– Отправь. Так, без фанатизма. Просто небольшое отклонение от его маршрута. За пару дней он, я думаю, Лаци найдёт, с ним переговорит и выяснит, что там у урама[10 - Uram – мой господин (венг.)] Темешвари произошло…
– Тогда уж – у элвтарша[11 - Elvtаrs – товарищ (венг.)]. – Козырнул Левченко знанием венгерского.
Калюжный махнул рукой.
– Теперь это без разницы… Главное – чтобы он с Лаци поговорил, выяснил, что там у моего соседа по кубрику произошло. Мы ж с ним в училище на соседних койках спали… – И генерал, тяжело вздохнув, отвернулся к окну.
«Однако Дед становится сентиментален… Стареет?» Левченко деликатно откашлялся.
Калюжный повернулся к нему.
– Да, и вот ещё. Если Одиссей Лайоша найдёт – пусть передаст ему, что пора тому уже и Москву навестить. Что старые друзья очень по нему скучают…
Пполковник кивнул.
– Передам. Я сегодня на его имя организую приглашение от какой-нибудь виноторговой фирмы, завтра вышлю нашему консулу в Будапеште, и заодно деньги на поездку. С визой, думаю, проблем не будет.
– Дай Бог. Двадцать лет его не видел – а дело уже к старости идёт, хочется, ты понимаешь, успеть всех старых друзей повидать – прежде, чем предстанешь перед апостолом Петром. Друзья – они ведь только в молодости и появляются, после сорока ими уже не обзавестись. А с годами друг, как хороший коньяк – становится только дороже. Жаль, что мы иногда слишком поздно это понимаем…
* * *
В этот ранний час на узкой и извилистой, в обычное время пустынной и тихой, почти заброшенной, дороге, пересекающей горный массив Втачник и соединяющей долину средней Нитры с придунайской равниной – было необычайно оживлённо. На одном из крутых поворотов этого шляха сгрудилось полдюжины полицейских машин и карет скорой помощи – тревожно озарявших окрестный лес работающими проблесковыми маячками. Около десятка человек в разного рода униформе деловито сновали у этого скопления машин – и ещё несколько их коллег суетились вокруг виновника этого столпотворения, старенького грузового микроавтобуса «мерседес», лежащего кверху колесами метрах в десяти ниже полотна шоссе.
Авария, случившаяся, по мнению дорожной полиции, на рассвете, закончилась весьма скверно – и водитель, и пассажир микроавтобуса погибли на месте, так что две машины скорой помощи, примчавшиеся на место происшествия из Партизанске, оказались не у дел. Врач, прибывший на первой машине, констатировал смерть пострадавших «от травм, несовместимых с жизнью» – деликатно обозначив сим словосочетанием две кровавые груды мяса и костей, ещё недавно бывших живыми людьми. Тела покойников, тщательно обысканные полицейскими, были уже погружены в кареты скорой помощи, свидетельства о смерти выписаны – и теперь медики неторопливо курили у своих машин – несколько отстранённо взирая на суету полицейских.
– Пан надпоручик, посмотрите. – Пожилой вахмистр, неловко изогнувшись, открыл один из ящиков, вывалившихся из разрушенного от удара кузова микроавтобуса. – Я такого отродясь не видел…
Офицер, руководивший осмотром места происшествия, недовольно поморщился – но, увидев содержание ящика, присвистнул.
– Ого! Ничего себе! Вахмистр Мажура, осмотрите все ящики и коробки в машине и возле неё! – И тут же надпоручик, достав телефон, набрал номер и, дождавшись недовольного «Слушаю!» – вполголоса доложил: – Пан майор, это надпоручик Крбушик. Мы с патрулем дорожной полиции из Злате Моравце на двадцать шестом километре пятьсот одиннадцатого шоссе. Здесь автокатастрофа. Очень необычная, пан майор!
В трубке хмыкнули.
– Крбушик, не валяйте дурака и не напускайте таинственности! Что там у вас такого необычного?
Надпоручик, собравшись с духом, произнес:
– Оружие, пан майор.
– Что? Какое оружие? – Затем в трубке замолчали, и через минуту уже совсем другой голос, не лениво-раздражённый, а деловитый и собранный, спросил: – Сколько и какого оружия? Какой автомобиль?
– Пан майор, машина – грузовой микроавтобус «мерседес», старый, когда-то белый. Номера – зволенские. В машине на момент катастрофы находились два человека – водитель и пассажир. Судя по документам – цыгане из Требишова. В первом же открытом ящике найдено шесть автоматов Калашникова…
– Есть ещё ящики?
– Есть. – И, повернувшись к копающимся в грузовом отсеке микроавтобуса полицейским, надпоручик крикнул: – Мажура, ко мне!
Толстый вахмистр, пыхтя и отдуваясь, подбежал к офицеру.
– Да, пан надпоручик. Я здесь!
– Ну? – нетерпеливо бросил Крбушик.
– Ещё двенадцать автоматов, десятка два коробок патронов… И ещё…
– Что ещё?
Вахмистр пожал плечами.
– Не знаю, как и сказать… Четыре гранатомёта, пан надпоручик!
– Соберите все оружие и сложите в целые ящики! – а затем, в телефонную трубку: – Две…
– Слышал! – голос в трубке резко оборвал надпоручика. – Собрать на месте происшествия всё, что возможно! Я сейчас вызову из Нитры кран и платформу, надо будет поднять автобус и доставить в директорат! Да, сколько у вас там людей?
– Трое из дорожной полиции из Злате Моравце – поручик Лукан и два его сержанта. Из уголовной полиции, вместе со мной – четверо, и эксперт-криминалист из Превидзы, он у нас на стажировке. Всего – восемь. Плюс – девять медиков и работников дорожной службы, но они всего этого пока не видели…
– Пусть и не увидят. Место происшествия оградили?
– Пока нет… Оружие только что обнаружили!
– Оградите. Оставьте двух своих людей, пусть не допускают к автобусу любопытных. Все собранное оружие отправьте в Нитру немедленно!
– Да, пан майор, все будет сделано.
– Закончите – доложите. Всё, конец связи.
Надпоручик покачал головой и, спрятав телефон, спустился к микроавтобусу.
– Ну что, Лукан, что скажешь относительного этого металлолома? – спросил он у старшего группы дорожной полиции.
Поручик, пожав плечами, ответил:
– Странно всё как-то… И даже не о грузе речь… Машина – из Зволена, а водитель и пассажир – требишовские цыгане. Где Зволен, а где Требишов? – затем, подойдя к автобусу, провёл пальцем по оставшейся, ко всеобщему удивлению, целой правой фаре пальцем, показал его надпоручику: – Вот, смотрите, пан Крбушик. Всё стекло – в насекомых.
– И это значит?
– Это значит, что ехали ночью, и ехали долго. Очень долго! Как минимум – часов десять. Судя по тормозному следу, оставленному машиной – ехали с севера.
– Если вечером выехать из Требишова – то как раз к утру будешь здесь. Так?
Поручик отрицательно покачал головой.
– Нет, не так. В кармане одного из трупов ваш прапорщик Турец нашёл чеки с заправок. Заправлялись дизелем на «Словнафте» в Дольнем Кубине и на «Орлене» в Кельце.
Надпоручик присвистнул.
– Вот как! Значит, вы предполагаете…
– Не предполагаю, а уверен. Что ехали эти цыгане из Польши – оба чека вчерашним числом. Выехали вчера днем, и, я думаю, должны были к сегодняшнему утру добраться до места назначения.
К офицерам подошёл давешний вахмистр и деликатно прокашлялся.
– Да, Мажура. Что в итоге?
– В итоге, пан надпоручик, восемнадцать автоматов, четыре гранатомета и два пулемета. К автоматам двадцать шесть тысяч патронов старого калибра, десять тысяч винтовочных патронов к пулеметам и двенадцать выстрелов к гранатометам. Всё оружие советского образца, полностью исправное, смазанное и готовое к бою. Не пользованное. Серийные номера не сбиты, так что установить его происхождение будет можно… – добавил он от себя.
– Хорошо. Подымитесь наверх и объявите медикам и дорожникам, что они могут ехать. Об оружии – ни слова! Как только они уедут – начинайте грузить оружие в наши машины.
– Слушаюсь, пан надпоручик. – и толстый вахмистр, козырнув, отправился выполнять приказание.
– Пан Крбушик, что вы относительно всего этого думаете? – спросил у надпоручика Лукан.
– Не знаю, Янчи… Я с таким ещё ни разу в жизни не сталкивался. У цыган, бывало, и изымали оружие – но наши «чезеты» или охотничьи ружья, в крайнем случае – какое-нибудь старье времен войны. А вот чтобы так, целый арсенал на колёсах – впервые… Может, эти двое – торговцы оружием? Везли его куда-нибудь на юг? На Балканах это железо и сегодня в цене…
Поручик Лукан отрицательно покачал головой.
– Не думаю. Старая машина, резина изношена донельзя, тормозные колодки ни к чёрту… На таком шарабане далеко в наших горах не уедешь. Как он через Фатру перебрался – для меня вообще загадка… Думаю, что эти – просто перевозчики, подрядившиеся доставить груз из Польши куда-то недалеко – к нам или в Венгрию, вряд ли дальше…
Надпоручик пожал плечами.
– А в Словакии-то это всё к чему? Попытаться продать здесь кому-нибудь один автомат – дело практически бессмысленное, не говоря уже о двух десятках. Клиента надо месяц искать! Кому у нас нужны автоматы? А затем – это ведь серьезное уголовное преступление, за него можно десять лет получить; стоит ли такой риск тех денег, которые за эти автоматы можно было бы получить? Не вяжется у меня, Янчи, ничего… Очевидная бессмысленность всего этого, – надпоручик кивнул на разбитый микроавтобус: – ставит меня в тупик.
Лукан, оглядевшись, ответил вполголоса:
– А вы попробуйте с другой стороны посмотреть на это, пан надпоручик. Если это оружие ехало не для продажи? – Помолчав, поручик продолжил вполголоса: – Знаешь, Ладо, меня груз этого микроавтобуса совсем не удивляет – скорее, подтверждает кое-какие мысли… Боюсь, что именно здесь, у нас, в Словакии – этому оружию кто-то и готовил применение… Причем, отнюдь не цыганами! У вас на средней Нитре и вообще на севере этого не видно, а у нас, в Моравцах, и дальше на юг – последнее время напряжение даже в воздухе чувствуется – и ты знаешь, почему… Каждую ночь на дорожных указателях кто-то поверх «Златы Моравцы» пишет «Араньошмарот»[12 - Aranyosmarоt – венгерское название словацкого города Zlatе Moravce] – и это самое безобидное, что у нас твориться. – Поручик помолчал, а затем, тяжело вздохнув, добавил: – И думаю я поэтому, что этот микроавтобус далеко не единственная машина, занятая перевозкой подобного груза. Полагаю, что вот такие вот сувениры везут к нам из Польши сейчас в товарных количествах. Кому-то очень хочется, чтобы эти автоматы начали стрелять на нашей земле…
Тут у надпоручика зазвонил телефон.
– Да, пан майор!.. Отправили… Да, начинаем… К десяти, я думаю… Нет, не звонили… И они тоже… Понял вас, пан майор! – отняв трубку от уха и отключив телефон, Крбушик, пожав плечами, сказал, обращаясь к Лукану: – Чёрт знает, что такое… Майор Божик приказал о грузе этого «мерседеса» никому не говорить – даже коллегам. Предупреди своих – если проболтаются, в полиции им больше не служить… Майор говорит, из Братиславы к обеду приедут специалисты – расследовать эту катастрофу. Нам с тобой велено все здесь тщательно заснять, собрать все, что может относиться к этому автобусу и его пассажирам. Через час приедет платформа и кран – надо будет погрузить эту кучу железа и отправить его в Нитру.
– Из Братиславы? К обеду? – и Лукан даже присвистнул.
– А ты как думал? Сам видишь – это не простая автокатастрофа, здесь все покруче. И, похоже, ты прав – запах у всего этого дела совсем не уголовный. Тут дела похуже…
* * *
Мда-а-а, завтрак в этом «Классике» слабоват… Ладно, где-нибудь по трассе остановлюсь пообедать – доберу. Хотя за двенадцать злотых могли бы подавать что-нибудь посущественней яичницы и кофе – хоть бы ветчины пару листиков положили бы, что ли? Жлобы.
Так, теперь старательно ищем съезд на трассу на Закопане – хотя прошёлкать его мудрено, эвон на карте как эта дорога знатно обозначена. Общеевропейское семьдесят седьмое шоссе, до самого Будапешта и дальше, на юг, на Балканы. Никак мимо не проедешь!
Хм… Что за чёрт? Теоретически поворот есть – а фактически его нет, съезд заставлен пластмассовыми тумбами, а указатель перевязан крест-накрест чёрными пластиковыми лентами – объясняя самым тупым, что поворота направо нет. Странно… Ладно, на семьдесят седьмую трассу будет ещё три съезда, судя по карте – где-нибудь, может быть, и удастся свернуть на юг.
Однако далее Одиссея ждали одни разочарования. Ни один (!) съезд с четвертой автомагистрали на дороги, ведущие на юг, не действовал. Причём никаких объяснений со стороны дорожных служб данному феномену не было – польские дорожники предлагали автопутешественникам принять сей факт за данность и продолжать двигаться на запад – в надежде, что где-нибудь там они смогут обрести желанную свободу манёвра и свернуть в сторону Словакии.
Ладно, так и до Катовиц можно домчаться – если следовать польским указателям. Нам Катовице без надобности – нам нужна Банска-Бистрица! И Одиссей решительно на одной из развязок свернул направо, проехал под мостом, а затем, совершив ряд не совсем даже ему понятных манёвров, выехал на какую-то провинциальную дорогу, идущую вдоль краковского аэропорта Балице. Судя по карте, эта дорога должна была привести его в Черняхув, где теоретически имелся паром, который его вместе с верной «жигуличкой» сможет переправить на правый берег Вислы.
Паром оказался чисто теоретическим – бродящий тут же унылый паромщик доложил, что в связи с недавними проливными дождями уровень воды в Висле поднялся на неимоверную высоту и паром не действует – в опасении возможного оверкиля.
Ладно, раз оверкиль – будем искать мост. Но вот только где?
Паромщик, глянув в карту, разложенную Одиссеем на капоте, уверенно ткнул пальцем в населенный пункт Янковице, где, по его уверениям, был прекрасный мост через Вислу. Но на вопрос о состоянии дороги далее на юг дружелюбный капитан безмоторного плавсредства лишь пожал плечами. «Не вем, курва, але до Вадовице юж не вольно ехачь».
– А на Андржихув?
На Андржихув, по уверениям автохтона, проехать можно было легко! «Бо, курва, там юж высоко, вольно ехачь!»
Стало быть, с родиной покойного Папы Римского мы пролетаем – нет туда проезда, правый приток Вислы, Скава, разлившись, отрезала Вадовице от Кракова. И значит, придется двигаться на Живец и далее в Словакию через Живецкие Бескиды, горы весьма серьезные; перевал на высоте почти полторы тысячи метров! Для «жигулички» это будет непросто…
Впрочем, опасения оказались напрасными; через полтора часа Одиссей довольно успешно взобрался на перевал, миновал заброшенные терминалы бывшего пограничного контрольно-пропускного пункта «Звардон» и въехал в Словакию.
Вот и начались словацкие горы… Словаки их различают запросто, чётко определяя, какое из этих хаотичных скоплений вершин есть Малая Фатра, какое – Муранская Планина, а какое – Высокие Татры; для иностранца же все эти горы на одно лицо. Красиво, ничего не скажешь – особенно для жителя равнины – но чертовски непривычно! Вверх-вниз, серпантины и повороты почти под девяносто градусов… Замучаешься крутить баранку! Если бы переходил границу (сегодня – более чем условную) в районе Трстены, и далее шел бы на Дольны Кубин и Ружомберок – то ехал бы вдоль Оравы, петляя вместе с ней по долине меж хребтов Велькой и Малой Фатр. А так пришлось двигаться по диковатым Силезским Бескидам, плавно переходящим в горный массив Яворник – слава Богу, дорога от Чадцы на юг постепенно спускалась на равнину и уже за Жилиной горы отступали далеко к горизонту, открывая радующую глаз равнинного жителя перспективу. Одно плохо – теперь где-то за Жилиной надо было вывернуть налево, чтобы из долины Нитры попасть в долину Вага – а карта, зараза, никаких левых поворотов аж до Нитранского Правно не показывала. Да и там, по ходу, дорожка через перевалы Велькой Фатры была ещё той козьей тропой – на карте она стыдливо обозначалась желтенькой ниточкой под трехзначным «муниципальным» номером. Знаем мы эти ваши муниципальные дороги… Узенькое щербатое полотно, обрывающееся прямо над откосом, даже без намёка на какую-либо обочину. По таким дорогам, да ещё в здешних горах, хорошо в «русскую рулетку» играть – доедешь или не доедешь?
Посему поедем-ка мы до Жъяра – чтобы там повернуть на Зволен и, пусть и проехав лишних полсотни вёрст, но зато уверенно и спокойно доберёмся до Банской-Быстрицы. Тем более – времени ещё валом, здесь, в Центральной Европе, всё рядом…
* * *
Какой идиот поставил здесь свою машину? Теперь придется парковаться на противоположной стороне – и при этом заезжать обоими правыми колёсами на газон, иначе машинам здесь не разминуться… Где этот Тамаш? Быстрей бы уж он появился – ждать становится просто невмоготу! Где его черти носят?
Но все же как легко они на это решились! Как будто здесь не центральная Европа, а какой-нибудь Занзибар… Хотя… Этим всё равно, венгры или негры, для них любые люди – просто расходный материал. Целесообразность – единственный критерий; если эти посчитают, что целесообразно пролить чью-то кровь – они сделают это без всяких колебаний…
Непонятно одно – к кому из деятелей правящей партии эти подобрали ключик? Ведь без поддержки кого-то из окружения нового премьера – причем этот «кто-то» должен быть достаточно влиятельным человеком, чтобы, когда начнутся События – уговорить премьера выступить в нужном ключе – вся эта затея обречена на провал. Хотя… Что у этих новых властителей Венгрии в голове – один дьявол разберет! Может, они там все повязаны?
Да нет, вряд ли… Затея опасная, кровью от неё за километр разит. Чтобы в этом деле запачкаться – надо быть совсем уж без мозгов. Или иметь достаточно серьезную страховку на случай непредвиденных обстоятельств… Пару миллионов долларов и гарантию невыдачи – если всё пойдёт наперекосяк – это минимум. А такими страховками те, кто всё это затеял, разбрасываться не станут – нецелесообразно.
Любопытно было бы знать – дурачки из числа тех ирредентистов, что всерьез готовы поджечь свою нынешнюю страну ради эфемерного «возрождения Великой Венгрии» – они что, не понимают, что являются просто инструментом в чьих-то опытных и умелых руках? Какая, к чертям собачьим, «Великая Венгрия»? Насквозь провонявшие нафталином, полуистлевшие знамена времен Регентства[13 - Период существования Венгрии в формате монархии (1920–1944 гг.), но при фактическом отсутствии монарха. Регентом (местоблюстителем королевского престола) был адмирал Хорти], лозунги «ревизии Трианона»[14 - Трианонский мирный договор (был подписан 4 июня 1920 года) – договор между Антантой и Венгрией (как частью бывшей Австро-Венгрии), лишивший Будапешт двух третей довоенной территории (были аннексированы Бачка, Банат, Хорватия, Словакия, Закарпатье, Трансильвания) и наложивший существенные ограничения на её суверенитет], плюс «право наций на самоопределение» – какая все же каша у них в голове! Их попросту используют, а потом выбросят, как ненужную ветошь – про себя посмеявшись с их ирреденты…
А оружие уже прибывает – вчера это подтвердил Карел Новотны; где-то в центральной Словакии его людьми был обнаружен разбившийся грузовичок, под завязку набитый оружием и амуницией – Карел сказал, что одних патронов в нем было найдено что-то около сорока тысяч штук. Общевойсковой бой можно вести сутки… А скоро прибудут и те, кто это оружие возьмет в руки; много людей для этого не нужно, сотни полторы наёмников будет достаточно. Да к тому же есть вероятность, что и наиболее глупые и бестолковые бунтари сдуру схватятся за автоматы, которые им любезно предоставят «радетели за венгерское дело». Обычное дело в таких ситуациях…
Где же Тамаш? Обещал к трем, уже десять минут четвертого – на него не похоже… По телефону он – правда, очень осторожно – подтвердил, что сможет связаться с Москвой. Значит, завтра Макс будет в курсе того, что тут происходит – под благостные разговоры о том, что все мадьяры – дети матери-Венгрии… Странно, что в Москве не отозвались на его открытку – хотя отправил он её в Вену уже неделю назад; почта, слава Богу, у нас тут работает сносно, так что получить они её должны были дня три назад, самое малое. Или они уже не владеют той фирмой? Или он что-то забыл дописать? Старею, чёрт возьми…
Ага, вот и машина Тамаша! По телефону он сказал, что он будет в тёмно-зеленом «опеле-астра» – только какого чёрта он остановился напротив трафики? Ясно же договаривались – у ворот пожарной части! Ладно, пройдусь – в конце концов, в моём возрасте моцион только на пользу…
СТОП! В зеленом «опеле» – ДВОЕ! Это не Тамаш! Чёрт побери, надо же так на старости лет облажаться! Назад, к машине! Успеть бы…
* * *
Нет, это всё же закон подлости: адски разболелось колено, а пансион – на четвертом этаже! Ну что ж мне так не везёт? Ну, вот почему бы этим словакам, издавшим такую шикарную карту Банской-Быстрицы (с легендой на четырех языках) – сразу бы там специально не указать: дескать, искомый пансионат находится на жуткой верхотуре, так что прежде, чем тащить туда свои манатки – оцените свои альпинистские возможности… Хотя мы и сами хороши – когда выбирали с Дмитрием Евгеньевичем место дислокации – даже думать не думали, что этот чёртов пансион ажно под стрехой. Чёрт его угораздил так лохануться!
Но делать нечего – уже девятый час, искать в это время какое-то другое место жительства – мало того, что подведёшь начальство, так ещё вдобавок можно наткнуться на наглухо закрытые двери. Словаки – ещё те любители пораньше завалится спать, в марте они с Саней едва не замёрзли, тщетно пытаясь заселиться в безымянный мотель в Кисуцах, по дороге между Чадцей и Турзовкой – а ведь тогда ещё и десяти не было! Сони…
Ладно, делать нечего – ещё раз прочитав надпись на двери Turisticka ubytovna «Moyzes» – tretom poschod?, Одиссей вздохнул и поволок свою немаленькую сумку наверх, по жутко неудобной, чуть ни не винтовой, лестнице – про себя ругая себя за скупость и в то же время желание «пожить в центре». Тридцать евро за ночь в пансионе, расположенном в двадцати шагах от площади Словацкого национального восстания – ну разве можно было удержаться от такого предложения? Вот и тащи теперь свою сумку на чердак, раз такой жмот и сквалыга…
Отчаянно брюнетистая, до синевы, девица на рецепции попросила у него паспорт, минут пять одним пальчиком вносила его данные в какой-то свой электронный гроссбух, затем приняла три бумажки по десять евро и, небрежно бросив на стойку ключи от номера и от входной двери и свою визитку – объявила, что, если ему вдруг что-то понадобиться – пусть звонит ей на сотовый, поелику сидеть здесь до скончания веку она отнюдь не собирается, а собирается наоборот – свистануть на какую-то дискотеку «nedaleko odtial». Ну, понятно, дело молодое, гормон играет – какие тут, на хрен, служебные обязанности? Одиссей согласно кивнул и потащил свою сумку в номер – по дороге дивясь изумительной безалаберности здешнего персонала. А если бы ему вдруг пришла в голову фантазия заселить в этот пансионат десяток бомжей? Запросто бы – никто бы ему не помешал эту фантазию осуществить…
