Тайский бокс – вот что мне понравилось, ринг стал тем местом, где я выплескивал эмоции. И мне не нужно было наград, это я делал для себя. Позже появились гонки на байках, там тоже кипели адреналин, и горячая кровь текла по венам.
Как при общении с Ингой.
Как во время поцелуя с ней.
В шестнадцать я сделал свою первую татуировку, даже не нужно было разрешение отца. Я сделал ее на шее, на самом видном месте.
Анубис, бог смерти и защитник мертвых в загробном мире. Пусть все трактуют это как хотят, лишь я один знал, что он для меня значит. Отец устроил скандал, орал, что-то там говорил про будущее, а потом махнул рукой.
Затем были и другие тату, мне скоро двадцать, и они покрывают процентов пятьдесят моего тела, и не факт, что я остановлюсь. На хрена мне вообще экономика и аналитика? Может, в тату-мастера пойти?
– Вам что-то еще принести?
Официантка улыбается, кокетливо заправляет волосы за ухо, убирает со стола тарелки, Машка салат и тот недоела, худеет она на этой неделе. Можно было отвести официантку в туалет, здесь он хороший, это дорогое кафе. Поставить на колени, слить, так сказать, напряжение в ее ротик. Отец, наверное, так поступал со всеми шлюхами, уверен, что он не хранил верность маме.
– Так… принести? Может быть, фреш?
– Нет, неси счет.
– Хорошо. – Улыбка погасла на милом личике.
От кого-то я слышал, что Инга раньше работала официанткой, может быть, она так и познакомилась с отцом, он ее трахнул в туалете и не смог после этого забыть. Размышляю, пока официантка ходит за счетом.
– Черт! – сказал слишком громко, ударив ладонью по столу.
– Ой! – Девушка вернулась, испуганно вздрогнула, даже сделала шаг назад. – Ваш счет.
– Хорошо.
Расплачиваюсь, но продолжаю сидеть в кафе. Снова и снова прокручиваю в голове, что произошло вчера вечером и сегодня утром. В какой момент я посмотрел на Ингу не как на мачеху и жену покойного отца, а как на женщину?
Я помню этот момент, очень хорошо помню. Но не хочу вспоминать о нем.
– Привет, ты чего здесь сидишь? Где Машка, в туалете? Эй, девочка, принеси стейк с кровью и двойной эспрессо. И не надо мне тащить меню, я его наизусть знаю. И давай-давай шевели попкой, лапуля.
Арни беспардонно нарушает мое одиночество и прерывает мысли.
Бросает куртку на пустой стул, вальяжно устраивается, кидая ключи от машины на стол, закидывая одну ногу на колено:
– Чего кислый, Макс? Байк разбил или тебе спарринг-партнер почки отбил? Завязывай уже этот опасный спорт, так калекой останешься или импотентом.
У Арнольда, так на самом деле зовут Шульца, рот не затыкается никогда, он может говорить часами, лить воду, рассказывать истории и шутки из жизни, и все, что он говорит, чистая правда. В старшей школе ему чуть было не дали кличку Фюрер, даже не понятно по какой причине, но тот, кто решил это сделать, долго потом харкался кровью и сплевывал зубы.
У Шульца уважаемый папа, работает в аппарате правительства, а имя Арнольд друг носит в честь дедушки, который, кстати, был, как говорит сам Арни, советским шпионом.
– Так Машка-то где?
– Ты хочешь увидеть Машку? —вопросительно смотрю на друга.
– Да мне пофиг, я так просто спросил. У тебя опять ПМС, что ли? Или у Машки?
Арни громко смеется, довольный своей шуткой, но ее никто не оценил. Как раз перед ним появился кусок мяса, все, как он любит, с кровью, отборная телятина зернового откорма. Я надеюсь, что оно зернового, иначе полетит этот кусок в окно.
– Ваш заказ и еще двойной эспрессо.
Девушка робко ставит тарелку, кладет рядом приборы, ставит чашку кофе, Арни смотрит на нее, склонив голову.
– Новенькая?
– Да, третий день работаю.
– Руки покажи.
– Что?
– Руки, я говорю, покажи.
Девушка моргает, но выполняет просьбу, Арни вытаскивает изо рта жвачку и кладет ей на одну ладонь:
– Иди.
Девушка бледнеет, но уходит молча, и это правильно.
– Ты такой придурок. Как ты вообще так живешь?
– Хорошенькая, да? Надо будет познакомиться ближе минут на двадцать.
– Познакомься, конечно.
– А ты не хочешь?
Друг жует, мясо и правда с кровью. Как вообще он такое может есть?
– Нет.
– А хмурый чего такой? Нет-нет, дай я угадаю. ПМС Машки и разбитый байк мы отметаем, так же как неудачный спарринг. Тебя вышибли из универа? Она застукала тебя с кем-то, у кого был твой член во рту? – Арни с серьезным видом перебирает все варианты.
– Она приехала.
– Кто она? Белка из дурки?
– Она. —Я меняю интонацию, сжимаю челюсти.
– Да ладно?
Арни оживился, отложил приборы, вытер губы салфеткой и пристально посмотрел на меня. Он не то чтобы в курсе моих желаний относительно мачехи, но в курсе всего того трабла, что происходил раньше.
– И что она?
– Ничего.
– Тогда забей, как приехала, так скоро и уедет. И нам никто не будет мешать проводить вечеринки и тусовки. Постарела? Сколько ей? Сорок?
– Дурак. Ей тридцать, тридцать.
– Мм… в самом соку. А кто-нибудь есть у нее, не знаешь? Бабы в таком возрасте сладкие.
– Ты откуда знаешь?
– Обижаешь, Арни знает все.
– Трепло.
– Хочешь, я ее закадрю? Ну вот на спор. Даже самому интересно нервы пощекотать.
– Нет! – Я снова повысил голос, гнев вспыхнул мгновенно, схватил Арни за руку, больно сжал. – Только попробуй начать эту игру.
– Да шутка, шутка, Макс, ты придурок, шуток не понимаешь? Точно мозг отбил на своих спаррингах.
Устал его слушать, резко отпустил руку, вышел на улицу, небо серыми тучами давило сверху, еще немного – и пойдет дождь. Нужно было снова сбросить пар, иначе я точно кому-нибудь что-нибудь разобью.
Глава 6
– Инга, как тебе вино?
– Вино? Вино отличное, но я мало что в нем понимаю.
– Ничего, если хочешь, я преподам тебе краткий курс сомелье. Я сам учился этому долго и много, кстати, у лучших специалистов Европы. Прикрой глаза, сделай глоток и почувствуй легкий аромат скошенного сена и белого хлеба.
Делаю глоток, как просит Семен, в блеске десятка зеркал ловлю свое отражение, заправляю за ухо волнистую прядь распущенных волос. Даже укладку сделала сама, как смогла, и макияж нанесла. Можно сказать, это мой первый официальный выход в свет после гибели Ивана.
Но от черного цвета я так и не смогла избавиться, и не потому, что не хочу, просто все те платья, что остались у меня из прошлой жизни, жутко старомодны и стали велики. Нашлось одно в самом дальнем углу шкафа – черное, короткое, даже, я бы сказала, слишком, но оно идеально подошло.
Маленькое черное платье, нитка жемчуга и высокие каблуки во все времена не портили женщину, это она могла испортить столь изысканный наряд своим кислым выражением лица. Я стараюсь изо всех сил этого не делать и улыбаюсь своему собеседнику.
– Да, очень вкусно.
Кручу тонкую ножку бокала пальцами, смотрю куда угодно, только не на Семена.
Нервно все как-то выходит. Утро было сумбурным, необъяснимое поведение Максима, испорченный завтрак, сотни убитых нервных клеток. После уборки снова окунулась в работу, несмотря на разницу во времени, разбудила всех в филиале.
Маринка напомнила о свидании раз пятнадцать, не давая мне соскочить и придумать срочные планы, потому что Семен ждал нашей встречи с нетерпением, даже притопнул копытом, как ретивый конь. Это Маринкино определение, оно повеселило.
Потом были долгие сборы, перетряхивание гардероба, который безнадежно устарел и окунали в воспоминание. Странные были ощущения, когда наносила макияж, точнее, их не было совсем. Я была куклой. Но Маринке я уже пообещала, так что придется идти и не наносить Семену новую психологическую травму, думаю, она у него есть, как и у всех нас.
Если он знаком с подругой, значит, ходил к ней на сеанс. Нет, это неправильно, Марина бы не стала подсовывать мне мужика с тараканами в голове.
– А как ты познакомился с Мариной? – задаю интересующий вопрос.
– Не угадал с цветами?
Семен улыбается, уходит от прямого ответа, у него красивая улыбка, открытая, располагающая. Вообще, Семен Сотников вполне хорош собой, подтянут, костюм от дорогого и известного бренда сидит идеально, широкие плечи, все портит лишь начинающаяся лысина. Светлые волосы, голубые глаза, лучики морщинок вокруг них.
– И это Марина поделилась о том, какие цветы мне нравятся? Они прекрасны и не могут не понравиться. Еще раз спасибо, Семен.
Улыбаюсь, смотрю на вазу, в ней нежные пионы, только вот Семен не угадал с цветом: они ярко-бордовые, а я люблю белые. Минус Маринке.
Он так и встретил меня у подъезда с раскрытым черным зонтом у шикарного автомобиля премиум-класса. Дождь, который до этого просто моросил весь день, стал сильнее, я осторожно ступала в туфлях на каблуках по лужам. Приняла букет, и именно в этот момент ослепил свет фар, мимо пронесся мотоцикл и остановился в нескольких метрах, не глуша мотор.
Это был Максим. Мой пасынок, который вырос во всех местах.
Мне не пришлось узнавать, его ли это мотоцикл, я вообще не знала, какой он у него. Я почувствовала взгляд, он пробирал до костей холодом, как капли дождя, которые попадали на ноги. Испытывающий, он не сулил ничего хорошего.
Но я сделала вид, что не заметила его, в конце концов, он и так никто, лишь сын моего покойного мужа, половозрелый, самостоятельный, и меня он не должен волновать. А я его.
Но волнует. Я сама себя обманываю, это мое любимое занятие последнее время.
Даже сейчас, сидя в красивом ресторане с интересным, как мне кажется, мужчиной, я смотрю на эти бордовые пионы, а вижу яркий свет фар, режущий поток дождя и меня.
– Извини, но я должен был узнать, что нравится такой невероятной женщине, как ты.
– Так уж сразу и невероятной?
Кокетничаю, выходит ужасно, забыла, как это делается, последнее время мне этот навык не нужен, мои подчиненные меня воспринимают как холодную, злобную суку. Ах да, забыла, еще недотраханную. Они правы, я не тороплюсь их переубеждать.
– Да, я считаю, что да.
– Чем же?
Даже интересно, что сейчас придумывают мужчины, чтобы затащить женщину в постель. На какие идут уловки и ухищрения? Делаю глоток вина, не могу сказать, что оно супервкусное, я на самом деле мало что в нем понимаю, но белое мне нравится больше. Смотрю поверх бокала на Семена, он кажется немного смущенным.
– Достаточно того, что я, увидев тебя на фотографии, потерял сон и покой.
– Фотографии? Какой?
– У Марины дома есть общее фото, она с Борисом и ты с… Извини, извини, если задел за живое.
Не люблю мужчин, которые постоянно извиняются, он ничего еще не сделал, но уже просит прощения.
– Все в порядке, не думала, что ты бываешь дома у своего психолога.
– Нет, Марина… Ты неправильно поняла. Вообще, с чего ты решила, что я хожу к психологу?
