Настасья Карпинская "Арай"

Арай
Настасья Карпинская

Зоя всегда старалась быть хорошей, для мужа, родителей, окружающих. Но сейчас ее мир трещит по швам, отец болен, а муж пытается отобрать холдинг, управление которым упало на ее плечи. Настало время снять маску хорошей девочки, выпустить когти и отрастить зубы. Получится ли?

Настасья Карпинская

Арай

Глава 1

Мелкий весенний дождь противно моросил, делая и так не очень приятный вечер, сырым, серым и мерзким. Капли, словно россыпь бисера устилали стекла машины, заставляя то и дело, работать дворники.

Я разговаривал по телефону с Колесниковым, одновременно просматривая со второго телефона сброшенные на почту документы, когда заметил, что Мирон, сидящий за рулем, напряженно стал поглядывать в зеркала.

– Что? – бросил ему, прикрывая на мгновение динамик телефона.

– Слева. Темный жигуленок, без номеров. Тащится на хвосте от Ленина. Подбираются все ближе.

Не успел сказать ему, чтоб набрал сбшникам, как по машине прошлась очередь выстрелов.

– Ложись, – рыкнул, пригибая голову, матерясь сквозь зубы. Мирон резко ударил по тормозам.

Это в киношных боевиках, машина под обстрелом несется на всех порах, петляя среди плотного трафика машин, в реальности все наоборот, ты просто боишься получить пулю в лоб.

Выстрелы закончились, под сигналы других машин раздался визг шины об асфальт, смешанный с шумом движка отечественного автопрома, и я, наконец, выпрямил спину, бросив в трубку все еще висящему на связи Кириллу, что перезвоню позже. Мирон, матерясь, уже разговаривал с сбшниками, а я вышел из тачки, вытаскивая из пачки сигарету. Стреляли по колесам суки, попугать решили, продавить. Твари наивные.

– Арай Аланович, там менты подгребли.

– На хрен шли их. Скажи все нормально, – Мира кивнул и отошел, решать со служителями закона, пока я набирал Тимофею, чтоб пригнал тачку за мной.

– Арай Аланович, они Ярмоловские. Уже своим отбили, через минут пятнадцать подгребут.

– Да, сука, что за день-то сегодня такой!

Полтора часа тусовались с ментами, любит меня Ярмолов, жить без меня солнышко не может, даже тут свой нос засунул. И не смущает товарища капитана, что я тут пострадавшая сторона.

Когда добрался до Сахарова, готов был уже убивать. Что теперь из-за этой гниды Павлова с охраной везде таскаться? Закопаю суку.

Бросил девочкам, чтоб принесли что-нибудь пожрать, и прошел в кабинет, где меня уже ждали Довлатов и Колесников

***

– Папа, пожалуйста, – взмолилась, не в силах наблюдать его в таком состоянии, боль от происходящего отчаянно драла грудь, но отец, будто не слышал моих слов, смотрел на меня как на чужого человека, испуганным, полным паники взглядом. И боль в груди становилась сильней.

– Я не знаю вас! Оставьте меня в покое! Я хочу домой! Отпустите меня домой! – он прижался спиной к забору, с которого мы его сняли несколько минут назад. Повела головой охране, чтоб немного отошли в сторону, но были начеку. Пытаться ему объяснить, что он находится дома, было бесполезно, это я уже поняла. Поэтому решила действовать по-другому.

– Где твой дом? Давай ты мне скажешь, и я тебя отвезу, – произнесла максимально мягко, сдерживая рвущиеся из глаз слезы.

– Точно отвезешь?

– Конечно. Мы уже устали за тобой бегать.

– Орловка, улица Лесная, дом шестнадцать, – выпалил, не задумываясь, а у меня снова болезненно сжалось сердце. Адрес уже несуществующей деревни, в которой он жил в детстве вместе со своей бабушкой. Его память окунула его так глубоко, в то время, в котором меня еще не существовало.

– Поехали, – я протянула левую руку, в правой же сжимая в кармане заряженный лекарством шприц.

Отец осторожно вложил свою руку в мою ладонь и сделал пару шагов, я же поравнявшись с ним, незаметно вытащив шприц, быстрым движением ввела иглу в его ягодицу. Он дернулся, но охрана тут же подхватила его, обездвиживая. Пара мгновений и он обмяк в руках Николая.

– Александра Юрьевича в спальню?

– Да. И спасибо за помощь, – Николай подхватил на руки отца и понес к дому, на крыльце которого стояла домработница Серафима Георгиевна, обеспокоенно прижимая руку к груди.

Серафима Георгиевна и Николай с отцом на руках скрылись за дверями, а у меня подкосились ноги. Я любила отца, но все происходящее было выше моих сил. Тот момент, когда ситуация на грани твоих сил, терпения и выдержки. Опустилась на корточки, зажав ладонью рот, внутренняя боль рвалась из меня задушенным криком. Горячие слезы струились по щекам, обжигая кожу. Я уже была на пороге тотального отчаянья, в шаге от срыва, второй раз за последние полгода, когда в кармане завибрировал телефон. Растерев ладонями слезы по лицу, поднялась, доставая трубку. Глубокий вдох и пальцами по экрану, принимая вызов.

– Слушаю, Нин.

– Зоя Александровна, тут Павлов пришел, вас просит, – произнесла помощница, а я на ватных ногах зашагала к дому.

– Отправь его к Коневу.

– Он хочет именно вас.

– Скажи, я обязательно лично проконтролирую его дело, но взять в работу не могу, – села на ступеньки крыльца, доставая запрятанную пачку сигарет, которую хранила в горшке с петуньями, и закурила. – Придумай что-нибудь. Расхвали Конева как лучшего адвоката, он меньше всех занят, пусть пашет.

– Хорошо. Вас в бюро ждать сегодня? Степан Петрович спрашивал, и с прокуратуры Дмитриев звонил, – я глубоко затянулась сигаретой, медленно выпуская дым и прикрыв глаза. Я совершенно забыла про Дмитриева и его просьбу.

– Это по делу Борисова, я завтра с утра им отзвонюсь. Говори всем, что уехала по личным обстоятельствам, буду завтра.

– Все поняла.

Сбросив вызов, сжала с силой пальцами телефон, снова затягиваясь сигаретой. Голова с непривычки закружилась. Курила я редко, но в последнее время поводов все больше и рука все чаще тянулась к пачке. Серафима Георгиевна вышла на крыльцо и протянула мне чашку кофе.

– Спасибо. Папа уснул? – спросила, туша сигарету и забирая чашку.

– Да. Успокоился, – в ее глазах все еще стояли слезы, она была не просто домработницей, она была практически членом семьи и все происходящее воспринимала так же болезненно, как и я.

– Зоя Александровна, вы бы мне показали, что ему в таких случаях давать или какое лекарство ставить, мы бы вас каждый раз не дергали. Может, сами справились бы.

– Какая я тебе Зоя Александровна, Серафима? Ты меня на руках качала чаще, чем мать.

– Все должны знать свое место. А ты моя девочка, уже хозяйка в этом доме. Все от тебя зависит. А я должна всем задавать пример.

– Для тебя я просто Зоя. Не выдумывай. Всех остальных я сама построю, если в этом будет необходимость.

Серафима, утвердительно качнула головой, принимая мои слова.

– Ужин накрывать?

– Не надо. Кусок в горло не лезет. Я на кухне найду что-нибудь, если захочу, спасибо Серафим, – она кивнула и скрылась за дверью, правильно считав мое желание остаться одной. Отхлебнула кофе, поднимая взгляд.

Голова раскалывалась, болезненно пульсируя в висках, последствия возросшего уровня стресса. Верхушки высоких елей покачивались, небо затягивало серыми тучами, а я, всматриваясь в темнеющую линию горизонта, ожидая, что Ирина из компании по подбору медперсонала все-таки найдет мне хоть кого-то на эту неделю. Очередная сиделка отца собрала свои вещи три дня назад и, не сказав ни слова, ушла, и мне пришлось сегодня срываться с работы, мчаться сюда, в дом, который уже давно перестал быть для меня безопасным и родным местом, мчаться, дабы успокоить отца и поставить ему необходимые уколы. Болезнь прогрессировала, усугубляя и так его непростой характер, делая его невыносимым.

Когда я уже была готова, очередной раз набрать номер Весловой, ворота, наконец, открылись, и во двор въехал автомобиль мед поддержки «Иоль».

Глава 2

– Слышал, младший Павлов на тебя в суд подал, – Колесников, расслабленно развалившись в кресле, потягивал виски.

– Ага, дебила кусок он бы еще пошел к судье, пожаловался, что я отмывы его брата заморозил к чертям. Его тупость сравнима с его претензиями. Эта сука, сегодня еще тачку мне расстрелял, полтора часа с ментами тусовался. Хотел их на хер послать, а они Ярмоловские, прикинь? Не день, а чехарда, какая-то.

Колесников, плеснул в бокал вискаря и протянул мне.

– У вас Ярмоловым снова активная фаза?

– Ага. Солнышко мое неугомонное, – капитан внешне мне напоминал персонажа из советского мультика «Антошка» такой же рыжий с веснушками, оттого и погоняло «солнышко» крепко прижилось в обиходе.

– По поводу Павлова, все это ожидаемо. Пугали или реально убрать пытались?

– По колесам палили.

– Показательное предупреждение. Ар, они и так умом обделены, а ты еще и бабками их обидел. Нельзя ущербных баблом притеснять, это как игрушку у ребенка забрать, – рассмеялся Кирилл.

– Отсутствие интеллекта и базовой грамотности не компенсируется количеством бабла на счетах, и он этому самый явный пример.

– Да, он из той же пиздобратии как и Катаевы, – усмехнувшись, добавил Захар, – У них там это воздушно-капельным путем передается.

– Ну, или по уровню интеллекта своих находят, – подхватил, делая глоток из своего бокала.

– А ты слышал ту историю про отсидку Катаева старшего? – спросил Кирилл, и по оттенку в его тоне уже было понятно, что история захватывающая. – Ее сейчас очень хорошо подчистили во всех его досье даже в интернете не найти.

– Нет. Что за история?

– Катаев выводил деньги от своих юриков, выводил своим же физикам. Топорная схема отмыва. И ладно бы, если он это все грамотно сделал с большими временными разрывами и непропорциональными кусками, авось бы и прокатило, и то не факт, конечно. Но этот дебил сделал все одним числом, поделив на равные доли, чем и привлек внимание наших доблестных надзорных органов, а тут еще вскрывается, что он один из учредителей подпольного казино. В общем, маски шоу накрывают казино и его в том числе, все лежат мордами в пол от греха подальше, дышат через раз, а то не дай боже, за сопротивление статейку набросят, а Ильюша срывается и по сьебам. От СОБРа по сьебам, прикинь, дурной? Через пять часов его, уже изрядно помятого, доставили в отдел. Его дружка с кем они казино держали и остальных, отпустили под подписку о невыезде, а ему накинули пару статеек сверху и сказали, что раз ты такой бегучий, то посиди-ка, отдохни и закрыли сначала в СИЗО на четыре месяца до суда, а после, он в колонию поселения на полтора года отъехал. Когда все остальные по этому делу условкой отделались.

– Реально дебила кусок.

– Но срок только по делу казино получил и за сопротивление. Это ему еще по лайту удалось слиться, вроде за сотрудничество со следствием. А может откупиться смог, тут история умалчивает.

– А по отмывам замяли?

– Отмывы свои он на финдиректора спихнул, который официально на пять лет сел.

– А не официально? – усмехнувшись, спросил Довлатов, уже понимая, что отработали по другой схеме.

– А неофициально, другой человек за него срок мотал, а он с женой по Европе колесили по левым документам. Катаев же, как вышел, притерся к Вяземскому, как преданный пес за ним шаг в шаг ходил, в итоге говорят, женился на его дочке. Нашел теплое местечко для своей вечно горящей жопы.

– Говорят или реально в зятьях Вяземского? – спросил, делая глоток из своего бокала, задавливая дрогнувшее нутро при упоминании этой фамилии. – Александр Юрьевич мужик вроде нормальный, всякую шваль не греет под боком.

– А тут хрен знает. То, что он женат – это стопроцентно. Но жена его на сборища местного серпентария не ходит, нигде не светится с ним, фамилию говорят, девичью отставила, так как у нее свое дело, в которое она его не пускает. Жили они пять лет в столице. Но там, то ли что-то у него не заладилось, то ли Вяземский предприятие продал, которое в его холдинг входило и которым как раз Катаев рулил по доверенности. История умалчивает, но уже год как снова тут трется. В общем, мутно все.

– Да он сам мутный и мерзкий, как тина в болоте, видел его пару раз. Близко не общался, но и так понятно было, что тот еще персонаж, – произнес, задавливая поднявшуюся внутри бурю и желание выведать больше информации про жену Катаева. Если, то, что рассказал Колесников, правда, то ею была Вяземская Зоя Александровна, единственная дочь владельца холдинга «ВеллаИст», принцесса, золотая девочка, по иронии судьбы учившаяся со мной в одном институте. Перед внутренним взором тут же возникли вьющиеся, непослушные волосы цвета темного шоколада, пухлые манящие губы и светло-карие глаза с насмешливым прищуром. Образ фарфоровой коллекционной куклы, к которой я так и не посмел прикоснуться.

– Ар, ты, где витаешь?

– Задумался, – сбросив с себя пелену воспоминаний, повернулся к Довлатову.

– Есть вопросы по фин.контролю.

– Что там? – усилием воли, переключил внутренний тумблер, вникая в ситуацию, которую раскладывал Захар.

Остаток вечера, обсуждали рабочие вопросы, но на задворках разума теперь навязчиво маячил образ Вяземской. Не женщина, а персональная болезнь, и лекарства от нее нет.