Борис Конофальский "Глубокий рейд, книга 2 «Голова»"

Глубокий рейд, книга 2 «Голова»
Борис Конофальский

Аким Саблин доставил товар, как и обещал…

Вот только заказчика уже не было.

А товар был ценный.

Борис Конофальский

Глубокий рейд, книга 2 «Голова»

ГЛУБОКИЙ РЕЙД

Книга 2. Голова

Глава 1

Сотник был из таких людей, которых казаки называли въедливыми. Немного рябой, лысоватый, он принёс зачем-то настоящую заламинированную карту болот, хотя мог обойтись и обычным офицерским планшетом. Обвёл небольшой круг на карте и спросил, обращаясь именно к Акиму:

– Прапорщик, здесь вы их зафиксировали в первый раз?

– Да… – Саблин разглядывает карту; он, честно говоря, не понимает, почему сотник спрашивает именно у него, это ведь не он «сидел на РЭБе». Он не очень хорошо себя чувствует. Уж больно ему досталось в последнем деле, голова тяжёлая… Это от лекарств. Медик сказал, что страшного ничего нет, но обещал, что отёк на затылке поболит, да и сама голова тоже. Может ещё и тошнить. Не врал медик. Всё было, как и обещал. Оно и понятно – сотрясение вместо с контузией. Саблин собирается с силами, чуть встряхнув головой и разглядев карту, добавляет: – Ну да… Вроде тут.

И лишь после этого сотник оборачивается к Ряжкину:

– Это место? А вы помните?

– Оно, кажись, – Вася разглядывает карту. – Но я же журнала не вёл… Не на войне вроде были… Так, на память скажу… Ну… да… Вот тут я дрон их запеленговал, удивился ещё, что сигнал кодированный… – он водит пальцем… – Да… Тут… А мы шли… – он опять указывает пальцем. – На юго-восток к вам… И тогда Аким приказал менять курс, и мы взяли юго-юго-восток… И пошли на полных оборотах. На Сосновку, но шли так недолго… – он глядит то на Саблина, то на Калмыкова, – кажись, и часа так не шли.

– Да нет, какой там час, полчаса, не больше, – вспоминает Калмыков. – Потом они дрон кинули…

Второй офицер в звании есаула… вообще-то он молод для такого звания, ему на вид лет тридцать пять, или чуть больше… он почти ничего не говорит, но все их слова записывает себе в планшет и потом отмечает что-то у себя на электронной карте. Он нет-нет, да и зыркнет на кого-то из казаков, остановит взгляд и изучает.

Неприятный такой у него взгляд, он словно не доверяет им. Да, эти два офицера им не доверяют.

У обоих на рукавах гимнастёрок только цифра «четыре», обведенная в круг. И больше ничего. Ни рода войск, ни номера части. А это говорит о том, что офицеры эти из Четвёртой дивизии. Из штаба. Но уж точно не интенданты, и не оружейники какие-нибудь. Оба внимательные и немногословные, с нехорошими глазами. Как и положено… разведчикам.

– И вот тут я понял, что у них три лодки, – продолжает водить пальцем по карте радист. – Вот тут…

Офицеры рассматривают карту, и сотник произносит задумчиво:

– Да-а… Жаль, конечно, что вы не вели ЖБД (журнал боевых действий), – а потом снова спрашивает: – И вот в этом месте вы сбросили обороты и пошли на средних? – и теперь переводит взгляд на Калмыкова.

– Ну, так старший приказал, – отвечает Денис.

Офицер смотрит на Саблина.

– Да не уйти от них было, – вспоминает Аким. А сам начинает трогать затылок. Теперь сомнений у него не осталось: голова заболела снова. Видно, действие обезболивающего заканчивалось.

– Нипочём не уйти, – сразу поддерживает командира Калмыков. – У них моторы – жуть. Мощи нечеловеческой. У Акима… то есть у прапорщика Саблина… мотор тоже хороший, но с теми ему… Нет, не тягаться…

– Да чего там говорить, – Ряжкин сначала машет рукой, а потом руки и разводит, желая показать что-то большое. – Они вот такие… Мы как первую лодку расстреляли, как глянули… Там мотор… килограммов сто одного железа. Как от таких уйти?

– А где вы расстреляли их первую лодку? – теперь как раз заговорил есаул, оторвавшись от своего планшета. – Местечко сможете вспомнить?

– Да где там вспомнить? – сомневается Саблин. И снова морщится. Боль в голове начинает усиливаться… Пульсирует. – Это вон только если радист наш вспомнит. Я за другим следил.

Сотник глядит на Акима долгим взглядом, а потом и произносит:

– Прапорщик, идите в медсанчасть, – и после пары секунд – пока до Акима доходили его слова – добавляет: – Казак Калмыков, проводите прапорщика.

– Есть проводить прапорщика, – Денис тут же поднимается с места. И после него встаёт Саблин.

«Этот сотник специально нас с Денисом выпроводил, потом Васю отпустят, позовут Дениса, снова опросят и будут сравнивать сказанное, – и Саблину это не нравилось. – Чего цепляются, чего допрос устроили? Первый раз, что ли, казаки в болоте от переделанных отбиваются?».

Саблин и Денис выходят из кабинета и идут по бетонному коридору, освещенному редкими, тусклыми лампами.

Они, когда вышли с острова, на котором был у них бой, пошли на вторую заставу, ту, что прозывалась ещё «северной», но на тот момент там, на самой большой и мощной из трех застав, как назло, в медсанчасти не было медика. Казаки-медики были не в счёт, они могли только первую помощь оказать, а вот посмотреть, что у Акима с головой, пользуясь даже самым простым томографом… Ну, даже если бы кто из местных и смог включить аппарат и сделать «картинку», так её ещё нужно было растолковать, а в этом деле без опытного врача никак. И пришлось казакам второго полка ехать дальше. На первую заставу, на «восточную». А там к их приезду уже подготовились, медики были на месте, оборудование работало. Там только и взялись за Саблина как следует: анализы, рентген, томограф… Лекарствами напичкали сразу. Всё как полагается. И, слава Богу, немолодой уже врач сообщил ему на следующее утро, что ничего страшного с головой нет. А насчёт руки Аким и не волновался. Рука – дело наживное, можно и новую вырастить, ежели что. Были бы деньги. В общем, на больничной койке он находиться не захотел, в госпиталь на берег тоже. И тогда, посовещавшись, казаки решили: раз с командиром всё в порядке, ехать к себе в Болотную. Но сразу их не отпустили. Комендант заставы прапорщик Свахин нашёл их, когда они были у пирсов и подняли лодку для осмотра, чтобы убедиться, что на ней можно дойти до дома. Комендант прошёлся вокруг лодки, даже потрогал заваренные наспех пробоины пальцем, а потом и сказал:

– Казаки, задержитесь малость.

– А чего? – удивился Калмыков.

– Так, погутарить с вами хотят.

– Разведка, что ли? – сразу понял Ряжкин.

– Ну, так… – Свахин делает жест: сами понимаете. – Я вчера рапорт отправил в полк, а сегодня вот пришла директива.

– Значит, из вашего полка приедут поговорить с нами, – произнёс Денис таким тоном, каким обычно говорят: ну, надо – так надо.

– Выше бери, – отвечает ему комендант. – Из дивизии. К вечеру обещают быть. А вы пока отдыхайте, я приказал вашу лодку подшаманить, сейчас люди придут, поглядят её, если что – подварят, подчистят, мотор посмотрят…

– Мотор трогать не нужно, – сразу предупредил Саблин.

– Он к своему мотору никого не подпускает, – посмеялся Ряжкин.

– Добре… Мотор трогать не будут, – заверил Акима комендант, – а вы, пока разведка не приехала, можете отдыхать, любые койки выбирайте, я кашеварам приказал питать вас по первой статье: компоты персиковые, булки из пшеницы – всё как положено; тебе, прапорщик, койка в медсанчасти с массажем… очень хорошая… капельницы там, лекарства… и всё такое…

– Да, я понял, – кивает Аким.

А после комендант ушёл.

– Понял, Денис? – говорит Ряжкин Калмыкову со значением. – Из дивизии по твою душу приезжают.

– Итить ты, ядрёный ёрш, вот оно чего…– отвечает тот ему в тон, дескать: понимаю, из дивизии!

Шутят. Настроение у казаков хорошее. Так всегда бывает. Несколько дней после тяжёлого, но успешного дела в подразделениях всегда царит хорошее настроение.

В общем, Аким пошёл в медсанчасть, поваляться на кровати с массажёром, лекарств попить, так как чувствовал себя ещё нехорошо, а Калмыков и Ряжкин пошли в курилку, языками трепать с казаками из других полков. Про жизнь, войну и болото разговаривать.

И дождались. К ночи в бетонных помещениях с низкими потолками и влажными стенами появились два офицера. Аким сразу подумал, что надо было ему с товарищами уехать раньше, но раз уж дождались…

А те, естественно, стали скрупулёзно разбирать весь бой, что случился у них с переделанными. Их интересовало всё, включая время, координаты событий и даже откуда они знали про заброшенную в болотах заставу. И, конечно же, одними из первых заданы были казакам вопросы о целях путешествия. Куда ездили? Зачем? Кто просил? А вот на эти вопросы ни Ряжкин, ни Калмыков ответить не могли. И тут они кивали на Акима: а это вот он знает.

И тогда прапорщику пришлось сказать офицерам разведки:

– То дело частное, денежное. К военным делам касательства не имеет.

Сказал как отрезал. И оба офицера, и сотник, и есаул, уставились на него и долго смотрели, не произнося ни слова, как будто ждали продолжения. Или пояснения какого. Но молчаливый прапорщик с санитарной повязкой на голове так ничего и не добавил к сказанному. И вот теперь, когда лысый сотник, оставив Ряжкина, выпроводил их с Калмыковым из помещения, Аким сразу подумал, что сейчас офицеры разведки вдвоём будут вытягивать из Васи подробности. Где были? С кем говорили? Что забрали? И всё это совсем не нравилось Саблину. Вася, конечно, им скажет, что ходили к Камню. На Мужи. Зачем? – спросят разведчики. Да ящики какие-то забрать. Ах, ящики. А у кого забирали? А что там?

И тут Саблин берёт Калмыкова под локоть, останавливает.

– Слушай, Денис. Давай-ка собираться будем.

– Чего? – не понял тот. Казак удивлённо глядит на товарища. – Как собираться? А голова твоя?

– Да всё с нею в порядке, я таблеток с собой возьму… Давай, загостились мы тут. Пора.

– Так три утра только. Темень ещё стоит, а эти места мы знаем плохо, – всё ещё не понимает Калмыков.

– Ничего, пока соберёмся, – говорит ему Аким, – пока выйдем, чуток по темну пройдём, а там и рассвет. А дальше места нам знакомые, на хороших оборотах пойдём, может, до ночи до дому добраться успеем.

– Ну, часов за двадцать дойти, в принципе, сможем, – как-то нехотя соглашается Калмыков.

Саблин в этом уверен, тут уже начинается его болото.

– Так Васю-то хоть подождём? Или… – Денис всё ещё сомневается, смотрит на прапорщика вопросительно.

– Да ты что? В своём уме? – Саблин даже сердится на товарища, отчего у него в голове вспыхивает боль. Он морщится, аккуратно трогает бинты на затылке и заканчивает: – Конечно подождём, как без него-то?

Тут Денис вроде успокаивается. И пока их товарища опрашивали офицеры из разведки, казаки собрали свои вещи и снесли их вниз, в ангар для лодок, к воде. Там парочка мастеров втащила их лодку на стапель и проводила ремонт. Как и обещал комендант: бесплатный.

– Ну, что тут? – спросил у них Аким, надевая респиратор и заходя под поднятую лодку. Тут герметичность помещения была не такая, как на всей заставе, всё-таки вода – вот она.

– Да вот, – отвечает один из мастеров, немолодой уже человек с чёрными от железной работы руками. Он светит фонарём и указывает: – Вот шов треснул – я подварил, вот тут дыра была под рундуком, сварка, когда варили, плохо легла, не взялась, вода тут должна была проходить.

– Да впопыхах я варил, – как бы оправдывается Денис. Он тоже уже в респираторе, залазит под лодку, смотрит швы. Трогает шов пальцем. – Где варено плохо? Тут, что ли?

– Мы бой вели, – поясняет мастеру Саблин, – нам тогда не до ровных швов было.

– А-а, – мастер понимает. – А я смотрю – лодка хорошая, а вся побитая. Досталось, смотрю, лодчонке. Переделанные на вас наседали, говорят?

– Ага, – не без гордости отвечает ему Денис, всё ещё разглядывая швы на днище лодки, – наседали-наседали, да отнаседались.

– Побили вы их, значит? – подводит итог мастер.

– А как же, мы же второй полк!

– Хе-хе, – мастер трясёт головой и посмеивается. – Что ни казак – всё бахвал. И каждый свой полк славит. Наши такие же обормоты, – они все выходят из-под лодки, и мастер заканчивает: – Всё вроде хорошо сделал, но я бы на вашем месте, как прибудете, ещё раз осмотрел бы корпус, всё равно листы на бортах и на днище поменял бы. Их повело малость, равнять надо, на камень вдруг налетишь, рассыпаться лодка может.

Для Саблина, который любил и берёг свою лодку, слышать подобное было горько. А тут ещё спрыгивает сверху второй мастер, молодой, ловкий такой, и говорит:

– Слышь, казаки, а у вас там в лодке невыключенное что-то.

– Чего? – не понимает Денис. – Чего там невыключенного?

Да и Саблин тоже не понимает молодого. Они оба смотрят на него, а тот им объясняет:

– Там в ящике у вас что-то включённое. Может, прибор какой, он полежит, да и начинает стучать. Два раза стучал.

И тут Калмыков переводит взгляд на командира: ну, чего скажешь?

И Аким делает вид, что так и должно быть:

– А, это… – он машет рукой. – Это нормально, там… – он думает, что сказать ждущим объяснения мастерам, но нужных слов не находит. – Это… кое-что нужное…

Ну, нужное – значит нужное, мастера дальше не расспрашивают, а казаки благодарят их и помогают спустить лодку со стапеля на воду.