Мария Карташева "Другое дело"

– Ты куда? – шикнула на него женщина, кидая вдогонку свой халат. – А вдруг Лика пришла.

– Ой, ё, – спохватился мужчина, быстро вернулся и, натянув пижамные штаны, пошёл обратно, – Как-то мне неловко открывать в твоём халате, – усмехнулся он.

– Постой, – томно потягиваясь, сказала Наталья, – давно нам с тобой так хорошо не было, – улыбнулась она. – Мне кажется, жизнь входит в нормальное русло, – последние её слова смазал настойчивый звонок в дверь.

– Пойду, открою.

– Если это Лика, я ей сейчас уши оборву, – взглянув на время, сказала Наталья и, накинув халат, потянулась за мужем. – Мы с тобой тоже хороши, уснули, даже не дождавшись её. Говорила, давай сначала ей позвоним, – плетясь по коридору, говорила она.

Взгляд её вдруг споткнулся о незнакомого мужчину в белой рубашке с разводами мокрых пятен по светлой ткани, о полицейского, маячившего за его спиной, и о встревоженное лицо соседки, стоявшей возле своей двери.

– Здравствуйте, – сказал Васильев, предъявляя удостоверение. – Ваша дочь дома? – спросил он, выяснив у соседки, что Лика живёт в этой квартире.

– Не знаю, – покачала головой Наталья, выступая вперёд мужа. – Мы уснули, она ещё не пришла. А что случилось? Натворила что-то?

– Вы не могли бы проверить, – попросил Васильев, невольно кинув взгляд на голые ноги женщины, видневшиеся в разрезе халата.

– Макс, ну что ты стоишь? – нервно крикнула Наталья. – Ну сходи ты к ней, – потом, махнув рукой, она побежала по коридору и, ворвавшись в комнату к Лике, бессильно остановилась возле пустой кровати. – Нет её, – быстро проговорила она вернувшись. – Она в отделении, да? Что она сделала?

– Я боюсь, что у меня для вас плохие новости. Вы, пожалуйста, одевайтесь, и вам нужно проехать со мной, – глухо сказал Васильев.

– Да куда ехать? – отрывисто сказала Наталья. – Вы можете прямо сказать, что произошло?

– Я сегодня утром ехал с вашей дочерью в лифте, я тоже живу в этом доме, – Васильев помолчал. – Вечером меня вызвали на место происшествия, и я её узнал, – он посмотрел на Максима. – Нам с вами нужно проехать в морг, чтобы быть точно уверенными, что, – он шумно выдохнул, – как дочь звали?

– Вероника, – деревянным голосом отозвался Максим.

– Что значит звали?! – истерически взвизгнула Наталья. – Да вы точно ошиблись, я сейчас поеду с вами, а потом просто засужу.

– Одевайтесь, я вас жду, – сказал следователь и прикрыл дверь, чтобы не видеть приближающуюся истерику.

Выйдя в коридор, Васильев оглянулся и увидел, что за то время, пока он провёл в квартире, в коридоре скопилось довольно много народу. Безусловно, пришла его глубоко беременная жена, конечно, не обошлось без её приятельницы, которая сказала номер квартиры, любопытничала Аля, ждущая мужа с работы и услышавшая шум на лестничной площадке. Обеспокоенные женщины молча переглядывались и, как только следователь вышел в коридор, его жена неуверенно протянула:

– Андрюша, а чего ты здесь делаешь? Что случилось?

– Нет, это у меня к тебе вопрос, что ты здесь делаешь? Ну ночь же на дворе, – мужчина покосился на выпирающий живот.

– Не, ну тебе сложно сказать, что ли?

– Ну правда, Андрей. Нам страшно, – поддержала её приятельница.

– Девочки, дорогие, – взмолился следователь, – вот ничего вам не угрожает, поверьте. Карина, иди домой, пожалуйста, – и помолчав, добавил: – Когда всё закончится, я расскажу всё своей жене, а она уже потом всё перескажет. Но это только в том случае, если вы сейчас разойдётесь по квартирам.

Женщины нехотя потоптались на месте, но всё-таки взятка в виде информации из первых рук была успешно принята, и вскоре коридор опустел, а следователь пошёл провожать свою жену до лифта.

– Андрюша, а ты в какой это рубашке? – нахмурилась молодая женщина, кутавшая беременный живот в широкие полы халата. – Ты в голубой утром пошёл.

– Карина, я на себя кофе пролил, – тихо произнёс Васильев, – пришлось срочно идти новую рубашку покупать.

– Интересно, а где это ты так долго кофе пил и что делал, что даже трубку взять не мог?

– Милая моя, – мужчина ласково притянул к себе жену и поцеловал её в макушку, – мне ещё полночи работать, давай без сцен ревности, не имеющих под собой ничего. Хорошо?

– Ладно, – чуть надув губы, ответила женщина. – Утром привези мне творожок с клубникой.

– Хорошо, – нажимая кнопку их этажа и махая на прощанье, выдохнул Васильев.

Следователь на секунду остановился, оставшись один, слегка улыбнулся своим мыслям, но мгновенно осёкся, увидев появившегося в проёме полицейского.

– Там это, – произнёс полицейский. – Готовы.

– Ну так веди, чего встали-то? – пожал плечами Васильев.

Оказавшись в лифте, следователь вплотную прижался к стене, словно боясь коснуться этих двоих людей, что стояли с деревянными тёмными лицами.

– Да что же я стою? – вдруг заулыбалась Наталья и, выхватив из кармана телефон, начала судорожно набирать номер дочери. – Ну вот, сейчас она скажет, что всё в порядке. Точно скажет, – слушая голос телефонного секретаря, проговорила она.

Лифт распахнул двери, Васильев вывалился вперёд и словно споткнулся о картинку, которую лицезрел сегодня утром: девушка, идущая к двери на выход.

– Всё в порядке? – спросил наткнувшийся на застывшего следователя полицейский.

– Да. Пошли, – покивал Васильев и двинулся вперёд.

Наталья шла по отполированному уборщицей полу, как по раскалённым углям. Она с трудом делала каждый шаг, опиралась то на стену, то на руку мужа, еле добралась до выхода и остановилась, когда вышла на улицу, словно у неё закончились силы, и она не может идти дальше.

– Привет, соседи, – неловко вскинул руку, возвращающийся домой Коля. – Меня моя не искала? А то, мне кажется, я сейчас буду корзиной праздничные люли собирать. Сегодня такой матч был, с пацанами душевно пива выпили, а потом так получилось… – цыкнул Коля, его чуть качнуло, но он удержался, зацепившись за стену. – Упс. Чего молчите-то?! – крикнул он вслед удаляющимся людям. – Поня-я-ятно, – протянул он. – Значит, моя уже накрутила. Ну, позовите меня ещё мебель двигать.

Наталья прошла мимо него молчаливой тенью, тяжело упала внутрь поджидавшей машины и уставилась в окно, не различая перед собой ничего, кроме абсолютной черноты ночи, даже не видя света фонарей. Ту тьму, которая начала селиться у неё в душе, теперь ничто не смогло бы разогнать.

– Наташа, – голос Максима прорвался сквозь тяжёлую завесу, отгородившую женщину от всего мира, – выходить пора.

Максима тоже не несли ноги. Он не хотел переступать этот порог, просто не мог заставить себя пойти туда, но прекрасно понимал, что одну Наталью он тоже не может отпустить. Внутри у мужчины были самые противоречивые чувства. Казалось, два года назад он обрёл своё счастье, встретил женщину, пусть и не влюбился, как мальчишка, но ему вдруг стало хорошо, внутри оборвалось тянущее чувство одиночества, и он осел в этой семье, притёрся и даже решился на переезд. А сейчас всё опять повторилось, именно повторилось, потому что когда-то он уже женился, но в прошлом браке всё было неспокойно, у женщины, на которой он был женат, убили сестру, и после этого их отношения сошли на нет. Максиму хотелось спокойствия и простоты в отношениях, он даже мог довольно равнодушно переносить Наташины перепады настроения и просто рисовать в голове свои проекты, пока она бегала в гневе по квартире, но он точно не был готов кого-то утешать. По крайней мере, такой образ Максим всегда презентовал, чтобы ни у кого не было ненужных иллюзий.

– Ну, не вяжутся у меня эти новосёлы как-то с образом убийц, – донёсся вдруг голос оперативника из-за двери прозекторской, перед которой они остановились, – ну, если только на бытовом уровне. А чтобы, простите, с такими извращениями, типа он насиловал, она смотрела, потом вместе убили, потом такой спектакль разыграть… Не знаю, не знаю.

Наталья поменялась в лице, инстинктивно схватилась за стену, чтобы не упасть, и ей показалось, что она закричала, хотя голос её был еле-еле слышен:

– Что он говорит? Что он говорит? – она рванулась вперёд, открыла дверь и, влетев внутрь, остановилась перед столом, где лежала её девочка.

Все присутствующие застыли, созерцая этот мрачный акт, где на авансцене действия чернела от горя мать, узнавая в мёртвом теле черты своей дочери. Аккомпанементом к этому чуть потрескивала лампа, высвечивающая девичье тело до мельчайших подробностей. Всеобщий ступор прервал судмедэксперт, который равнодушной рукой задёрнул занавес, накрыв тело белой тряпкой.

– Подходите, пожалуйста, – кинул нелепую фразу Васильев, откашлялся, но потом понял, что матери было достаточно продемонстрировано, чтобы дальше не мучить её. – Я полагаю, вы узнали свою, – следователь снова прочистил горло, пытаясь выбить из памяти яркий свет, отражающийся от девушки, – дочь.

– Да, – вместо безмолвной женщины ответил Максим, которому хотелось поскорее убраться отсюда, потому что мрачное торжество момента было слишком эмоциональным, буквально режущим по нервам напряжением.

– Давайте в коридор выводить, – угрюмо покивал судмедэксперт, глядя, как не шелохнувшись стоит Наталья. – Надо как-то это заканчивать, – шепнул он Васильеву. – Сейчас кататония временная пройдёт, будет истерика. Оно мне не надо. Ну и вообще надо как-то думать, – он постучал скрюченным пальцем по лбу, – когда родственников везёте. Мы здесь никого не показываем, есть специальное помещение. Вы бы их ещё привели, когда вскрытием занимался, – бурчал судмедэксперт, встав рядом с Васильевым.

– Извините. Я здесь недавно работаю, – откашлявшись, тихо сказал следователь и, глядя на оперативника, повторил жест судмедэксперта. – А ты дебил? Ты чего орёшь на весь это… – шепнул он оперативнику и обвёл руками пространство, желая что-то добавить, но лишь махнул рукой.

Кое-как выбравшись из морга на свежий воздух, следователь подманил к себе сопровождавшего его полицейского и, показав на шатающуюся Наталью, проговорил:

– Отвезите их обратно домой.

– А вы ж вроде тоже там живёте?

– Я пройдусь, – раздражённо махнул рукой мужчина, – надо голову проветрить.

Наскоро распрощавшись со всеми, следователь неприлично быстро взял старт с места и пошёл широким шагом в другом направлении, лишь бы побыстрее и подальше отсюда. День у Васильева сегодня был замечательный, а вот вечер всё испортил. Скрывшись за углом, мужчина вытащил из кармана телефон и, рассмотрев несколько фотографий, снова заулыбался, провёл дрогнувшей рукой по волосам и пошёл в направлении своего дома.

– Слышь, сосед, – услышал он хриплый голос, когда подошёл к своей парадной, – пошли во внутренний двор, на лавочке посидим, – буркнул Коля. – Меня моя выгнала. Надеюсь, ненадолго, – хихикнул он, – а то она на ипотеку не заработает. Но сейчас пошли посидим, очень тебя прошу. Душа горит, я сегодня вроде как второй раз родился.

– Я тоже, – усмехнулся Васильев. – Пошли, – махнул он рукой и подумал, что Карина уже спит, а ему не помешает поговорить ни о чём с человеком, которого он, по сути, и не знает.

Мужчины тихонечко сели за один из столиков, которые совсем недавно освободила молодёжь, Коля воровато оглянулся, вытащил пластиковые стаканчики и плеснул туда хорошую порцию водки, достав бутылку из-за пазухи.

– Ну, давай, – Коля махнул свою условную рюмку и, достав две конфетки, одну протянул следователю.

– Можно с вами? – возник вдруг голос из темноты, и вслед за этим проявились очертания Максима, вышедшего вперёд. – Дома просто невыносимо. Я даже не знаю, что ей сказать.

– Садись, мы тут все такие, – лаконично заметил Коля.

Вдруг сверху что-то брякнуло, послышался гулкий свист, и совсем рядом от того места, где сидели мужчины, в мягкое пятно света упал человек. Человек издал последний стон женским голосом и затих, а присутствующие просто оцепенели и несколько минут тупо смотрели в ту сторону, где тьма скрывала лицо упавшей.

Сегодня монстру было хорошо впервые за много лет, проведённых в темнице своих странных желаний и страха, сегодня он насытился, чувствовал, как ему тепло и хорошо и можно больше не цеплять каждое пробуждение о занозу, сидевшую в глубине разума. Теперь там была просто чёрная дыра, откуда веял ветер внутренней свободы, а главное – никто даже не догадывался, о том, что он сделал. А он теперь мог разрушать: он научился тому, о чём давно мечтал.

Прошло два года

Ранняя весна не радовала погодой, каждый день с неба лился дождь, перемешанный с прозрачными хлопьями снега, а каждую ночь, всё это безобразие замерзало и утром весело блестело на солнце, которое хмуро оглядывало последние приветы зимы и пряталось, понимая, что время тепла ещё не пришло.

Однотонные коридоры управления с самого утра были заполнены хаотичным движением людей в форме, спешащих в разные стороны. Следователь Васильев с самого утра был в приподнятом настроении: последняя неделя была удачной и не сильно нагруженной по работе, а ещё через неделю можно было уйти в отпуск и уехать в страну, где климат был куда сговорчивее питерского.

– Светлана Ивановна, звали? – открыв дверь в кабинет начальства, спросил Васильев.

– «Не звали», а вызывали, – женщина оторвалась от зеркала, с помощью которого усердно ровняла густой слой помады, и помахала рукой, приглашая зайти, – проходи Андрей Васильевич, проходи. Что у тебя по глухарям?

– Ну вроде как не особо, – присаживаясь на стул, пожал плечами Васильев, – но есть, конечно.

– У вас ещё до моего прихода убийство было, я про девушку в парке. Так?

– Так, – еле заметно дёрнулся Васильев, которому пришлось причислить дело к нераскрытым.

– Отлично, – выдохнула Светлана, – в смысле не отлично, ну ты понял. Завтра к тебе Чернышёва Екатерина Сергеевна подойдёт, расскажи ей все подробности.

– А она кто?

– Психолог. Сейчас практикуется. А ещё племянница она моя, так что прояви внимание и расскажи всё по делу.

– А зачем ей это?

– Он психолог-криминалист. Диплом пишет, будет тренироваться.

– Может что-нибудь полегче поискать? Да и здесь дело-то для молодой девушки совсем неприятное. Я не думаю, что это правильно.

– Ой, Андрей Васильевич, – женщина, на плечах которой лежали погоны с полковничьими звёздами, чуть скривила губы и вздохнула, – ну, конечно, вы правы, и это, безусловно, моя ошибка.

– Ой, ну что вы, – смущённо пожал плечами следователь.

– Моя ошибка в том, – блеснув металлом в тоне, сказала руководительница, – что я не ясно донесла, что мне абсолютно, – она положила руку на стол, – на ваше мнение. Я сказала дать доступ к материалам, значит, дать доступ. Понятно?

– Предельно.

– Идите. Я и так уже опаздываю, – поднимаясь с кресла, начальница набрала номер телефона и коротко сказала: – Машину. Я выхожу.

Васильев нехотя поднялся, молча дошёл до своего кабинета и, заварив себе крепкий чай, потянулся искать номер дела, которое так и осталось нераскрытым.