройством убежища, Лейс отправился бродить по четвертому уровню, ему было любопытно посмотреть, как живет общество, образовавшееся в изоляции.
Общество пока толком не жило – оно формировалось. Многие оставались в растерянности. Среди залов и коридоров уже сбивались будущие банды, Лейс умел такое подмечать. Но большинство людей не примкнуло ни к кому, они с надеждой посматривали на наглухо заблокированные ворота, ведущие на третий уровень. Правда, надежда эта таяла все стремительней. Если в первые недели изоляции работу дисциплинированно выполняли все, то теперь многие ее игнорировали. Начальство не рисковало привлекать их к ответственности. Немногочисленные полицейские, тоже застрявшие на четвертом уровне, предпочитали не нарываться.
Паршиво… Лейс понятия не имел, что здесь будет, если перестанут поддерживать даже видимость порядка. Люди попытаются взять ворота штурмом, прорваться на третий уровень? Очень вряд ли. И дело даже не в самих воротах, их можно и вскрыть, и уничтожить, не вопрос. Дело в том, что за ними начинаются две перемычки, только по ним и можно пройти в основную часть станции. А еще их очень легко взорвать, и, если в руководстве работают не совсем уж дураки, бомбы уже установлены.
Поэтому для четвертого уровня оставалось всего два пути: снятие изоляции, если у Сабира и других зануд все получится, или анархия. Даже Лейсу, предпочитавшему свободу, больше нравился первый путь, так что после не слишком приятной прогулки он снова направился к лаборатории.
Общаться с братом он по-прежнему не собирался, да это и не требовалось. Лаборатория ведь не настоящая, это на самом деле ангар, а в ангаре хватает переходов и технических помещений, известных только инженерам. Вот и у Лейса получилось подобраться так, чтобы его никто не заметил, зато сам он легко мог наблюдать за тем, что происходит внутри.
Перемещение к этому моменту завершилось: все астероиды, которые решено было изучать, оказались в стеклянных кубах. Пожалуйста, обошлись и без Лейса, можно было кулаками не размахивать! Но Сабир, судя по спокойствию, это так и не осознал, никакого раскаяния он не испытывал. Вместе со своей подружкой он стоял возле центрального компьютера, анализировавшего данные из всех стеклянных кубов, и просматривал какой-то отчет.
– Похоже, их можно разделить на три типа, – бросил он своей стерве, тоже следившей за монитором.
Три? Это любопытно. Лейс, наблюдавший за собранными астероидами со стороны, мог выделить лишь два. Первым были каменные глыбы, казавшиеся самыми обычными: серо-черный цвет, гладкие линии, такого добра не только в Секторе Фобос хватает.
Астероиды второго типа оказались любопытней… Они выглядели более острыми, как будто отломанными от чего-то, да и цвет странный: светло-бежевый, как у песчаника на бесконечно далекой Земле. Хотя самой удивительной их чертой было, конечно, не это. На их поверхности что-то блестело, не слишком ярко, но заметно. Лейс, укрывшийся в техническом коридоре, не мог рассмотреть, что именно. Да и какая разница? Так не должно быть… Но их даже в лаборатории два, значит, это не аномалия, а нечто типичное.
– Может, это один вариант? – Мерзкая стерва постучала ногтем по монитору.
– Нет, содержимое слишком разное, – покачал головой Сабир. – Обозначим вот этот как тип третий.
Стерва, конечно же, проявила типичное для нее скудоумие:
– Уже сейчас? Может, сначала вскроем их, потом будем по типам распределять?
– Это же предварительная оценка, можно пока так. А вскрытие будет не сегодня и не завтра, с ним лучше не торопиться.
– Почему? Все ведь работает как надо.
Прежде, чем ответить, Сабир переключил что-то на компьютере, показал другие исследования.
– Датчики наблюдают в астероидах активность.
– Наверняка остаточное излучение! Защитных костюмов должно быть достаточно для работы.
– Если бы речь шла только о радиации, я бы с тобой согласился. Но компьютер не распознает источник излучения, и у всех типов оно разное. Нужно ждать, пока оно исчезнет.
– Мы не можем столько ждать! – возмутилась стерва. – Ты же сам слышал, что сказал адмирал! Пока не будет ответов, ворота не откроют, мы застряли в этой вонючей дыре!
– Я помню. Но адмирал делает это не просто так, он хочет обеспечить безопасность большинства обитателей станции – которые сейчас за воротами. По этой же причине мы должны проанализировать все как надо, Шу, а не просто подогнать под нужный нам результат.
– А если не получится? Если излучение не исчезнет – вообще никогда?
Она явно хотела смутить Сабира, выбить из колеи, но не на того напала – уж Лейс-то знал упрямство своего старшего брата! Сабир и сейчас выдержал гневный взгляд стервы без особого труда:
– Тогда, возможно, всем нам придется привыкать к четвертому уровню «Прометея», потому что мы здесь надолго.
* * *
Мира снова и снова повторяла себе, что это не настоящие люди, но легче не становилось. В воздухе пахло настоящей кровью. В техническом зале, превращенном в гротескное подобие алтаря, были свалены грудами куски настоящих тел. Мира упорно отводила взгляд от обнаженных костей и растянутых в непростительной насмешке внутренностей, но они все равно прожигали память. Ей не нравилось то, что она видела, и вместе с тем она должна была увидеть. На станции появилась новая угроза, и Мира не имела права отворачиваться от нее – даже если противостояние таким угрозам было не ее обязанностью.
Полиция уже закончила работу на месте преступления, теперь наводить здесь порядок предстояло медицинским дронам. Мира хотела взглянуть на окровавленный зал до того, как он будет зачищен. Ей почему-то казалось, что она способна понять нечто такое, что другие проглядели… Наивно. Ничего она на самом деле не поняла.
Она направилась прочь по коридору и уже там чуть не столкнулась с Рино.
– Тоже посмотреть хотел? – мрачно усмехнулась Мира. – Тогда тебе повезло: ты опоздал.
– Я не хотел, видел уже человеческий фарш, от такого зрелища бежать надо, а не к нему идти, – поморщился пилот.
– Они не совсем люди…
– В нынешнем состоянии не отличишь, не так ли?
Отличить и правда сложновато. Даже полиция изначально решила, что на станции снова резвится серийный убийца. Барретты тут же рванули в палату к Гюрзе, но он не счел нужным даже объясняться с ними, просто продемонстрировал, что под одеялом у него нет окровавленного оружия… да и вообще ничего нет. Барретты намек не оценили, но поняли.
В это время в зал прибыли медики, которым предстояло собрать жертв так, чтобы можно было провести опознание. Они-то и выяснили, что это не люди… Не полноценные обитатели станции так точно.
Кто-то добрался до медицинских клонов. Мира даже не знала, что их доставили на «Виа Феррату»! Понятно, что они теперь не такие редкие, как во времена своего изобретения, и все равно очень дорогие. Хотя стоило ли удивляться? На фоне элитного оборудования станции они смотрелись вполне гармонично… пока использовались по назначению, а не разрывались на части в технических залах.
Споры о том, насколько этично выращивание клонов для пересадки органов, не утихали десятилетиями. Одна сторона доказывала, что человеческие жизни священны и сохранять их нужно любой ценой. Вторая сторона парировала тем, что у клонов тоже есть жизни – разве они не священны? Да и потом, лишь часть искусственных людей пойдет на реальное спасение кого-то, остальных разберут на запчасти для молодящихся стариканов. В ход шли любые аргументы: научные исследования, опросы общественного мнения и даже слезливые фильмы многовековой давности.
Проблема решилась лет пятьдесят назад, когда были запатентованы медицинские клоны. Они представляли собой генномодифицированных человекоподобных созданий, у которых с человеческими совпадали все органы кроме одного: головного мозга. Он как раз развивался лишь до минимума, необходимого для поддержания жизни. Это неизбежно влияло на внешность медицинских клонов, все они отличались маленькой головой, низким лбом и грубыми лицами. Из-за этого общественность по большей части приняла необходимость их смерти. Они же ничего не понимают, и они не милые – для большинства все сводилось к такому выводу.
Тем не менее, медицинские клоны не использовались без особой необходимости, но на многолетних экспедициях такая необходимость как раз была. Естественно, никто не собирался брать с собой взрослых клонов – их при любом уровне развития нужно кормить. Нет, в медицинский отсек загружались эмбрионы, которые в нужный момент активировались и развивались в специальной камере до нужного возраста.
Когда об этом стало известно, от Гюрзы окончательно отстали. Да, медицинские клоны растут очень быстро, этому способствует как раз их ограниченное развитие. Но на взросление все равно требуются недели, а не часы. Получается, готовить эту кровавую постановку начали еще в то время, когда Гюрза и не думал просыпаться, не смог бы просто.
Как бы странно это ни звучало, убить обычных людей было бы быстрее и проще, чем вырастить клонов. Зато клоны не сопротивлялись бы, их можно было заставить прийти в тот зал, потом резать, как покорных животных, и одни спокойно наблюдали бы за смертью других, ожидая своей очереди. Все это не давало реальных сведений о физической силе убийцы, но многое говорило об уровне его подготовки. Начать хотя бы с того, что он не выпотрошил клонов, повинуясь внезапной вспышке ярости, он готовился к этому! То, что кто-то способен хладнокровно вытягивать внутренности из тел, пугало Миру намного больше, чем откровенное буйное безумие.
Теперь техническому отделу было поручено выяснить, кто добрался до эмбрионов и почему. Понятно, что он наверняка маскировался, как мог, но хоть какой-то след они обнаружить должны! Мира пока этим не занималась, она хотела сначала посмотреть на тела, наивно предполагая, что они дадут хоть какую-то подсказку… Конечно же, ничего они не дали.
– Так почему ты здесь? – спросила Мира.
– Тебя искал. Ты уже знаешь?
– Знаю что?
– Понятно, тогда я первым сообщу, мне интересно твое мнение, – заявил Рино. – Помнишь, мы считали, что тот, кто это устроил, подтер за собой следы?
– Ну да… Разве это не логично?
– Логично. Только он ничего не подтер.
– Сохранилась подпись? – не поверила Мира.
– Именно! Эмбрионы были извлечены системой, ею же помещены в капсулы развития.
– Ну да, процесс можно автоматизировать. Но команду все равно должен дать человек!
– Человек и дал, – подтвердил Рино. – Под запросом стоит подпись адмирала Согард собственной персоной!
Снова эта подпись… Такого Мира не ожидала – да и никто не ожидал! Уже та история с попыткой казнить Гюрзу была странной. Но тогда все еще можно было списать на месть именно Гюрзе или даже техническую ошибку. Теперь же Гюрза явно ни при чем, резня в зале не имеет к нему отношения, все сводится к Елене Согард.
И в этом вообще нет смысла! Елена не массовая убийца, она никогда не была связана ни с чем подобным. Зачем бы ей делать это? И зачем кому-то подставлять ее таким варварским способом? Чтобы дискредитировать адмирала, логичней было бы использовать более изящную ложь – злоупотребление полномочиями, коррупцию… но не расчленение медицинских клонов!
– Ты веришь, что это сделала она? – спросила Мира.
– Личек верит.
– Даже не сомневаюсь в этом! После того, как при попытке поцеловать ее в зад адмирал пару раз дала ему по губам, Личек ее на дух не переносит. Но ты ведь не веришь, что это она?
– Я… Нет, пока – нет, – вздохнул Рино. – Только, честно тебе скажу, я во всем этом запутался. Я хочу верить моему командиру, ты и сама понимаешь, насколько это важно в Секторе Фобос. Но я понимаю, что доказательств вины адмирала тоже набирается немало.
– Каких еще доказательств? Только то, что кто-то украл ее подпись? Перестань, это как раз доказывает ее невиновность! Если бы это действительно сделала адмирал, разве она не сумела бы удалить подпись?
– Так подпись и пытались удалить, восстановить ее удалось только через использование технических кодов. Но дело даже не в этом… В зале насчитали одиннадцать тел. Следовательно, кому-то нужно было вырастить одиннадцать клонов так, чтобы об этом никто не узнал. У адмирала были все ресурсы, чтобы не допускать людей в нужную часть медицинского отсека, пока там шла подготовка. Да и потом, установлено, что приказ поступил через командную сеть. Ее тоже взломали?
Мира хотела спорить с ним – и не могла. С одной стороны, она нутром чуяла: Елена Согард не могла такое сотворить, это совершенно на нее не похоже! С другой стороны, для полиции что-то там чующее нутро – не аргумент. Но ведь никто не выигрывает от такой подставы… или нет?
– Может, все дело как раз в том, что ты сказал? – задумалась Мира.
– А конкретней?
– Ты упомянул, что для тебя важно доверять командиру. Это для всех важно! Порядок на стации во многом зависит от авторитета Елены. Что будет, если ее захотят сместить и начнется непонятно что?
– Но кто может ее сместить?
– Да много кто, на самом деле… Иногда заинтересованные высовывают свое рыльце уже после того, как начались беспорядки, а мы не можем этого допустить!
Мира помнила еще и о том, что из-за всех этих сложностей откладывалась разведывательная миссия на соседнюю станцию. Может, это и было целью с самого начала? Кто-то не хотел, чтобы они попали туда и узнали… что-то. С учетом предыдущих тайн, Мира допускала любой вариант.
Она знала, что Рино ей никаких подсказок не даст. Мира ценила то, что он пришел с ней посоветоваться, и знала, что его расстроит ее стремление поговорить с кем-то другим – он ведь без труда догадается, к кому она пошла. Но поступить иначе она не могла.
Ей нужно было срочно узнать мнение Гюрзы. При всех своих недостатках он действительно умен – и он сам преступник. Для Миры и Рино те ничтожные улики, что удалось собрать по этому делу, не имеют смысла, а для него все может быть иначе.
Визиты в медицинский отсек стали уже привычными, там Мира проводила больше времени, чем в своей каюте. У входа, как обычно, дежурила медсестра – к которой со дня пробуждения серийного убийцы присоединился полицейский. Барретты больше не нападали на Гюрзу, но не скрывали, что не доверяют ему, поэтому сторожили единственный выход из отсека.
Хотя, с точки зрения Миры, это было лишним. Куда бы он делся? Он слаб. У него нет никакой одежды. Он постоянно подключен к сканерам, которые взвоют, если он попытается отсоединить датчики от своей кожи. Нет, пока он застрял тут, хотя бы на неделю…
Мира действительно верила в это – ровно до того момента, как вошла в палату. Сканеры продолжали мирно работать – с подрезанными и заново перекрученными проводами, убеждавшими компьютер, что все идет как надо. На полу валялась медицинская рубашка, которую Гюрза называл «меньше, чем ничего». Кровать, подушка, одеяло, всё осталось на месте…
Не было только Гюрзы, который никак не мог покинуть медицинский отсек без разрешения, но, конечно же, давно ушел.
* * *
Сабир считал, что нужно еще подождать. Два дня – это слишком мало, для полноценной проверки требуется хотя бы неделя. Только вот его друзья не желали об этом даже слышать, Дем – из-за научного фанатизма, Шукрия – потому что изоляция четвертого уровня с каждым днем угнетала ее все больше. Ей почему-то казалось, что к открытию ворот могут привести любые сведения. Сабир не спорил с ней, чтобы не расстроить еще больше.
Сам он оценивал стремление руководства творить добро не так высоко. Для тех, кто остался по другую сторону ворот, будет иметь значение не то, что они детально изучили один вид астероидов, а то, что два других продолжают фонить.
Но третий тип действительно два дня не испускал никаких сигналов, с ним можно было работать. Сабир все равно настоял на том, чтобы люди не входили в стеклянный куб. Он запустил туда несколько дронов и тут же вновь изолировал небольшой зал. Он, Дем и Шукрия замерли возле пульта управления и теперь наблюдали за действиями роботов через прозрачную стену.
Они еще на этапе сканирования установили, что астероид только выглядит монолитом. Внутри сразу обнаружились пустоты – и кое-что еще. Нечто, отличавшееся по плотности от основного материала, но при этом как будто… прозрачное? Варианты у Сабира были, однако с ними он не торопился.
Прямо сейчас им предстояло узнать, что кроется внутри, потому что даже возможности сканеров были ограничены. Сабир усилил освещение так, что внутри куба практически не осталось теней. После этого он запустил лазер, казавшийся до смешного тонким, как будто безобидным, но при этом без труда рассекавшим черную поверхность астероида.
Они могли бы произвести рассечение быстро, но Сабир вновь не торопился. Он периодически посматривал на показания сканеров, установленных внутри куба, он готов был все прекратить по первому же тревожному сигналу. Однако ничего особенного не происходило – радиация не вернулась, неопознанное излучение тоже отсутствовало, из астероида не вырвался ядовитый газ, не полезла неведомая тварь… Пока все оставалось под контролем.
Наконец пласт, который они наметили, был отрезан от остального астероида и откатился в сторону. Внутри каменная порода напоминала гигантский улей – пустот оказалось даже больше, чем показало сканирование, они располагались часто, почти на одинаковом расстоянии друг от друга. Людям будто открылась гигантская губка, только каменная… или окаменевшая?
– Посмотри! – Шукрия направила на одно из центральных отверстий синий световой луч. – Там что-то есть, у самого среза! Достань скорее!
– Я работаю над этим, – невозмутимо отозвался Сабир.
