Саша Фишер "90-е: Шоу должно продолжаться – 2"

90-е: Шоу должно продолжаться – 2
Саша Фишер

"И почему бы не шоу-бизнес?" – спросил я сам себя. Ну и что, что я раньше не пробовал. В конце концов, у меня есть здравый смысл и жизненный опыт, остальному научусь по ходу пьесы.

Это вторая часть цикла, первая здесь -

Саша Фишер

90-е: Шоу должно продолжаться – 2

Глава 1

– Он похож на творожок со сметаной, – прошептала мне на ухо Ева с самым серьезным выражением лица.

Чтобы не заржать, мне тоже потребовались немалые усилия. На сцене готовилась к выступлению группа «Секс-агрессор», и это название в сочетании с внешностью солиста вызывало дичайший приступ испанского стыда.

– Мы играем настоящий панк-рок! – высоким мальчишеским голосом заявил в микрофон толстенький юноша, похожий на младенца-переростка, из пшеничных волосенок которого попытались поставить ирокез, но что-то явно пошло не так.

– Может это просто самоирония, – прошептал я в ответ Еве.

Ржать было нельзя. Зал маленький и полностью освещенный. И из зрителей кроме нас троих присутствовала только смущенная семейная пара. Явно сопровождающие кого-то из музыкантов.

– Очень вряд ли, – отозвалась Ева и прикрыла рот ладошкой.

Тут «Секс-агрессор» заиграл, и пытка стала совершенно невыносимой. Ева упала лицом в коленки, плечи ее задрожали.

– Мне нужно припудрить носик, – она поднялась и торопливо выскочила из зала.

А я взял себя в руки и уставился на сцену.

Так. Ржать и обстебывать – это очень просто. Практически в ком угодно можно найти что-то нелепое, прицепиться к этому и не заметить чего-то важного.

Я крутил эти мысли в голове, глядя как толстенький парниша с недоирокезом показывает жюри козу и пискляво голосит не в такт музыке.

– Я настоящий жеребец

Когда узнаешь мой конец

Меня ты будешь умолять

Продолжать! Продолжать! Продолжать!

Я снова подавил ржачные позывы. Дыхалка творожного солиста начала сдавать, щеки запунцевели, лоб покрылся крупными каплями пота. Нда, а это всего-то припев после первого куплета.

Выдох. Сосредоточиться.

Допустим, не самоирония, и этот «Секс-агрессор» серьезно видит себя брутальным и циничным.

Сколько ему лет, интересно? На вид где-то шестнадцать, не больше. Значит он еще школьник. А школьные годы свои я в это время помнил неплохо. Такие вот «творожки» обычно были объектом довольно безжалостных насмешек. И нужно иметь прямо-таки недюжиную смелость, чтобы выйти с такой внешностью и таким голосом на сцену.

Или все-таки самоирония?

Кстати, если это сарказм и ирония, то он был бы реально крут, если бы вместо бесформенной футболки и висящих на заднице пузырем джинсов, надел младенческие ползунки и слюнявчик…

– Достаточно! Достаточно! – возглавляющий «почтенное жюри» дядька с седеющей кудрявой шевелюрой пару раз хлопнул в ладоши и замахал руками.

– Но я даже песню не допел! – срывающимся голосом взвизгнул «Секс-агрессор». Его футболка покрылась мокрыми пятнами, объемное пузо вздымалось, как кузнечный мех.

– Мы опытные музыканты, молодой человек, и способны оценить ваше творчество даже по одному куплету, – глава худсовета усмехнулся. – «Секс-агрессор» закончил, готовится «Логарифмическая линейка».

– И у вас даже вопросов нет? – задыхаясь, спросил «творожок».

– Никаких вопросов, освободите сцену, вы мешаете другим музыкантам, – сварливо сказал другой «старец» из худсовета.

Тот первый, который с кудрями и самым большим авторитетом в рок-клубе – это явно Клим Агафонов. Глыба, можно сказать, новокиневского рока. Он еще в начале восьмидесятых уехал в Москву и даже где-то там играл. То ли в «Землянах», то ли в «Рондо». Засветил свой благообразный фейс на обложке пластинки, а в прошлом году вернулся в родные пенаты и активно включился в местную музыкальную жизнь. Судя по характеристике, выданной Светой, по характеру он типичный такой сноб. И каждый раз на прослушиваниях ведет себя как аристократ среди плебеев.

А вот тот второй, тощий настолько, что похож на обтянутый кожей скелет, на который зачем-то напялили кучерявый блондинистый парик, – это Кирилл Кречетов, лидер группы «Триумвират». Ничего про нее никогда не слышал. Но зато он учился в консерватории.

Им обоим уже под полтос.

Сидевший сбоку Ян бросил взгляд в мою сторону, прошептал что-то своему соседу и вышел из зала.

Музыканты следующей группы, толкаясь на сцене с школьниками из «Секс-агрессора», готовились к выступлению. Про этих я, кстати, даже слышал уже когда из армии вернулся. Группа образовалась из команды КВН новокиневского педа. Математики сначала рвали все сцены в городе и области, но когда попытались пролезть в высшую лигу, их там щелкнули по носу, и они ушли в обычный такой шоубизнес. И группа спокойненько дожила до две тысячи десятого года, выступая на городских мероприятиях и сельских клубах.

– Так нас приняли или нет? – спросил так и не покинувший сцену «творожок».

– Наше решение мы вывесим завтра на доске объявлений клуба, – отмахнулся Клим Агафонов.

– Но вы даже не дали нам закончить выступление! – продолжил протестовать «творожок». – Это нечестно! Мы готовились! Если хотите, мы другую песню споем!

Из-за кулис выбрался лысеющий дядечка и со смущенной улыбкой уволок упирающегося «секс-агрессора» со сцены. Было слышно, как тот всхлипывает.

К началу выступления «Логарифмической линейки» Ева вернулась. На лице – загадочная улыбка, никаких следов беспокойства. А вот вошедший следом Ян, напротив, выглядел хмурым и расстроенным.

– Этих опять не примут, – сказала Ева, кивнув на сцену.

– Почему? – я приподнял бровь в недоумении. Математики играли хорошо, голос у солиста – дай бог каждому, музыка приятная, этакий эстетский джаз-рок, вроде «Браво».

– Традиция, – Ева пожала плечами. – Они раз в три месяца подают заявку и приходят на прослушивание, и их каждый раз прокатывают. Это как с Иешуа. Логично было бы, чтобы синедрион помиловал его, но когда Понтий Пилат задал этот вопрос, Каифа ему ответил «Мы просим за Вар-Раввана». Так и здесь.

– Или корифеи рок-клуба боятся за свой авторитет, – хмыкнул я.

– Одно другого не исключает, – пожала плечами Ева. – Лично мне кажется, что ребята и без рок-клуба отлично обойдутся.

– Это точно, – утвердительно кивнул я. Ну еще бы, я-то точно знал, что обойдутся. И даже неплохо будут жить. Как местечковые звезды, но все же звезды.

Прослушивание продолжилось. Худсовет-жюри задавал каверзные вопросы, музыканты как-то на них отвечали. Играли по-разному, но в целом группы были какие-то… никакие. С никакими же песенками, в которых в основном муссировалась тема свободы на разные лады. Большей частью возраст рок-музыкантов был ниже совершеннолетия. И это заметно нервировало худсовет. Они сыпали едкими шуточками про прогулы, сделанные уроки и «тебя мама не заругает, узнав, что за песни ты тут поешь?»

В общем, к моменту, когда на сцену вышли мои «Ангелы С.», я уже надрессировал свой дзен настолько, что даже позывов похихикать над кем-то не возникало. А в игру «найди за что похвалить» я еще и Еву с Иваном втянул. И они вполне радостно мне подыграли. Так что пока худсовет упражнялся в искусстве язвительной критики, мы втроем выдумывали музыкантам особые таланты и сверхспособности, хотя иной раз это было и непросто.

– «Ангелы С»? – с выражением скучающего превосходства спросил Ян, сразу же, как только ребята поднялись на сцену. – В каком еще смысле «С»? Может быть, вы когда заявку подавали, где-то потеряли второе «С», а?

– Да, действительно, – поддержал Яна сидящий по центру Клим. – Поведайте нам смысл названия вашей группы, будьте уж так любезны.

Астарот на секунду встретился со мной взглядом и медленно подошел к микрофону. Мне в этот момент даже стало немного нервно. Видимо, я громко подумал, так что Ева взяла меня за руку и сжала пальцы.

– Когда мы только создали группу, название было другим, – сказал Астарот. Голос его чутка подрагивал, но внезапно даже без истерических ноток. Все-таки на сцене он меняется. Совсем по-другому себя ведет, чем в реальной жизни. – Но в процессе творческого пути мы поняли, что нас стало тесно в первом названии. И почти решили быть «Ангелами Свободы». Но и этого оказалось недостаточно. Потому что, например, в пять утра нам больше хочется быть «Ангелами сна», а в те дни, когда повезет, «Ангелами сервелата». Чтобы больше не спорить, мы остались «Ангелами С.», чтобы каждый мог понимать наше название в меру своей испорченности.

Эту занимательную речь Астарот произнес с таким одухотворенным пафосом, что половина худсовета разразилась аплодисментами.

«Нет, все-таки не зря я с ним вожусь», – подумал я, мысленно ему похлопав. Характер у него так себе, в обычной жизни иметь дело с его тараканами – это то еще удовольствие. Но на сцене он молодец. Откуда что берется, вообще? Куда он прячет эту истеричку, которую мы постоянно видим на репетициях и тусовках?

Больше вопросов не было, так что мои «сатанисты» принялись готовиться дальше – возиться с проводами, переставлять микрофоны и деловито переговариваться.

В жюри тоже возникла какая-то нездоровая суета. Они шушукались, Ян перегнулся через своего соседа и что-то жестами доказывал Климу и Кириллу.

И даже когда зазвучала музыка, Ян продолжал дергать главных корифеев. Точнее, Клима, к которому сидел ближе.

И в конце концов достал его настолько, что тот довольно грубо отмахнулся.

Ян дернулся, встал и демонстративно вышел из зала.

Грохнув дверью.

Песня закончилась, Астарот поправил шляпу, к которой не успел пока привыкнуть и опустил микрофон.

Несколько секунд было тихо. А потом несколько человек из худсовета неожиданно захлопали. Заговорили разом, потом засмеялись. Принялись вполне дружелюбно и без всяких подколов расспрашивать про творческие планы и историческую подоплеку песни.

Фух.

Я разжал кулак, который, оказывается, держал плотно сжатым, и откинулся на спинку кресла.

Волнительно, черт возьми! Прямо, адреналин брызжет! И азарт такой, как будто делаешь ставку на рулетке.

Хотя что за чушь? Я же сроду не играл в рулетку, и в казино-то заходил только пару раз, очень уж хорошенькая стриптизерша там не шесте крутилась, было как-то обидно за девочку, что прилипшие к своему зеленому сукну играющие совершенно не обращают на нее внимания.

– Пойду поздравлю ребят, хорошо сыграли, – прошептал я Еве и просочился за кулисы.

Я вернулся с работы где-то в начале третьего, как обычно. Выгрузил в холодос продукты из сумки. Бонус работы на рынке в том, что там всегда есть возможность заполучить всякое съестное подешевле, если знать всякие входы-выходы. Джамиля их знала, а я проявил любознательность и довольно быстро примазался. Молочку мы брали в кооперативной стекляшке, спрятавшейся за основным зданием вокзала. А мяса можно было отхватить неожиданно в кафе «Лагман» ближе к трамвайному кольцу. Сам лагман, кстати, оказался тоже на удивление хорош, даже, я бы сказал, ортодоксален. Я не эксперт, но лапшу повар, пожилой узбек, действительно тянул из куска теста, наматывая ее как пряжу между руками.

Но обедать там каждый день для меня было пока что дороговато. Но в число «своих» стараниями Джамили я попал, так что заскакивал иногда за мясом.

Никаких планов, кроме вечерней тренировки, у меня на сегодня не было, так что я решил, что приготовлю, пожалуй, ужин, раз такое дело. Без каких-т особых изысков, нажарю свинины с луком и картохи на гарнир.

Мурлыкая под нос нашу песню про монаха, я кромсал свининку на крупные куски. Отец сегодня с друзьями играет в футбол и вернется только вечером, мама вроде говорила, что у нее выходной, но наверняка не выдержала и убежала на работу. Порешать пару вопросиков. Так что кухня была в моем полном распоряжении. Ну и нужно было занять чем-то руки, пока жду звонка Бельфегора. Он собирался заскочить в ДК профсоюзов и узнать результаты прослушивания. Я хотел сам сходить, но у него как раз сегодня какие-то пары в универе, а добежать до рок-клуба – это совсем небольшой крюк.

Можно было, конечно, позвонить Свете, и она бы поведала мне инсайдерскую информацию о вчерашнем голосовании, но это было неспортивно.

Так что я порезал мясо, выдавил в миску с кусочками половину лимона и принялся за лук.

В этот момент в замке щелкнул ключ.

– О, как! – мама замерла на пороге кухни. – А что это ты вдруг кашеварить взялся?

– Не знаю, просто захотелось, – пожал плечами я. – Дядя Мансур мясом поделился, вот я и решил, что надо бы его сразу приготовить.

– Сейчас я руки помою и тебе помогу, – засуетилась мама.

– Да ну, вот еще, – отмахнулся я. – Справлюсь, раз уж начал. Ты пока книжку почитай или просто поваляйся.