Елена Княжина "Осколки вечности в Академии Судьбы"

Да нет там ничего. И никого, талисману привиделось! И тошнота самая обычная – от истерики, телепорта и нервного истощения.

– Вряд ли Эрик… кхм… планировал. Вампиры редко дают потомство, – сосредоточенно выдавила Анна. – Я много общалась с Эвер на эту тему, после того как у них с Фридом получилось. Обычно на это способны только молодые вампиры, до первой сотни лет. Как правило, женщины: им легче выносить необычное дитя. Так предусмотрено природой.

– А оно необычное? – ужаснулась я.

– Шансы половина на половину, Вероника. Пока не видно, есть ли у этой капельки клыки.

Клыки! Пресвятые гоблины, за что мне еще и клыки?

– Эвер до последнего не проверяла, к какому виду принадлежит дитя. Только после случая в банке… Тебе нехорошо?

– Мне невыносимо, – промычала в подушку.

Как может быть хорошо тому, кто узнал, что прошлый месяц провел без воли, без памяти и в плену, исполняя чужие стыдные прихоти? Не чьи-нибудь, а убийцы отца! Кровожадного монстра, не способного насытиться.

Тому, кто ушел из плена не с пустыми руками, а с полным подолом клыков… Маленьких. Молочных!

– Древняя кровь сильна, но и природа предусмотрительна. Она дарует только то, что тело может перенести. Ты крепкая девушка, однако рождение полукровки не всякому по плечу, – туманно прошептала княгиня, поглаживая меня по голове. – Возможно, в тебе сейчас растет новая леди Честер. Маленькая и сероглазая, так похожая на твоих предков.

Только с клыками! И специфическим рационом!

Всякая воспитанница «Эншантели» знает, что после свадьбы ей выпадет честь продолжить род супруга. Она станет сосудом для наследника. Нескольких. Двух или трех. Лучше мальчиков, крепких магов… Она будет надеяться, что в каждом раскроется капля и их имена украсят молодые ветви фамильного древа.

Но это необязательно случится сразу. Если супруг не возражает, первое время девам дозволено пить лунное снадобье. Чтобы пообвыкнуться с ролью хозяйки, освоиться и усладить мужа нетронутым телом. А уж потом…

Мы с Эмилем у матушки появились довольно поздно. Тетя Мэл родила Софи в зрелом возрасте. А Эмилия вовсе не познала радость родительства…

Словом, к клыкам в утробе я совсем не готовилась!

Богиня, что скажет мать, если узнает? Скандал для первой полосы! Дочь графа Ланге носит под сердцем дитя убийцы! Частичку того, кто жестоко обескровил ее отца…

Матушка открестится от родства. Меня с позором вычеркнут из всех родовых книг.

Если раньше не вычеркнули… Ну и пусть. Ну и пусть.

Но что, если… вовсе не Эрик? Я не помнила похищения и не очень-то доверяла свидетельствам. Вдруг меня пленил Расков в отместку за побег? Ему не три сотни лет и его кровь горяча, а в том имении с острым шпилем тоже имелась кровать. И горы.

Горы… Я точно видела горы. Матерь морфова!

– Пожалуйста, поторопитесь, Анна Николаевна. Мне очень нужна моя память, – взмолилась я, морально готовая к любой боли и унижению.

– Вероника, я сейчас соединюсь с тобой ментально, чтобы снять с памяти блоки. Есть некоторая вероятность, что увижу что-то, чем ты делиться бы не хотела.

– Я слышала, как вы обсуждали… с ректором… Смотрите. Мне, видит Судьба, уже все равно, – пробормотала, отчаянно жмурясь. – Сильнее я опозорена уже не буду.

Богиня, как я ошибалась!

Прохладные ладони легли на виски. Я приподнялась, позволяя княгине зарыться в волосы и вмять подушечки пальцев в кожу.

– Если я выну «пробку», поток уже не остановить… Готова? – переспросила она, давая последний шанс на побег. Но я набегалась.

Быстро покивала, пока не передумала. Я должна знать, что случилось за шурховы тридцать дней.

«Не вспоминай, маленькая принцесса…»

Прочь из моей головы!

Он потерял право голоса, когда обезволил меня, точно куклу. Когда накормил «Имморой», щедро сдобренной тоником забвения. Когда, наигравшись, выставил на порог Санкт-Петербургской академии в одной заляпанной рубашке. Когда сбежал, на лету отряхивая лапы от сотворенной грязи!

Перед глазами потемнело. Тонкий звон пронзил сознание… и меня заполнил обжигающе ледяной поток. Картинки-воспоминания рвались вперед, прытко, нахально, наперебой. Наскакивая друг на друга и путая мысли в морские узлы.

Как неловко… Как неловко сгорать от стыда в ментальной связке с княгиней.

Я догадывалась, что мы с Эриком не гадальные пасьянсы раскладывали. И не уборку делали в чужом имении. Но к такому меня даже воображение не готовило!

Сплетение рук и ног. Хрипы и стоны. Изменчивое пламя в камине. Жажда, крутящая жилы… и утоленная прямо на ковре.

Ласкающие струи воздуха. Полет. Без одежды! И снова стол, и кресло, и кровать…

Матерь морфова!

Красивое тело, вздрагивающее от наслаждения. Мое, его… Новый единый организм, сплетенный накрепко в обоюдном голоде.

А поток все хлестал. Все не прекращался. Вдалбливал мне в разум нарезку самых острых эпизодов. Соблазняя купить билет на шоу и посмотреть целиком, в пикантном одиночестве, смакуя детали.

Напряженные мышцы на вампирском плече, потная дорожка между лопаток… Это моя ладонь по ней скользит с наслаждением?!

– Хватит! – всхлипнула я и вырвала голову из рук Анны Николаевны.

Она тяжело дышала и, кажется, самостоятельно из круговорота чужой памяти вырваться не могла.

– Спасибо, – поблагодарила она негромко и, смочив полотенце в кувшине, промакнула лоб. Сначала свой, а потом уж мой. – Жарковато.

– Вы это тоже увидели?

– Я пыталась не смотреть, но… – она сглотнула и похлопала себя по щекам. – Я знаю это место. Я там бывала.

– Судьба милостивая!

– Богиня, до чего дурно стало…

Заметно побледнев, Анна Николаевна вскочила с кушетки. Растерла лицо, но красок это ей не добавило. На белой коже только два черных глаза и блестело.

– Я была, да… я… Хорошо, что Андрей ушел и не видел логово, – судорожно вздохнула княгиня. – Не самые радостные воспоминания. Те, что любое чудовище мечтает забыть, да не может.

Она жадно пила прямо из кувшина, расплескивая на халатик. На светло-голубом хлопке проступали темно-синие пятна. И я забеспокоилась, что Анна Николаевна сейчас рядом со мной в обморок грохнется – от недосыпа, усталости, магического истощения и тролль знает чего еще.

– Надо ректора вызвать. Отправьте теле-маго-грамму, – прошептала я просительно, подтягивая женщину за подол к кушетке.

– Не надо. Я справлюсь, – она тяжело опустилась на край. – Это так давно было… Больше двадцати лет… Новое логово арканов, восставший Августус Блэр. И Андрей… который… он…

Она перевела сосредоточенный взгляд на меня и тихо договорила:

– Он тогда много чудовищных вещей натворил. Не по своей воле. Блэр подчинил его, и должна была быть свадьба… Моя с Темным Принцем, – она подавила всхлип и сосредоточенно нахмурилась. – Понятно, почему мы не смогли тебя найти. Логово защищено. Меня… меня не смогли найти тоже.

Воспоминания – трагично утраченные, торжественно возвращенные и просто отложенные за ненадобностью – соединялись в жутковатую картину.

«Должна была быть свадьба… Но меня не пригласили, даже торта в подвал не принесли… Блэра предал кто-то из своих…»

«Просто вы не слышали, как его затейник-папаша «играл» с его горе-мамашей… А вот я там был, ягодка. Слух у вампиров хороший».

«Синеглазка однажды спустилась ко мне… С пустым взглядом и трясущимися коленями… Как думаете, далеко упало гнилое яблочко от той яблоньки?»

– Так Алекс, он, выходит…

– Да, думаю, он был зачат там. Блэр ко многим в головы залезал… В воспитательных целях и в качестве лекарства от скуки. А Джина до дрожи мечтала стать королевой… – Анна тряхнула плечом, брезгливо сбрасывая осколок памяти. – Только с принцами ей не везло.

Значит, с женихом кое-что общее у нас все-таки есть. Точнее, с его обезволенной матушкой…

В логове арканов имелось много кроватей. Если верить заблудшей памяти, мы с Эриком опробовали их все. Разве что в подвал не спускались.

– Но есть и плюсы, Вероника, – Анна выдавила из себя подобие грустного оптимизма. – Теперь нет никаких сомнений, кто отец крошечной «капельки» в твоем животе.

– Никаких, – прохрипела я, тыкаясь лицом в прохладное полотенце.

Но жар не унимался, внутри пекло: вместе с воспоминаниями пришли и ощущения. Эффект полного погружения, реальность в реальности и прочие неприятности.

Сомнений, тролль прибери, никаких.

С аппетитом и жаждой древнего вампира… Похоже, Эрик за все тридцать дней ни разу не выпустил добычу из рук. Хорошо, если кормил хоть изредка и в купальню водил.

Глава 8. Шкатулка

Княгиня достала из маг-сейфа флакон с ярко-синей жидкостью и перелила в стакан.

– Немножко «Сомнии» не повредит.

– Не уверена, что хочу спать и… видеть «сны», – с придыханием взмолилась я.

Поток полуголых вампиров в голове только-только остановился, и я мысленно воткнула пробочку на место. Ложиться спать – дрянная идея, очень!

– После извлечения отдых необходим, – настояла Анна Николаевна и убедилась, что я выпила все до капельки. – А я дождусь травок из второй и сварю самое крепкое успокоительное снадобье. Такое, знаешь, что и на хеккара подействует. Меня наставница научила. Полежишь, посмотришь на танцующих единорогов… Пока я делаю пробы ауры и тест на истощение, ага?

– Ага, – выдохнула покорно.

Танцующие единороги легко выиграли право на эфир в моей голове. Всяко лучше потного вампира без ничего. С арсеналом извращенных фантазий в отсутствующем рукаве!

Но мне не повезло. Единороги достались кому-то другому.

Пока княгиня хлопотала над зельеварительным столом, подготавливая в хрустальной чаще стартовый бульон, на меня напал сон. И очень быстро звон, с которым серебряная поварешка билась о стекло, сменился скрипом половиц, уханьем совы за открытым окном и отяжелевшим мужским дыханием.

– Ближе, куколка. Еще ближе… Шурхов этикет! Нам это расстояние ни к чему.

– Вот так? – я сделала еще шаг и замерла.

Ждала приглашения или приказа. Сесть, встать… Лечь? Любого его слова – такие правила сегодняшней игры: я должна быть очень послушной куколкой.

– Какая ты у меня красивая, – одобрительно покивал Эрик, укладывая подбородок на кулаки. – Настоящая принцесса. Тебе удалось починить кружево? Сладкая ягодка… с волшебными ручками… Хоть какой-то прок от «Эншантели».

Он возвышался над столом, подминая локтями скатерть, и любовался кем-то перед собой. Вряд ли графином рубиновой жидкости. Значит – мной.

Я кинула робкий взгляд вниз. Хвала Судьбе, одежда на мне имелась: старинное платье в дурацких рюшах, сочно-голубое, отделанное золотой тесьмой и мелким жемчугом.

Шнуровка туго стягивала грудь, не позволяя той покинуть убежище раньше времени. Но мы обе чувствовали по голодному взгляду Валенвайда: десять минут, от силы полчаса – и она покинет.

– Сними. К троллям светскую мишуру! – фыркнул Эрик, разбив в пыль наши с грудью надежды.

А как же законные десять минут? В одежде? Упырь сам нарушает свои же правила!

– У нас новый этикет, принцесса. Никаких правил. И… никаких тряпок.

– Но на тебе одежда есть.

Ее подобие. Распахнутая светло-серая рубашка, открывающая расцарапанную женскими ноготками грудь, и брюки с давно потерявшимся ремнем. Эрику нечасто приходится их надевать. Так, для ужина только.

– Сними свою… и я разрешу снять свою, – прохрипел вампир, плотоядно жмурясь. – И давай я сегодня буду «господином Валенвайдом», куколка? Мне нужно до краев заполнить шкатулку воспоминаний… И в половине из них я заставлю тебя краснеть. Ты такая…

– Красивая? – подсказала я. Он не уставал повторять, а я не уставала слушать.

– Невероятная. Невозможная. Несуществующая. А когда краснеешь – очень красивая, да, – рассмеялся он вполне добродушно. Но тут же принял грозный вид, нахмурился, оскалился. – Сними.

Это тоже была игра. Вполне привычная… В первый раз она смутила меня до багровых пятен на лице и шее. До остановки дыхания, до панического хрипа в груди.

Но нынче был уже пятый, когда Эрик не раздевал меня сам… лишь смотрел, любовался, запоминал изгибы… Словом, после третьего я краснеть перестала. Если ему так хочется наблюдать – пускай.

Он со мной, я с ним. И это правильно. Так, как должно быть. Мы так решили, это нужно обоим.

А еще ему нужно, чтобы я избавилась от оков чужого тряпья, что приводила в пристойный вид целое утро. Пальцы исколола бытовыми чарами! И все – ради секундного восторга, одобрительного кивка и требовательного «сними».

Вот ведь… упырь!

– Присядь, ягодка. Поешь, – тихо предложил Эрик, когда я избавилась от тесных рюшей и тесьмы.

– Я не голодна, – помотала головой.