Татьяна Любимая "Всё непросто, или Малыш от первого встречного"

Подошли к лифту.

– Ну все, нам пора, – Ксюшка целует меня в щеку, обнимает. Вадим обнимает нас обеих сразу.

Открываются дверки лифта.

Сосед с собакой входят внутрь. Ксюша с Вадимом медлят, с осторожностью поглядывая на животное.

– Заходите, он не тронет, – спокойно реагирует мужчина.

– Он без намордника, мы лучше на следующем. У меня жена беременная, ей стрессы ни к чему.

– Ваше право, – звучит из кабинки сухой ответ.

Створки закрываются. Лифт с тихим урчанием уезжает.

– Это кто? – с круглыми глазами шепотом спрашивает Ксюша.

– Первый раз вижу, – пожимаю плечами. – Новосел, наверное.

– Он та–ак на тебя смотрел.

– Не знаю. Не заметила.

Заметила! Но не поняла реакции. Да и неважно мне.

Вадим потянулся к кнопке лифта. Не успел нажать, дверки распахнулись. Очевидно, сосед отправил его наверх.

– Чудо! – выразительно посмотрел на нас с Ксюхой Брянцев.

– Еще какое! – хохочем с подругой, уже не сдерживаясь.

– Тс–с! Тс–с! – пшикает на нас Вадим. – Вдруг там еще кто–то есть? – показывает на соседскую дверь.

Точно! Вдруг там жена, дети, а мы громкие.

– Ну все, теперь точно пока–пока.

Прощаемся снова. Обещаю Ксюшке позвонить завтра.

Мои гости уезжают вниз, погружая этаж в звенящую тишину.

.

Та самая ночь

– Юльк, а Юльк, – задорно блеснули шоколадные глаза. – А я один спать не люблю.

– Гусю возьми.

– Да, – поддержала меня крестница, – Гусю возьми.

Бедная Гуся. Сегодня эта бедная мягкая игрушка–обнимашка стала нашим с Дашкой оружием против двух великовозрастных мальчишек – Саши и вот этого красавчика Жени. Мы дурачились на новехоньком диване Ковалевой. Парни его сегодня собрали. И конечно же, мы проверили его, так сказать, на прочность: Даша прыгала, мужчины страховали ее и дразнили меня, так что пришлось пожертвовать мягкой игрушкой крестницы.

Саша уже ушел, а Женя остался ночевать. Это потому, что Ксюха, моя подруга, сегодня проводит ночь со своим мужчиной <*>, а я присматриваю за ее дочкой. И чтобы вдруг не явился ее бывший муж и не перепугал нас с Дашей, с нами остался ночевать Евгений. И он совсем был не против.

– Мм, – скуксился красавчик. – Я с пернатыми как–то не очень. Я больше женщин люблю.

По нему и видно. Вообще кажется озабоченным каким–то. И потрогать ему надо, и потискать, и в уголочке зажать. Ладони горят от шлепков по нахалу.

Но внимание бесспорно приятно.

Вообще мужики хорошие. И Ксюхин Вадим – он с нее глаз не сводит, там такая любовь–морковь, что зависть берет. И Саша хорош собой, но я как женщина его не интересую. Женя проговорился, что Саша влюблен в сестру Вадима и там все очень серьезно <**>. И собственно, сам Женя – балагур, красавчик, холостяк.

– Юльк, а Юльк, – загадочно щурясь, улыбается, – а приходи ко мне на свидание, как Дашка уснет.

– На диван, что ли?

– Не, давай с кухни начнем. Я тортик порежу.

Тортик медовый. А медовые тортики – моя страсть.

– Я подумаю.

Ну а что? Девушка я свободная, могу себе позволить легкий флирт с чертовски привлекательным мужчиной.

Укладываю Дашу спать. Обожаю свою крестницу и втайне мечтаю о такой же малышке. Наверное, с рождением этого чудесного ребенка во мне проснулся материнский инстинкт.

Жду, когда девочка уснет, а потом на цыпочках выхожу из детской.

Диван разложен и застелен новеньким комплектом. На нем никого.

Иду на кухню.

Свет выключен, на столе свечи горят, уж не знаю, где их Женя нашел. Два блюдца с треугольниками торта. Полный стеклянный заварник. Чашки.

Сам мужчина стоит спиной ко мне, сложив руки на груди, широко расставив ноги. Смотрит в окно и делает вид, что не слышал моего прихода.

Любуюсь представшим мне видом, оставаясь типа незамеченной.

Сзади вид такой же идеальный, как и спереди. Мощная спина, сильные мускулистые руки, крепкий зад, длинные ноги. Ладони зачесались от желания пожамкать его булочки.

Непроизвольно сжимаю бедра. Низ живота наполнился горячей тяжестью.

Сцепляю руки в замок. Еле как подавила шумный выдох.

– Романтично, – обозначаю свое присутствие. – А ты хозяйственный.

Женя разворачивается. Мажет меня любопытным взглядом снизу вверх, улыбается уголком губ.

– А у меня вообще много достоинств, – с хрипотцой.

М–м! Красавчик!

<*> «Измена? Все подстроено!» – роман о Ксюше и Вадиме.

<**> «Все серьезно» – роман о Наташе и Саше.

Все истории самостоятельные.

11. Женя

Просыпаюсь от жуткого сушняка и головной боли в чужой постели и чужой квартире.

За окном светло.

Поднимаю одеяло – из одежды на мне только трусы. Поворачиваю голову направо – женское тело лежит спиной ко мне под отдельным одеялом. Копна рыжих кудряшек объемной шапкой возвышается на подушке. Волосы похожи на медные пружинки. Не помню, чтобы трогал их.

Кто такая? Ни имени, ни лица, одни размытые фрагменты в больной голове.

А нет, кое–какие проблески есть. Познакомился я с одной рыжей где–то с неделю назад. В супермаркете. Она попросила найти ей молоко с датой посвежее, для этого надо было перелопатить четыре ряда бутылок, что я и сделал. Красивым девушкам грех не помочь. Нашел молоко со вчерашней датой в самой глубине. За это был вознагражден очаровательной улыбкой и обещанием сходить со мной на свидание. Обменялись телефонами.

Как ее зовут? Надо посмотреть, как она в контактах у меня забита.

Где мой телефон?

Свешиваюсь с кровати в поиске своих вещей. На полу нет, штаны и футболка аккуратно развешаны на стуле.

Осматриваюсь.

Не гостиница. Квартира.

Комната типично женская – кровать, шкаф во всю стену, туалетный столик с зеркалом. На полу песочного цвета ковер с высоким ворсом. Входная дверь и еще одна, видимо в отдельный санузел.

Дорого–богато тут. А рыбка–то золотая здесь живет. Надеюсь, без мужа.

Башка трещит, глаз болит. Дотрагиваюсь до нижнего века.

– Ауч! – дергаюсь от боли.

Тут же на меня обрушиваются картинки вчерашнего вечера.

Сауна, друганы, их беременные невесты и Юля. Которая заявила, что тоже беременна. От меня.

Черт!

Что я такого сделал, что мне в наказание свалилась та черноглазая с якобы моим ребенком?

Ладно, с этим я позже разберусь. Другое волнует: как я здесь оказался?

Так, так, так.

Ольшевские силой увезли меня в клинику, заставили просветить череп на предмет сотрясения. На Санино счастье мне диагностировали только ушиб.

Потом… потом они отвезли меня домой, высадили возле подъезда. Друг порывался довести до квартиры, уложить в кровать. Послал его. Поругались…

Они уехали.

А я…до квартиры не дошел…

До своей.

Зато вот, в чужой кровати с рыжей…

Кто кому первый позвонил?

И насколько дееспособным я был сегодня ночью?

Надо завязывать пить. Раньше со мной такого не было.

Свешиваюсь снова с кровати. На полу средств защиты нет. Они вообще были?

Сдираю с себя одеяло. Трусы точно на мне, но это еще ни о чем не говорит.

– Эй, – толкаю девчонку в конопатое плечо. – Мы хоть предохранялись?

Женское тело рядом что–то недовольно бурчит.

– Слышишь меня, нет? – психую.

– Чего? – разворачивается полубоком. Сонно моргает. В профиль ничо так, но не цепляет. И да, эта та самая, из супермаркета.

– Мы предохранялись или нет?

– Нет.

Ё…перный театр!

Со стоном падаю навзничь на подушку, зажмуриваю глаза, наплевав на боль.

Пристрелите меня кто–нибудь! Мне еще от рыжей беременности не хватало.