Старик ушел, а я задумалась. Картинка начинала потихоньку складываться. Девочка действительно была больна, а эти изверги издевались над ней! Во мне поднялась волна протеста. Нет, если я уже попала сюда, то нужно с этим что-то делать! Никто больше не посмеет обижать меня. Отсидеться все равно не получится.
– Ничего… человек приспосабливается ко всему, – прошептала я, глядя на куклу, лежащую на коленях. – И мы приспособимся. Правда?
Вернулся Гудвин с кувшином и льняной тряпкой. Он осторожно промыл мне рану, а потом со вздохом сказал:
– Завтра поутру барон уезжает в Торнтвэйн, чтобы увидеться со своим племянником Лэри. Решили они с супругой выдать тебя замуж, моя птичка… Загубят тебя. Загубят бедняжку… И я помочь ничем не смогу… Если бы знал покойный ваш батюшка, какую судьбу тебе уготовили, наверное, из могилы бы поднялся!
Я подняла голову и увидела полные слез глаза старика. Он искренне переживал. Заметив мой взгляд, он быстро отвернулся, вытер слезы, после чего с улыбкой сказал:
– Ты сегодня не укачиваешь Энн? Или она не хочет спать?
Я молчала, не зная, как вести себя. Ладно, дождусь, когда уедет братец, и начну осматриваться. У меня до утра есть время подумать и составить план действий.
До самой ночи я маялась, не находя, чем себя занять. Изучала свою внешность, потом выбила пыль из подушек, положив их на подоконник. Вытряхнула покрывало. Комната требовала генеральной уборки, ведь здесь просто невозможно было находиться! Но больше всего я хотела помыться. Исходящее от тела амбре начинало действовать на нервы.
Гудвин пришел еще раз, когда я уже начинала засыпать. Старик принес мне ужин. Это было одно небольшое яблоко, кусок черного хлеба и кубик кислого сыра.
– Поешь, моя птичка, совсем ведь исхудала…
Я с трудом запихнула в себя все, что он принес, понимая, что перебирать в моем случае не лучший выход. Мне нужны были силы.
Всю ночь меня мучили кошмары. Обрывки снов пролетали, будто стая птиц, не задерживаясь в голове. А когда я проснулась, то долго не открывала глаза, мечтая, что сейчас окажусь в своей кровати. Но ничего не изменилось. Та же пыльная комната, те же заснеженные вершины за окном. За ним раздались какие-то звуки и, встав с кровати, я выглянула на улицу. От замка удалялась лошадь, в седле которой находился хозяин. Поехал сватать мне своего племянника… Ну-ну…
Я вышла из комнаты, спустилась по винтовой лестнице и столкнулась в холле с Гудвином. Он, видимо, направлялся ко мне, неся поднос, накрытый полотенцем.
– Пенни, детка, тебе лучше вернуться в свою комнату, – старик мягко подтолкнул меня к лестнице. – Не приведи Господь, тебя леди Онтария увидит!
– А где она? – спросила я, не двигаясь с места. – Мне нужно поговорить с ней.
Старик уставился на меня изумленным взглядом.
– О чем поговорить, Пенни?
– О жизни, – я усмехнулась. – Так где она?
– В столовой, – Гудвин кивнул на дверь. Выражение его лица говорило, что старик пребывает в полном шоке.
– Спасибо, – я приподняла полотенце, прикрывающее завтрак. Кусок хлеба, деревянная плошка с отвратной размазней, издалека напоминающей кашу, и кружка с водой. – О, чудесный завтрак. Дай-ка я возьму поднос. Поделюсь завтраком с невесткой.
Старик позволил забрать у себя поднос и наблюдал за мной с приоткрытым ртом, пока я шла к дверям столовой.
Глава 3
Столовая, несмотря на царивший упадок в замке, выглядела величественно. В огромные, окруженные резьбой окна заглядывало утреннее солнце, и его лучи скользили по высоким потолкам, украшенным лепниной. Посередине комнаты стоял длинный дубовый стол, в конце которого сидела леди Онтария. Я прошла мимо ряда стульев, обитых потерявшей вид парчой, и остановилась рядом с хозяйкой замка. Она смотрела на меня со смесью удивления, брезгливости и неприязни.
– Какого черта ты здесь делаешь, Пенелопа? Кто разрешал тебе покидать комнату? – леди Онтария говорила, поджав губы, будто делала мне одолжение. – От тебя дурно пахнет. Я начинаю терять аппетит! Поди вон! Немедленно!
Я почти не слушала ее вопли, глядя на еду, стоящую перед женщиной. В этом они себе с мужем, похоже, не отказывали. Завтрак Онтарии состоял из вина, какого-то мяса, плавающего в соусе цвета «детской неожиданности», свежеиспеченного хлеба, сливочного масла, вареных яиц и молока в кувшине.
Звон брошенного на стол подноса заставил леди Онтарию испуганно вздрогнуть. Я же присела на стул и тоже процедила сквозь зубы:
– Если бы я могла помыться и сменить одежду, то пахла бы куда лучше, дорогая невестка.
Лицо женщины вытянулось, а глаза стали просто огромными. Видимо, ее шокировала моя связная речь.
– Вино с утра? – я тем временем протянула руку, взяла ее рюмку и понюхала. – Фу-у-у… пожалуй, это пахнет хуже, чем я… Вы в курсе, что женский алкоголизм неизлечим? Пить с утра женщине?.. Ужас.
Я не спеша очистила яйцо, взяла кусок еще теплого хлеба и с удовольствием принялась за еду.
– Ты сошла с ума?! – визгливо воскликнула леди Онтария, вскакивая со стула. – Пошла вон, иначе я позову слуг, и тебя снова запрут в свинарнике!
Тщательно прожевав то, чем был набит мой рот, я ласково улыбнулась ей:
– Попробуйте. Я устрою такое, что ваш племянник умчится отсюда сломя голову. Вот тогда вам точно не видать моих земель, как своих ушей, – медленно поднявшись, я приблизилась к Онтарии. Она была ниже ростом, поэтому под моим угрожающим взглядом сжалась еще сильнее. – А еще я могу пробраться ночью в вашу комнату и придушить подушкой… Вы будете сладко спать, даже не подозревая, что смерть уже пришла и протягивает к вам свои костлявые руки… – я зловеще зашептала:
– Раз, два. Пенни идёт за тобой!
Три, четыре. Лучше дверь закрой!
Пять, шесть, возьми своё распятие!
Семь, восемь, не засыпай до утра!
Девять, десять, больше никогда не спи…
Песенка из фильма «Кошмары на улице Вязов» вписалась в мою речь просто отлично.
Конечно, я блефовала: ведь спрогнозировать реакцию незнакомого человека было невозможно. Плюс мне не известны все нюансы. Но оказалось, что я надавила на нужную кнопку.
Женщина таращилась на меня глазами, полными ужаса, не понимая, что происходит. После моих последних слов она смертельно побледнела.
– Господь, Бог мой! – вскрикнула Онтария, отскакивая в сторону. – Пенелопа, что с тобой происходит?! Ты ведешь себя очень странно! Ты пугаешь меня!
– Мне давно пора бы уже себя вести подобным образом, – я усилила хватку, понимая, что «жертва» попалась на крючок. – Сейчас я позавтракаю, а потом приму ванну. Надеюсь, для меня найдется чистая одежда?
Мой взгляд был тяжелым, а голос оставался холодным. Я оказалась на краю пропасти, и сейчас все зависело от силы воли. На кону стояло нечто большее, чем просто победа в этом противостоянии. Я начала битву за саму себя.
– Я жду ответа, леди Отария, – каждое мое слово, как острый камень, отскакивало от мрачных стен столовой.
– Думаю, у меня найдется что-нибудь для тебя, – дрожащим голосом произнесла женщина, а потом, всхлипнув, вдруг помчалась к двери, приподняв подол платья.
Я вернулась на место и рассмеялась. Если от былой силы ничего не осталось, значит, нужно активно пользоваться мозгом. Но это было только начало войны, и иллюзий я не питала. Поэтому всегда нужно быть начеку. На шаг впереди своих врагов.
– Занесло, так занесло… – прошептала я, намазывая хлеб маслом. – Вот тебе и шашлык с люлями…
После завтрака мне захотелось пройтись по замку. Нужно было понять, сколько слуг имеется в распоряжении родственников. Как они относились к бедняжке Пенелопе? Можно ли надеяться на поддержку с их стороны?
– Пенни, крошка, ты здесь? – дверь приоткрылась, и в столовую заглянул старый Гудвин.
– Да, пока здесь, но хочу прогуляться, – ответила я, поднимаясь из-за стола. – Леди Онтария распорядилась, чтобы мне нагрели воды для ванны?
– Да. И это удивительно… – старик с опаской приблизился ко мне. – Пенни, ты себя хорошо чувствуешь?
– Я себя чувствую отлично, – мне были понятны его страхи. – В голове будто прояснилось.
– Это Господь излечил твою головушку, дитя! – Гудвин заплакал, гладя меня по плечу. – Настоящее чудо! А может, это случилось после того как леди Онтария ударила тебя ключами?
– Может, и так, – согласилась я. Все-таки находить объяснения для необразованных людей легче. Как бы свое выздоровление я объясняла в более просвещенном времени? – Ты прогуляешься со мной?
– Пенни, девочка, у меня много работы, – грустно вздохнул старик. – Если я не начищу всю обувь, меня оставят без ужина.
– Что ж, занимайся своими делами, – я улыбнулась ему, но в душе у меня снова поднялась буря. Оставят без ужина? Старика? Чертовы садисты…
Первым делом я отправилась на кухню – святая святых любого дома. Но и тут меня ожидало разочарование.
Солнце почти не пробивалось сквозь узкое окно, закрытое решеткой, и в помещении царил полумрак. Закопченный очаг, расположенный напротив двери, выглядел устрашающе. В огромном жерле пылал огонь, а над ним висел котел с водой. Под потолком плотной серой пеленой висел чад, и у меня моментально запершило в горле. Длинный каменный стол был уставлен медными кастрюлями и деревянными мисками с остатками еды, которые облепили жирные мухи. Меня чуть не стошнило при виде такого безобразия. Есть пищу, приготовленную на этой кухне, было опасно для жизни.
– Пенни? – из-за стола показалась голова в темном платке, а потом и вся женщина. На вид ей было лет сорок с небольшим. Она вытерла лоб мокрой рукой, после чего настороженно поинтересовалась: – Говорят, у тебя в голове прояснилось?
– Чудо Господне, – кивнула я, заглянув за угол стола. – Почему здесь так грязно?
На полу стояла большая лохань, в которой женщина, похоже, мыла посуду, выбрасывая перед этим отходы в деревянное ведро.
– Так кухня же… – удивилась женщина, наблюдая за мной боязливым взглядом. – Откуда тут чистоте взяться?
Действительно, глупость какая. Чистота…
– А где остальные слуги? – я огляделась. Дверь между грубо сколоченными стеллажами определённо вела в кладовую. Безобразный буфет, стоящий по левую сторону у стены, был весь покрыт сажей, на которой отчетливо виднелись отпечатки пальцев.
– Гудвин чистит обувь на улице, Рон и Банч в свинарнике… А Кастилия, наверное, с леди Онтарией… – женщина явно боялась меня. Она вытерла руки о грязный фартук и вдруг попросила: – Пенни, прошу тебя, успокой меня! Успокой свою Дези!
Я недоуменно приподняла бровь, и она кивнула на распятие, висящее на стене.
– Прикоснись к нему, чтобы я знала, что в тебя не вселился нечистый дух!
Ах, ну конечно! Что еще могли подумать бедные люди.
– Во мне только один нечистый дух! Тот, который исходит от меня, – проворчала я, касаясь распятия двумя руками.
– Значит, точно чудо! – облегченно выдохнула женщина. – Пенни, я так рада! Налить тебе овсяного отвара?
– Нет, нет! Спасибо! Попозже! – быстро сказала я, с ужасом представляя сие «лакомство» из недомытой кастрюли. С этим нужно что-то делать… Да здесь со всем нужно что-то делать! Эх, шашлыки с люлями!
Глава 4
Я вернулась к себе в комнату, а примерно через полчаса меня пригласили купаться. Старый Гудвин выглядел очень усталым, и мне было ужасно жаль его.
– Пойдем, деточка. Водичка уже нагрелась, – переводя дыхание, сказал он. – Попросить Дези, чтобы она помогла тебе?
Дези… Дези… А! Кухарка!
– Нет, не нужно. Я справлюсь сама, – ответила я, предвкушая приятные процедуры. – У меня есть чистая одежда?
– Да, Кастилия принесла платье и исподнее в помывочную, – с улыбкой ответил старик. – Пенни, я до сих пор не верю, что Господь вернул разум в твою головку!
Мы вышли из комнаты и, спускаясь по лестнице, я вдруг снова вспомнила разговор леди Онтарии с мужем. Что за земли мне принадлежали?
– Гудвин, скажи, что мне принадлежит в этом доме?
– Покойный барон оставил тебе земли, которые находятся сразу за Монтонским лесом. Их не много, но это лакомый кусок, Пенни… – старик повернулся ко мне. – А еще я слышал, что твой батюшка написал в завещании, что ты можешь взять из замка двух слуг, любую живность и какие-то деньги. Но только после того, как тебе исполнится восемнадцать лет.
– Понятно… – я задумчиво нахмурилась. Интересно, сколько мне осталось до совершеннолетия?
– Только разве хозяин позволит тебе хоть что-то взять отсюда? – Гудвин тяжело вздохнул. – Ты помнишь, как в день твоего восемнадцатилетия брат закрыл тебя в конюшне? Было ужасно холодно, и ты потом долго болела…
– Что? – я замерла, боясь спугнуть надежду. – В день моего восемнадцатилетия?
– Да… За три дня до Рождества, Пенни… – старик улыбнулся. – Помнишь?
Так я уже имею право на наследство?! У меня внутри все перевернулось от такой новости. Понятно теперь, что так заботит братца. Отжать земли у дурочки, пока она не преставилась. По его словам если Пенни, то бишь я, умрет, то земли перейдут в королевскую казну. Но если я умру, будучи замужем, то и наследство останется в семье? Тогда что помешает родственникам прибить меня после свадьбы с этим Лэри? Иллюзий я давно не питала.
– О чем ты думаешь, птичка? – ласково спросил Гудвин. Он все еще видел во мне дурочку Пенни. Но я не обижалась, ведь перемены были настолько стремительными, что привыкнуть к ним за один день невозможно. Мне самой казалось, что я сплю и вижу красочный сон.
– Может, ты знаешь, где лежит завещание? – прошептала я.
– Наверное, среди бумаг в кабинете… – растерялся старик, а потом поднял на меня испуганные глаза. – Пенни, ты хочешь…
– Я хочу взять свое. И сделаю это, – усмехнулась я. Раз уж меня занесло непонятно куда, то нужно как-то устраиваться! Плакать и страдать по ушедшей жизни буду потом. На стрессе можно горы свернуть. У меня всегда так было. – Через сколько дней вернется мой брат?
– Не раньше чем через неделю…
– Хорошо. Идем за завещанием, – я была сама решительность.
– Но завещание еще нужно найти! – воскликнул старик. – Кабинет заперт на ключ!
– А ключ где?
– Его леди Онтария всегда носит на поясе. – Гудвин совсем разволновался. – Пенни, что ты задумала?
