Глава 2
Дуэль – дело тонкое. Особенно когда один из дуэлянтов – твой потенциальный босс с фамилией Пушкин. У моего мозга совсем нет фантазии для ночных кошмаров.
Резкий звук выстрела заставил меня подскочить на кровати. Сердце бешено колотилось, а на лбу выступила испарина. Провела рукой по волосам, пытаясь успокоиться. За окном было еще темно, электронные часы на прикроватной тумбочке показывали 3:44.
Сон был таким реальным. Холодный зимний день, двое мужчин стоят друг напротив друга с пистолетами. Один из них – мой будущий босс Александр Пушкин, с той же военной выправкой и пронзительным взглядом. Второй… Дантес? Почему-то его лицо постоянно менялось, было размытым. И в какой-то момент, за мгновение до выстрела, я увидела в нем черты… отца.
Мое подсознание, ты слишком буквально воспринимаешь происходящее. Не все Пушкины должны стреляться на дуэлях. И почему там был отец? Это уже чересчур – даже для тебя.
Накинула халат, подошла к окну. Город спал, лишь редкие огни такси проносились по улицам. Дождь мелкими каплями стучал по стеклу, словно кто-то нетерпеливо барабанил пальцами. Как папа, когда о чем-то глубоко задумывался.
Тишина ночной квартиры давила на виски. В такие моменты одиночество ощущалось особенно остро. Раньше я могла позвонить отцу в любое время – он всегда брал трубку, даже на задании. «Для тебя я на связи 24/7, малышка», – говорил он.
Теперь между нами были тюремные стены и обвинение в государственной измене.
Достала из тумбочки фотографию – единственную, которую позволила себе оставить. На ней мы с отцом в горах, за год до его ареста. Последний наш совместный отпуск. Его лицо счастливое, открытое. Ветер треплет светлые волосы – такие же, как у меня. Мы похожи, все всегда это говорили.
Таким я его помню. Не тем осунувшимся человеком за тюремной решеткой, каким видела его в последний раз месяц назад.
Держись, папа, я тебя вытащу. Обещаю.
Воспоминания накатили волной. Вот он учит меня стрелять на полигоне – я ведь и правда хорошо стреляю, хотя моим боссам знать об этом не обязательно. Вот мы вместе готовим свой фирменный ужин на Новый год – запеченную утку с яблоками. Вот он шутливо грозит пальцем моему первому парню… Боже, как давно это было.
«Ты самая сильная девочка на свете, Евушка. Но никогда не лезь в игры спецслужб», – его слова звучали в голове отчетливо, будто он был рядом. Как иронично. Именно этим я сейчас и занималась – влезала в самый центр шпионской игры.
Горло сдавил спазм, и я с удивлением поняла, что плачу. Слезы, которые я так старательно сдерживала последние полгода, наконец прорвались. Села прямо на пол у окна, обхватив колени руками, и позволила себе эту минутную слабость. Только минутную – больше нельзя. Завтра важный день.
Когда дыхание выровнялось, я вытерла глаза и встала. В памяти всплыл холодный кабинет полковника Сердюкова и наш разговор, изменивший все.
– Мы знаем, что он невиновен, – сказал он тогда, постукивая ручкой по папке с личным делом моего отца. – Но доказать это можем только с вашей помощью. Пушкин и Островский причастны к фальсификации дела вашего отца. Найдите доказательства их преступной деятельности – и ваш отец будет свободен.
Я помнила, как сжались мои кулаки под столом. Как внутри разливалась холодная решимость.
– Почему именно я?
– Потому что вы его дочь. Потому что у вас идеальное резюме для этой работы. И потому что у вас нет выбора, если хотите снова увидеть отца на свободе, – ответил мужчина с улыбкой, не затрагивающей глаза.
А если они невиновны? Если это очередная игра спецслужб, и я просто пешка? Что, если я разрушаю жизни невиновных людей ради той же системы, которая сломала жизнь отцу?
Эти мысли преследовали меня с момента согласия на операцию. Но выбора действительно не было. Отец сидел в тюрьме, его здоровье ухудшалось, а доказать его невиновность стандартными способами не получалось. Система работала против него. И если единственный способ спасти его – пойти против системы ее же методами, я была готова.
Заснуть снова я не смогла. Сварила себе крепкий черный кофе без сахара – единственное, что помогало мне думать яснее. Горький вкус разлился по языку, принося странное успокоение. Отец всегда морщился, глядя на мою любовь к черному кофе: «Как ты это пьешь? Это же гудрон!»
В нашей семье кофеманом была мама. До ее смерти от рака, когда мне было шестнадцать, наш дом всегда пах свежезаваренным кофе. Может, поэтому я и пристрастилась к нему – чтобы сохранить эту невидимую связь.
До звонка будильника оставалось еще три часа, но день уже начался. Я открыла шкаф, рассматривая свой небогатый гардероб. Первый рабочий день – это всегда важно. Особенно когда ты играешь роль.
Что надеть шпионке, которая притворяется обычной помощницей? Что бы выбрала Мата Хари, если бы устраивалась на работу в инвестиционную компанию?
В конце концов я остановилась на строгом костюме серого цвета с узкой юбкой чуть ниже колен. Волосы решила собрать в аккуратный пучок – никаких легкомысленных локонов. Минимум косметики, скромные серьги, туфли на низком каблуке.
Идеальный образ серьезной бизнес-леди. Никто не догадается, что под этой маской – дочь предположительно опороченного разведчика, ищущая доказательства для его спасения.
Еще раз просмотрела досье на обоих боссов. Александр Пушкин – бывший военный, хороший стрелок, коллекционер антикварного оружия. Человек с жесткими принципами и прямым характером. Феликс Островский – интеллектуал, ценитель искусства, известен своим острым умом и не менее острым языком.
Задержалась на одной из фотографий в досье – Пушкин и Островский на благотворительном вечере. На заднем плане, почти у самого края снимка, виднелась размытая фигура отца. Это было за два месяца до его ареста. Знали ли они уже тогда, что планируют его подставить? Или, может быть, все было иначе, не так, как мне представил полковник Сердюков?
Интересная пара. Мог ли хоть один из них подставить моего отца? Или оба? И как я это выясню, не выдав себя?
К шести утра я была полностью готова. Волосы уложены, костюм сидит идеально, в сумке – блокнот для записей и диктофон, замаскированный под обычную флешку. В кармане – помада с встроенной камерой, одно из технических чудес, которыми снабдил меня полковник Сердюков.
– Будьте осторожны, Ева Игоревна, – сказал он, передавая мне эти шпионские игрушки. – Эти двое не так просты, как кажутся. Особенно не доверяйте Островскому – за этим интеллигентным фасадом скрывается безжалостный человек.
Посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Строгая, компетентная, ничем не примечательная помощница. Никто не заподозрит, что за этим фасадом скрывается девушка с миссией.
Ева Вольская, добро пожаловать в мир корпоративного шпионажа. Сегодня твой первый рабочий день в логове монстров. Точнее, двух монстров.
Выпила еще одну чашку кофе, чувствуя, как кофеин разгоняет кровь по венам. Сегодня мне понадобится вся моя концентрация и внимание. Я не имею права на ошибку. Цена слишком высока – жизнь и свобода отца.
Когда я вышла из квартиры, небо начало светлеть. Дождь прекратился, оставив после себя влажный воздух и запах свежести. Новый день. Начало моей новой, фальшивой жизни. И где-то в конце этого пути – свобода для отца. По крайней мере, я очень хотела в это верить.
Что ж, господа Пушкин и Островский, приготовьтесь. Медовая ловушка расставлена. Только вот кто в итоге окажется пойманным – большой вопрос.
Глава 3
Глава 3
Говорят, первый день на новой работе всегда запоминается. Интересно, как долго мне будут сниться кошмары об этом?
Офис компании «Пушкин и Островский» занимал два верхних этажа стеклянного бизнес-центра в центре города. Поднялась на лифте и на мгновение замерла перед стеклянными дверями с золотым логотипом.
Глубокий вдох. Профессиональная улыбка. Расправленные плечи. Вперед, Ева.
Внутри меня встретила эффектная брюнетка за стойкой ресепшен. Ее безупречный макияж и идеальная осанка заставили меня почувствовать себя школьницей на первом дне занятий.
– Ева Вольская? Вас уже ждут, – она окинула меня оценивающим взглядом, который сказал больше, чем тысяча слов.
«Новенькая. Интересно, насколько долго продержится».
О, я тебя тоже оценила, дорогуша. Столько ботокса, что если чихнешь – лицо треснет.
Она проводила меня до большого кабинета в конце коридора. Пушкин уже был там, погруженный в изучение каких-то документов. На его столе стояла большая кружка с надписью «Не шути со мной, или вызову на дуэль».
Серьезно? Он еще и сувениры с этой шуткой заказывает? Или это подарок для «любимого» босса от сотрудников?
– Доброе утро, Александр Сергеевич, – произнесла, останавливаясь у входа.
Он поднял взгляд и кивнул.
– Восемь пятьдесят семь. Похвально. Пунктуальность – признак профессионализма.
А зануда с секундомером – признак невыносимого босса.
– Ваш стол там, – он указал на небольшой стол у окна. – Мой предыдущий помощник был несколько… неорганизованным. Все бумаги придется разобрать заново.
Подошла к указанному месту и с трудом сдержала вздох. «Неорганизованный» было мягким преуменьшением. Стол буквально тонул в хаосе документов, скрепок и стикеров.
Археологические раскопки папирусов в Египте выглядят более структурированными, чем это.
– Я разберусь, – заверила, опуская сумку на свободный уголок стола. – С чего лучше начать?
Пушкин уже снова уткнулся в свои бумаги.
– С кофе. Черный. Без сахара.
Хотя бы в этом мы похожи.
– Конечно, – я развернулась к двери, и тут в кабинет вошел Островский.
Феликс выглядел так, словно сошел с обложки модного глянца. Идеально сидящий костюм цвета графита, дорогие часы, запах тонкого одеколона. Он машинально провел рукой по коротко стриженным волосам – тот самый жест, о котором я читала в досье.
– Доброе утро, новая звезда нашего офиса, – он улыбнулся, демонстрируя свои знаменитые ямочки на щеках. – Как проходит первое знакомство с нашим уютным гнездышком?
Уютное гнездышко? Больше похоже на место преступления, где убили организованность.
– Пока только осваиваюсь, – кивнула на заваленный бумагами стол.
Островский хмыкнул.
– Да, Петрович был гением хаоса. Вы не представляете, сколько важных контрактов мы нашли у него в коробке из-под пиццы.
Пушкин поднял взгляд от документов.
– Ева собиралась сделать кофе, – он многозначительно посмотрел на меня.
– О, и мне тоже, пожалуйста, – тут же отреагировал Феликс. – Но с молоком и одной ложкой сахара. А еще лучше – латте с миндальным молоком, если у нас есть.
Конечно, как я могла забыть про стереотипное «принеси кофе» в первый рабочий день? Может, еще и туфли почистить?
– Кофемашина на кухне в конце коридора, – пояснил Пушкин, заметив мой невысказанный вопрос. – Дарья с ресепшен покажет.
Через полчаса я вернулась с двумя чашками кофе, умудрившись не только найти кухню, но и раздобыть миндальное молоко для капризного Островского. Надо признать, на кухне было больше порядка, чем на моем новом рабочем месте.
Остаток утра я провела, разбирая хаос. К обеду мне удалось рассортировать документы по папкам и создать подобие системы. Пушкин периодически просил принести ту или иную бумагу, а затем придирчиво рассматривал мою работу, будто искал недостатки. Островский же постоянно отпускал шуточки, как только Пушкин выходил из кабинета.
– Не обращайте внимания на его суровость, – сказал он, наклонившись к моему столу так, что я почувствовала запах его парфюма. – Наш Саша просто проверяет вас на прочность. Вы же понимаете, что не каждый может работать с человеком, которого в школе дразнили Пушкиным-Чижиком.
Серьезно? Он сейчас сплетничает о своем партнере со мной – человеком, которого знает меньше суток?
Натянуто улыбнулась и вернулась к своим бумагам. Мне нужно было завоевать их доверие, а не вникать в их междоусобицы.
После обеда ситуация стала еще интереснее. Пушкин вызвал меня к своему столу.
– У меня для вас задание, – он протянул мне визитку. – Нужно съездить в оружейный салон «Арсенал» и забрать мой заказ. Они уже предупреждены.
Я взяла визитку, стараясь не выдать своего удивления.
– Заказ? Какой именно?
– Пистолеты, – он произнес это так буднично, словно речь шла о канцелярских скрепках. – Два антикварных дуэльных пистолета восемнадцатого века. Коллекционные. Не беспокойтесь, они не заряжены, – он улыбнулся своей редкой улыбкой. – Хотя для дуэли вполне подойдут.
Ну конечно, дуэльные пистолеты. Никто и не сомневался. Интересно, у него есть хоть одно хобби, не связанное с навязчивой идеей кого-то пристрелить?
– Я… – начала было, но в разговор вмешался Островский, до этого момента с ухмылкой наблюдавший за нами.
– Саша, нельзя так сразу пугать новых сотрудников, – он покачал головой. – Ева, не слушайте его. У меня для вас задание поинтереснее.
Мужчина достал из ящика стола конверт и передал мне.
– Нужно заехать в антикварный магазин «Хронос» и забрать оттуда коня.
Я моргнула.
– Коня?
– Шахматного, – уточнил он с усмешкой. – Из редкого набора слоновой кости восемнадцатого века. Единственную отсутствующую фигуру наконец нашли и отреставрировали.
Пистолеты и шахматный конь. Я попала в какую-то странную версию «Служебного романа». Только вместо статистических отчетов мне поручают перевозить антиквариат. Что дальше – забрать из химчистки камзол Петра Первого?
– Конечно, я заеду в оба места, – согласилась, пряча визитки в карман пиджака.
– Только сначала в «Хронос», – тут же заявил Островский.
– Нет, «Арсенал» ближе к офису, логичнее начать с него, – возразил Пушкин.
Они смотрели на меня, словно два ребенка, спорящих из-за игрушки.
Господи, они серьезно? Два успешных бизнесмена, а ведут себя, как дети в песочнице.
– Я составлю оптимальный маршрут, учитывая пробки.
