Эскизы получились забавными. Я уже потянулась за планшетом, чтобы перенести в него рисунки и поработать над деталями, как вдруг услышала стук в окно. Повернула голову и увидела Гену: он стоял на моем балконе и стучал в дверной стеклопакет.
– Привет тебе еще раз, – сказал парень, когда я тоже вышла на балкон. – Вот, решил ненадолго заскочить в гости. Я тебя не отвлек?
– Как сказать. – Я показала ему листки с эскизами, которые все еще держала в руках.
– Ух ты! – восхищенно присвистнул Гена, разглядывая волчье семейство. – Это ж Сорокины! Вылитые, один в один!
– Они оборотни, да? – поинтересовалась я.
– Ага, – кивнул Гена, продолжая рассматривать рисунки. – Натуральная волчья стая. В будни живут в городе, а в выходные уходят в лес. Оборачиваются в зверей, бегают среди деревьев, зайцев едят.
– Зайцев?..
– Ну да. В нашем лесу больше никто не водится. Хотя нет, еще есть белки. Но добраться до них не так-то просто, сама понимаешь. Да ты не бойся, зайцев они едят не так уж часто. Обычно просто пугают: ловят, а потом отпускают. Это у них тренировки такие. Чтобы охотничьи навыки не потерять.
С ума сойти.
– Ты этим ребятам не очень-то нравишься, – заметила я.
– Поверь, это взаимно, – усмехнулся Гена. – Вампиры с оборотнями дружат так же редко, как кошки с собаками.
– Почему?
– Так сложилось исторически.
Я пожала плечами. Не хочет отвечать – и не надо.
Гена отдал мне рисунки, а потом вынул из-за пазухи джинсовой куртки узкую коробку конфет.
– Это я к чаю принес, – подмигнул он. – Угостишь меня кипяточком?
– Конечно. Но угощаться будем здесь, ладно?
Вампир закатил глаза и кивнул. Пока грелся чайник, я принесла на балкон два раскладных кресла и маленький походный столик. Потом мы сидели, вытянув ноги, пили горячий напиток и болтали о всякой ерунде.
– Значит, с Глафирой Григорьевной ты все-таки поговорила, – сказал в какой-то момент Гена.
– Да. А теперь играю в твою игру. Наблюдаю за соседями и пытаюсь понять, кто из них человек, а кто нет.
– И как успехи?
– Имеются. Оборотней среди прочих жильцов я опознала.
– Молодец, – кивнул парень. – А как твои отношения с Вадимом? На днях ты говорила, что отправила ему письмо с просьбой попозировать для рисунка.
Теперь уже глаза закатила я. Гена нахмурился.
– Неужели наш призрак отказался?
– Наоборот, согласился. Но толку от этого… Он явился ко мне в одиннадцать часов вечера и принялся завывать под дверью. Да так противно, что у меня уши в трубочки свернулись. А когда я открыла – начал хохотать и летать под потолком.
– Вадя, наверное, хотел пошутить.
– Наверное. Только, знаешь, мне было не смешно. Из-за этих полетов я его так и не рассмотрела. Увидела только силуэт.
– Это уже что-то.
– Угу. А потом на площадку вышел сосед из шестьдесят восьмой квартиры.
– И?
– И напомнил, что время приближается к полуночи. А затем пообещал: если мы не прекратим свистопляску, он лично пригласит к нам Виталика с шестого этажа. Вадим после этого замолчал и растворился в воздухе. Гена, – я уставилась на него вопросительным взглядом, – кто такой этот Виталик?
– Некромаг.
– Некромаг?! Настоящий?
– Настоящий. – Парень поставил на столик пустую чашку и потянулся. – Специализируется на зомби, призраках, навьях и прочих симпатичных ребятах. Страшный формалист и бюрократ. Без заявки с десятком подписей и печатей работать не станет. Будь он чуть проще – Вадя давно бы упокоился с миром. Так что Петр вас просто пугал. Если бы он и правда пошел к Виталику, тот послал бы его пешим маршрутом за горизонт.
– Как интересно, – протянула я. – Послушай, Гена, а на чем специализируется этот мой недовольный сосед?
– Это ты, Алисушка, выясни сама. – Парень усмехнулся и поднялся на ноги. – Мне же пора идти. Спасибо за чай.
Гена подмигнул, а потом перескочил через перила и прыгнул вниз. Я встала с кресла и, перегнувшись через ограждение, увидела, как он спланировал на балкон десятого этажа.
Усмехнувшись, я принялась собирать чашки. В какой-то момент показалось, что за мной наблюдают. Я повернула голову и увидела соседа из шестьдесят восьмой квартиры. Петр стоял на своем балконе, курил и смотрел на меня.
Я улыбнулась и вежливо ему кивнула. Мужчина ответил мне кривой ухмылкой, после чего затушил сигарету и скрылся в комнате.
Оракул
Вечером к дому подъехала скорая помощь и сверкающий мигалками полицейский УАЗ. Вопреки уверениям светловолосых русалок, говоривших, что стражи порядка обходят нашу многоэтажку стороной, товарищи полицейские навещали ее систематически. Не реже одного раза в неделю в нашем подъезде видели участкового или даже целый наряд.
Я стояла у окна, смотрела, как патрульные усаживают в машину какого-то парня, и думала о том, что полиция, должно быть, игнорирует только колдунов, зато к обычным дебоширам приезжает очень даже охотно.
Парень, который сейчас отправлялся в отделение вместе со стражами порядка, был мне незнаком, однако я точно знала, что забрали его с девятого этажа.
На девятом жизнь била ключом. За три недели, что прошли с момента моего переезда, я успела понаблюдать, как из его окон летят окурки и пластиковые стаканчики, услышать, как громко играет в квартирах музыка и как эмоционально выясняют отношения их владельцы. Иногда такие разговоры заканчивались мордобоем, и тогда у нашего подъезда появлялась полиция и скорая.
Знакомиться с этими соседями у меня желания не было. Каждый из них выглядел и вел себя так, что его хотелось обойти стороной. В частности, на девятом этаже проживали два гостеприимных брата-алкоголика, любивших устраивать шумные домашние вечеринки, две склочные семейные пары, во всеуслышание объявившие друг другу войну, высокая полная девица, которую я ни разу не видела в трезвом состоянии, и темноволосая женщина средних лет, строгая и худая, как щепка.
Строгая женщина казалась самой адекватной. Она всегда была аккуратно одета, при встрече с соседями вежливо здоровалась и совершенно определенно принадлежала к компании Глафиры Григорьевны, сестер-русалок и вампира-налоговика. От нее в буквальном смысле веяло чем-то загадочным, а потому во время наших коротких встреч я не могла оторвать от соседки глаз.
Сама же соседка на меня никогда не смотрела. Судя по всему, она в принципе не любила смотреть кому-либо в лицо: ее взгляд всегда был направлен вниз или в сторону. Тем не менее поймать его мне все же удалось, причем вчера вечером.
Я разговаривала на улице по телефону и, поворачивая к подъезду, налетела на строгую даму, когда та выходила из-за угла. От неожиданности женщина выронила пакет, и по асфальту покатились большие красные яблоки.
Я кинулась их собирать, а когда подняла голову, увидела ее длинное лицо с нежнейшей молочной кожей и огромными черными глазами. В первый момент мне показалось, будто на этом лице зияют два провала, ведущих в бездну. Я охнула и отшатнулась. А бездна неожиданно дрогнула и превратилась в космос. Теперь это были два окна, через которые на меня смотрела сама Вселенная с планетами, звездами и черными дырами.
По губам соседки скользнула улыбка.
На моей голове зашевелились волосы. А потом захлестнуло странное, неприятное ощущение, будто эта дама своими невероятными, нечеловеческими глазами разглядела всю мою подноготную. Что сейчас, вглядываясь в мое лицо, она видит мою душу, мое прошлое и будущее – всю меня.
Яблоки снова полетели на землю. Я вскочила на ноги и бросилась к дому. Влетев в квартиру, я схватила карандаш и принялась рисовать.
Сердце билось как сумасшедшее, в висках стучала кровь, а на бумажном листе штрих за штрихом возникала огромная птица с женским лицом и всезнающими глазами.
Когда рисунок был закончен, карандаш выпал из моей ослабевшей ладони и укатился под стол, а сама я закрыла лицо руками и несколько минут сидела, пытаясь выровнять дыхание, сбившееся, будто я только что пробежала стометровку.
Когда руки перестали дрожать, я вгляделась в нарисованный портрет.
Это был Гамаюн. Вещая птица, хранящая тайны мира, способная заглянуть в прошлое и предсказать будущее.
Я пошла на кухню, достала из шкафчика успокоительное, выпила сразу две таблетки. Затем взяла рисунок и отправилась на девятый этаж. Я понятия не имела, в какой квартире живет она, вещая птица Гамаюн, поэтому намеревалась стучать во все.
Стучать между тем не пришлось и вовсе. Стоило выйти из лифта, как одна из дверей открылась, и женщина вышла мне навстречу сама.
Я молча подошла к ней вплотную и протянула рисунок. Она взяла его в руки, усмехнулась.
– Похожа. – Соседка уважительно качнула головой. – Даже глаза такие, как на самом деле. Могу я взять это себе?
– Да.?Возьмите, пожалуйста. И простите за яблоки.
Она кивнула и поманила меня в квартиру. Я осторожно переступила порог, готовая к чему угодно: хоть провалиться в жерло вулкана, хоть шагнуть в другое измерение.
Ничего такого, конечно, не произошло. Меня провели через обычную прихожую и усадили на обычный диван.
– Давненько я видящих не встречала, – сказала соседка, усаживаясь в кресло и глядя куда-то в сторону. – Лет уж двадцать, наверное.
– Кто вы? – прямо спросила я.
– Меня зовут Сибилла. Сибилла Генриховна.
– А я Алиса. Приятно познакомиться.
Она снисходительно улыбнулась. Мое имя, судя по всему, ей было известно.
– У вас удивительный взгляд, – тщательно подбирая слова, сказала я. – В нем будто весь мир. У меня от него все внутри перевернулось.
– Именно поэтому я стараюсь никому в глаза не смотреть. – Сибилла Генриховна достала из стоявшего рядом шкафчика коробку с леденцами монпансье. – Угощайся, Алиса.
– Спасибо.
Я взяла маленький зеленый леденец. Он был кисло-сладким и по вкусу напоминал грушу.
– Вы можете видеть будущее? – тихо спросила я. – Как птица Гамаюн?
– И будущее, и прошлое, – кивнула она, тоже отправляя конфету в рот. – И вообще все что угодно. Только я не Гамаюн, а его дальняя родственница. Я – оракул, Алиса.
– С ума сойти…
– Точно. Учитывая, сколько в мире происходит мерзости, свихнуться с такими способностями действительно недолго.
За стеной раздался грохот. Видимо, кто-то из неблагополучных соседей решил сломать стул или бухнуть об пол телевизор.
– Как же вы живете?
– Как-то живу. – Она пожала плечами. – Раньше такие, как я, существовали уединенно: в пещерах, в лесных хижинах, на затерянных островах. В этом был смысл: когда находишься наедине с собой, чужие беды тебе не докучают. Теперь все по-другому. В городе, среди людей, можно быть более одиноким, чем в глухой пещере.
Так-то оно так. Но ведь одиночество – это так ужасно!
– Ваш дар велик и прекрасен. Из него можно извлечь необыкновенную пользу.
– Нет в нем никакой пользы, – отмахнулась Сибилла Генриховна. – Если ты имеешь в виду, что мои предсказания могут изменить будущее и уберечь людей от несчастий, то ошибаешься. От судьбы не уйдешь, она настигнет тебя рано или поздно, так или иначе. Кому суждено умереть от рака, тот умрет от него, даже если будет знать об этом наперед. Кому предназначено встретить особенного человека, тот встретит его, даже если будет ходить другими путями. Каждый день перед людьми открываются сотни дорог, и каждая ведет к разному будущему. От этого разнообразия у меня здорово болит голова.
За стеной что-то разбилось. Сразу после этого раздался громкий возмущенный крик.
– К тому же люди склонны считать, что и с будущим и с настоящим они разберутся сами, – продолжала женщина. – Без советов и предостережений. Как по мне, они совершенно правы.
– А свое будущее вы увидеть способны?
– При желании да. Хотя обычно у меня такого желания нет. Впрочем, иногда дар предвидения бывает полезен. Например, когда помогает предсказывать внеплановые аудиторские проверки. Мне, как главбуху, это бывает кстати.
Я улыбнулась. Соседка тоже.
– Вы сегодня посмотрели мне в глаза. Что вы в них увидели?
– Перекресток, – серьезно ответила Сибилла. – Перекресток из тысячи дорог. И каждая из них способна тебя куда-то привести.
– Некоторые дороги заканчиваются тупиком.
