Так спокойно. Я оглядела его лицо. Устрашающее спокойствие. Никаких признаков того, что он только что убил человека, причем самым варварским способом. Даже когда вода стала теплой, зубы мои все еще стучали. Дрожь не прекратилась даже тогда, когда Римо на руках вынес меня из душа.
Римо вышел из подвала и направился дальше по коридору. Я запаниковала.
– Черт, – сказал кто-то. Голос был мужской.
– Дай мне гребаное одеяло, – прорычал Римо.
Сжав еще сильнее, он понес меня наверх. Я закрыла глаза. Меня охватила такая дрожь, что я даже не могла бороться. Что-то теплое и мягкое коснулось кожи, а потом меня положили на нечто кожаное.
– Ты не можешь голый вести машину через весь город. К тому же у тебя до сих пор кровь на теле.
– Ты поведешь, – заявил Римо, и я почувствовала, как он ложится на сиденье рядом со мной.
– Куда, мать твою, мы ее везем?
– Домой.
– Нино ни хрена не согласится на такое. Ты же знаешь, как он бережет Киару.
– Мне насрать. Заткнись и езжай.
Я сосредоточилась на дыхании и на воспоминаниях о том, что делало меня счастливой. Самюэль. Мама. Папа. София.
* * *
Не знаю, сколько времени прошло. Минуты слились в одно целое. Римо поднял меня и положил на что-то мягкое. Я с трудом открыла глаза, которые щипало от слез.
Первое, что я увидела, это постель, на которой лежала. Сатиновые простыни кроваво-красного цвета. Величественная кровать с балдахином. Столбы из черного дерева выглядели как переплетающиеся лозы. Тяжелые бордовые занавески, свисавшие над кроватью, закрывали меня от яркого солнечного света, лившегося в спальню через окно. Я подняла дрожащую руку и дотронулась до гладкой ткани. Белое на фоне красного, как тогда, в душе. Я содрогнулась, и у меня снова перехватило дыхание.
Римо подошел и сел на кровать, матрас под ним прогнулся. Он был обнаженный, и лишь кобура с ножом была перекинута через его плечо. Мускулы и шрамы, едва сдерживаемая сила.
Я отвела глаза и снова застучала зубами. Римо потянулся ко мне.
– Не надо, – едва слышно произнесла я. – Не прикасайся ко мне, – приказала я чуть увереннее.
Темные глаза Римо внимательно меня рассматривали. Он наклонился ко мне так близко, что я уже не видела ничего, кроме его лица.
– После того, что ты сегодня видела, ты все еще сопротивляешься? Не думаешь, что, подчинившись, ты облегчишь свои страдания? – Голос у него был мягкий, низкий, в нем сквозило любопытство.
– Да, – прошептала я и нечто мелькнуло в его взгляде… Это было разочарование? – Но я скорее буду мучиться, чем подчинюсь тебе, Римо.
Он мрачно ухмыльнулся и снова потянулся ко мне. Я не успела среагировать, как он накрыл мое обнаженное тело одеялом. Я широко раскрыла глаза от удивления.
– Откуда ты знаешь, что для тебя лучше, если не пробовала ни того, ни другого? Ни боли, – он провел губами по моим губам, но это был не поцелуй, а скорее угроза, – ни удовольствия.
У меня по спине пробежал холодок. В горле пересохло, а руки и ноги занемели.
– Я хочу показать тебе и то и это, Ангел. – Он замолчал, впиваясь в меня взглядом. – Но я боюсь, что ты скорее убьешь себя, чем отдашься мне. – Он вынул нож и положил его подле меня. – Тебе следует себя убить, выбрать легкий путь, потому что никто не придет тебя спасать, а я не остановлюсь, пока не сломаю тебя – и твое тело, и твою душу.
И я ему верила. А разве могло быть иначе? Такая уверенность и холодность отражались в его темных глазах. Я потянулась к ножу, села и прижала лезвие к горлу Римо. Он даже не шелохнулся, лишь с тревогой посмотрел на меня.
– Я не убью себя. Не поступлю так со своей семьей. Но ты меня не сломаешь. Я тебе не позволю.
Римо покачал головой, и снова в его глазах промелькнуло любопытство.
– Если хочешь меня убить, делай это сейчас. Другого шанса у тебя не будет, Ангел.
Моя рука дрогнула. Не отводя от меня взгляд, Римо начал наклоняться ко мне. Он встал на колени на постель. Я сильнее надавила лезвием на его кожу и по ножу заструилась кровь. Я сконцентрировалась на красном лезвии на шее Римо.
Он приблизился еще больше, и лезвие еще глубже впилось в его кожу. Я вскрикнула, глядя, как кровь струится по его шее, какого она ярко-красного цвета, ощутив, как она пахнет.
Римо лег на меня, и нож оказался между нами на уровне моего и его горла. Нас отделяло друг от друга лишь одеяло. Его темные глаза снимали слой за слоем всю мою защиту, которую я пыталась выстроить.
Я была почти в истерике, в голове мелькали воспоминания о подвале. Римо взял мою руку и вынул нож из моих пальцев. Он бросил его на постель рядом с нами.
Я чувствовала каждый миллиметр его сильного, мускулистого тела, но не могла сосредоточить взгляд на чем либо, кроме капающей из раны крови. Он прижал два пальца к моей шее, нащупывая пульс.
– Все еще паникуешь, да?
Я сглотнула. Он встал.
– Когда ты так слаба, считай, что ты в безопасности, Ангел. Я не любитель ломать слабых. Я сломаю тебя, когда ты будешь очень сильной.
Он взял нож и повернулся ко мне спиной. Я увидела татуировку стоящего на коленях ангела со сломанными крыльями. Неужели Римо считает себя падшим ангелом?
А кто тогда я?
Прежде чем покинуть комнату, он оглянулся через плечо.
– Не пытайся сбежать, Ангел. Снаружи куча таких же, как Симеон, которые мечтают тебя заграбастать. Обидно, если мне придется послать подобного преследователя на твои поиски и этим навредить тебе.
Да разве кто-то сможет навредить мне больше, чем Римо?
Я выдавила улыбку.
– Мы оба знаем, что ты лжешь. Ты не позволишь никому мне навредить.
Римо поднял бровь.
– Разве?
– Да, потому что ты хочешь сломать меня сам, услышать, как я кричу.
Губы Римо скривились в улыбке, от чего волоски у меня на коже встали дыбом.
Воспоминание об этой улыбке будет преследовать меня вечно.
– О да, я заставлю тебя закричать, Ангел. Клянусь.
Подавив дрожь, я впилась ногтями в ладони и с трудом выдавила:
– Тогда не трать время. Убей меня сейчас.
– Нам всем приходится отчасти умереть, чтобы стать сильнее. А теперь спи. Я вернусь, и мы снимем отличное видео для твоей семьи.
– Зачем ты спас меня от Симеона? Почему не позволил ему меня мучить? И зачем привез к себе домой?
Римо посмотрел на меня так, словно и сам спрашивал себя об этом, и последовавшая тишина лишь подтвердила догадку – я в доме семьи Фальконе. Удивительно, что он рискнул привести меня в свой семейный особняк.
– Как ты и сказала, только я заставлю тебя кричать, и никто другой.
Он закрыл за собой дверь.
А я зажмурилась и поплотнее укуталась в одеяло.
Это игра силы. Сложная шахматная партия.
Но я не собиралась становиться ни пешкой, ни королевой. А Римо не станет королем.
Глава 5
Римо
Я схватил спортивные брюки и спустился в нашу игровую комнату, где уже собрались Савио, Нино и Адамо. С тех пор как Киара стала членом нашей семьи, я больше не мог ходить по дому голым, когда мне вздумается. Когда я вошел, братья посмотрели на меня, словно я был бомбой замедленного действия.
Я усмехнулся.
Адамо покачал головой и ничего не сказал. Он даже не пытался скрыть отвращение к Каморре.
Нино медленно встал.
– Не надо было тебе привозить ее сюда.
Я взял меню пиццерии.
– Савио, закажи нам пиццу. И еще одну для Серафины.
Нино обошел диван. Я заметил, как напряглись его руки.
– Римо, спрячь ее в другом месте.
– Нет, – коротко сказал я. – Она останется здесь, в доме, чтобы я, мать твою, мог за ней присматривать.
Сведя брови, брат остановился передо мной. Когда он хмурился, это значило, что он в ярости.
– Эта ситуация может спровоцировать Киару.
– Киара твоя жена, а не моя. Убедись, чтобы она не увидела ничего лишнего. Кстати, где она?
– В нашем крыле дома. Когда Савио сказал, что ты привезешь Серафину, я приказал ей оттуда не выходить.
– Вот видишь? Проблема решена. – Я прошел мимо него к бару и взял пиво. Нино сделал то же самое. Савио в другом углу комнаты заказывал пиццу.
– Это большая проблема. Твоя пленница наверху, будет перемещаться по дому когда захочет. Она может наткнуться на Киару.
– Сомневаюсь, что Серафина будет сейчас бродить по дому. Она напугана и, наверное, спит ангельским сном. Отсюда не сбежит, но все равно один из вас будет ее охранять, чтобы она не наделала глупостей.
Нино посмотрел на меня оценивающим взглядом.
– Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Мы должны уничтожить Синдикат. Не забывай об этом, Римо.
– Я раздавлю их. Они медленно истекут кровью, даже не поняв, что я вонзил клинок. Это их уничтожит.
Нино неохотно кивнул, ведь он знал, как важна психологическая война против врагов.
– Ты отвратителен, – пробормотал Адамо.
– Четыре дня, – напомнил я ему.
Он встал, выпятив подбородок.
– Что, если я скажу нет?
– Ты станешь гребаным предателем, нашим позором, – гаркнул Савио. – И что ты сделаешь? Куда ты пойдешь?
– Мне насрать, – огрызнулся Адамо. – Все лучше, чем стать таким, как вы.
Я медленно пошел к нему. Адамо еще сильнее выпятил подбородок.
– Ты так говоришь, потому что с самого рождения тебя оберегали. Тебя никогда не посвящали в настоящее дерьмо, которое здесь творится. Но ты Фальконе, и однажды ты будешь рад стать одним из нас.
– Лучше бы я не был Фальконе. Лучше бы вы не были моими братьями.
– Адамо, – предупредил Нино, поглядывая на меня.
– Пошел ты! – закричал Адамо и стремглав выбежал из комнаты.
– Он смирится, – произнес Нино.
– Когда приедет пицца? – спросил Савио.
Они с Нино обменялись взглядами и тот ответил:
– Через двадцать минут.
