– Доннерветтер, какого мужика? – вострубила на весь подъезд Шифериха. – Это не мой Шифер там храпит? Отто, думмкопфише швайнехунд, пьянь! Снова бухал с гоблинами на гаражах?
По лестнице загрохотали тяжелые шаги, и вскоре появилась громоздкая краснолицая мадам с бигудями в волосах, обряженная в цветастый халат, резиновые шлепанцы и кожаный (!) передник. Роста она была примерно такого же, как лежащий на лестнице мужик: метр сорок – метр пятьдесят. Ничтоже сумняшеся, сия гром-баба ухватила дядьку за бороду и принялась трясти его башку и ругаться то ли по-немецки, то ли по-еврейски, а скорее всего – на каком-то третьем, неизвестном мне языке. При этом затылок бородача нещадно бился о ступеньки, мне даже стало страшно.
– Проснись, гроссе тойфель, проснись, скотина, чтобы я могла убить тебя, глядя в твои бесстыжие глаза!
– Гертруда, майне либе! – Веки мужчины наконец приподнялись, и он, пожевав губами, проговорил: – Нет на свете тебя прекрасней, о моя большая-пребольшая любовь Гертруда! Я принес тебе свиную ногу, лилия сердца моего!
Однако, я мог ожидать всего, но… Но не крупный окорок в прозрачном полиэтиленовом пакете, который пьяненький крепкотелый бородач ловким движением руки на манер букета роз вытащил из-под своей спины и вручил супруге. Он, оказывается, лежал на свинской ноге все это время. Удобно, наверное.
– Это мне, Отто, мейне шнукипуци? Это так мило! – Она пуще прежнего зарделась и явно была смущена таким вниманием, так что отпустила его бороду, и Отто со всей мочи шмякнулся башкой о ступеньки. – О, майн Готт, как это мило! Вставай, муженек, мы должны пойти и отдать Гоше штрейзелькухен, потому что мальчик только что из армии, а там так отвратительно кормят! И ключи! Мы отдадим ему ключи. А потом я тебя поцелую!
Я очень надеялся, что штрейзелькухен – это тот самый обещанный пирог, а не какой-нибудь флюгегехаймен… От этой странной парочки, похоже, всего можно было ожидать! В моей голове уже в полный рост вставал вопрос об их расовой принадлежности, но принципиальным он не был, так что эту загадку я оставил до лучших времен.
– Гоша, майн фройнд, приветствую на славной вышемирской земле! Если есть на свете рай – это Вышемирский край! – провозгласил Отто Шифер. – Погляди, погляди, какие тут валькирии!
Он, ей-Богу, попытался ухватить жену за ляжку, но она двинула его свиной ногой по роже и счастливо расхохоталась. Любовь у них, похоже. Большая! Спустя секунд двадцать возни и попыток Отто встать на ноги чета Шиферов все-таки начала подниматься на второй этаж, а я шагал за ними, придерживая угашенного в хлам коренастого бородача за плечи, чтобы он не опрокинулся. Ну, и по пути смотрел на пропаленные зажигалками подоконники, матерные слова на стенах подъезда (сплошь латинкой), разглядывал двери квартир. Деревянные, железные, обитые дерматином. Господи, на меня прямо веяло духом девяностых!
«Dasha iz chetvertogo pod'ezda blyad'» – гласила самая крупная из надписей. Неистребимая классика! И внезапно: «Сhtoby siyat' yarche solnca, ne nuzhno krasit' volosy v sinij!» Всё, ничего умнее сегодня уже не будет…
– А вот и штрейзельку-у-у-хен! – заорала мне в самое лицо Шифериха, она же – Гертруда, высовываясь за дверь и размахивая одуряюще пахнущим пирогом.
Ну как – в лицо? В район пупа примерно. Все-таки эта парочка была довольно приземистой конституции. Зато другие параметры и у мужика, и у женщины однозначно можно было признать выдающимися!
– И ключи! – Соседка потрясла передо мной связкой на цепочке. – Бери-бери. Там всё в порядке, я пыль протирала каждый месяц и пылесосила, так что – аллес ин орднунг, Гошенька! Чай, кофе – всё там у тебя есть в буфете! Попьешь чайку-то с пирожком перед сном! Форму для выпечки занеси мне потом, мейне херцен, она мне очень нравится.
– Спасибо большое, – сказал я.
И наконец потопал к себе, на четвертый этаж.
* * *
У меня, оказывается, имелась собственная однушка. Точно такая же, как в прошлой жизни. На том же самом месте, в том же самом городе, по точно такому же адресу. Улица Мира, дом 3, второй подъезд, четвертый этаж. Разве что пятого этажа тут не было – не строили тут пятиэтажек, Бог знает по какой причине, поэтому номера тамошней и тутошней жилплощади не совпадали. Да и хрущевкой это домостроение обозвать язык не поворачивался. Откуда тут Хрущев, если сегодня – День тезоименитства Государя Всероссийского, убиться можно!
Замок открылся с первого раза, дверь скрипнула, и я огляделся.
Обстановочка – ровно та, которую в народе называют «бабушкин ремонт». Трюмо в коридорчике, крючки для одежды на деревянной двери, обитой шкурой молодого дерматина. Рыжая краска на полу, поверх нее – плетеная циновка с надписью «Vytiraite nogi!» и какие-то паласные дорожки. Белая крашеная дверь в совмещенный санузел. Межкомнатные двери с идиотскими рифлеными стеклами. В комнате – удушливая стенка из кучи шкафов, шифоньеров и комодов и диван с клетчатым пледом. У окна – добитый письменный стол. На стене – ковер с психоделическими узорами. Это точно другой мир?
Я скинул ботинки, цепляясь носком одной ноги за пятку другой, и прошел в кухню, поставил на облупленный стол из ДСП пирог, пнул рыкнувший мне навстречу холодильник, полюбовался на плакат-календарь текущего года с какой-то фривольной блондинкой и цыкнул зубом: все-таки мир – другой! У блондинки имелись остренькие, довольно длинненькие ушки, и это совершенно точно была фотка, а не графика. Ну, и повесила его сюда, похоже, Шифериха. Не любил я излишнюю эротизацию жилого пространства: одни переживания, а толку – ноль. Не думаю, что местный Пепеляев сильно отличался в этом плане. А у Шиферихи – орднунг. Должен быть в квартире календарь, и баста!
Пока ставил чайник – красный, в белые горохи – и копался в буфете в поисках обещанных чая и кофе, меня вдруг накрыло отходняком.
– Однако, – сказал я, чувствуя крупную нервную дрожь и легкое головокружение. – Вот это я попал! Божечки, какая дичь со мной приключилась! Это ж надо!
Я так и сел – с пачкой черного чая в одной руке и пачкой арабики – в другой, прямо на пол. И слегка завыл:
– Ы-ы-ы-ыть!
Эти пачки меня просто добили – после всего, что я увидел за сегодня. Нет, я все могу понять, но…
Chaj chernyj «Kshatrij», proizvodstvo: Konfederaciya Radzhputana
Kofe «Igrok», 100 % arabika, proizvodstvo: Koloniya Chernoj Gavani (Protektorat korolevstva Avalon).
Конфедерация Раджпутана, королевство Авалон, колония Черной Гавани… Какой кошмар. Нет, то есть я чисто интуитивно, как человек начитанный, в конце концов – историк, могу себе примерно представить, о чем идет речь. Раджпуты – это этносословная группа в северной Индии, как раз из варны кшатриев. Было такое государство Раджпутана и на нашей Земле, потом – стало штатом Раджастхан, самым большим в Индии, между прочим. Так что чай, похоже, оттуда. С полуострова Индостан. Хинди-руси бхай-бхай.
Авалон… Ну, глядя на плакатную эльфийку с томным взором и шикарным бюстом, которая позировала на фоне векового леса и каких-то мраморных развалин, легко можно было вообразить, что она имеет отношение к Авалону. Если физическая география тут плюс-минус соответствует привычной мне, то, совместив мифы и легенды про короля Артура, байки про фейри и Владычицу Озера с известными фактами из местной реальности, на восемьдесят процентов могу быть уверенным, что королевство это – где-то в районе Британских островов. Пресветлые эльфы, да, да… Колонии у них в жарких странах, где кофе выращивают!
И чего стоят теперь мои знания? Моя историческая квалификация, диплом с отличием, магистерский диссер и диссер же – кандидатский? Если бы они были в наличии – ими можно было бы подтереться. Хотя и неудобно подтираться плотным картоном, из которого дипломы делают, но сути это не меняет. Был историк, да весь вышел. Мои знания об истории Земли тут и даром не надь, и за деньги не надь. Что я там брякнул тому Ивану Ивановичу из Сыскного приказа? Детей я учить собрался? Чему? Индустриализации Белорусской Советской Социалистической Республики в первое послевоенное десятилетие? Или формированию института Президентства в независимой Республике Беларусь? Это – сидя в земском уездном городе какого-то Великого Княжества в составе Государства Российского?
– Ы-ы-ы-ыть… – Накатило серьезно.
Депрессия или не депрессия – но мне прямо грустно стало, очень-очень плохо! Представьте, что все, чему вы учились, все, что любили в своей профессии – коту под хвост! Но это ведь не повод чаю не попить? От кофе в такой ситуации только хуже станет, это я точно знаю.
– КАК БУДТО ТАКОГО НИКОГДА НЕ БЫЛО! – рявкнул голос, когда чайник уже начал закипать. – КАК БУДТО ТЫ С ТАКИМ НЕ СПРАВЛЯЛСЯ! ТЫ ЗАМЕНЯЛ ВСЕ ПРЕДМЕТЫ, КРОМЕ ТРУДОВ, ПО ДЕСЯТЬ УРОКОВ В ДЕНЬ ПЯТЬ ДНЕЙ В НЕДЕЛЮ! ТЕБЯ МОЖНО НАПУГАТЬ ДРУГИМ УЧЕБНИКОМ ИСТОРИИ?
– Однако! – Я даже хмыкнул от удивления. – Ты что, моим личным коучем нанялся? Подбадривать меня будешь и мотивировать? Тогда стоит тон сменить с рявкающе-рычащего на бархатный и доверительный. Ты же типа голосовой помощник или еще какая-то подобная дичь?
– В ДУШ СХОДИ, ЗАСРАНЕЦ! ВЫГЛЯДИШЬ КАК ДЕРЬМО И ПАХНЕШЬ ТАК ЖЕ! ТЕБЕ НЕ КОУЧ НУЖЕН, А ПИНОК ПОД ЖОПУ!
Похоже, мне удалось его пронять!
– Чаю выпью и схожу ополоснусь, чего ты орешь-то? – пошел на мировую со своей слуховой галлюцинацией я.
– Я НЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ, БОЛВАН! – Кажется, в рявкающем голосе прорезались обиженные нотки.
– А кто? У меня из-за переселения рассудка началось раздвоение личности?
– МАЛО ТОГО ЧТО ТЫ ЗАСРАНЕЦ И БОЛВАН, ТАК ЕЩЕ И СЧИТАТЬ НЕ УМЕЕШЬ. ЕСЛИ НА ТО ПОШЛО – ТО РАСТРОЕНИЕ, А НЕ РАЗДВОЕНИЕ, ГОШИ ВЫ МОИ! У НАС С ВАМИ РАСТРОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ. НО ЭТО СУЩИЙ БРЕД И НЕПРАВДА.
– А что – правда? – поинтересовался я.
– SAPIENTI SAT, ТАК ТЕБЕ СКАЗАЛА ОДНА РАЗУМНАЯ ЖЕНЩИНА! ВКЛЮЧИ МОЗГ И ПОДУМАЙ, ЧТО С ТОБОЙ ПРОИЗОШЛО НА САМОМ ДЕЛЕ И КАКИМИ ДАННЫМИ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ ТЫ РАСПОЛАГАЕШЬ. А ЧТО КАСАЕТСЯ ШКОЛЫ… ЕСЛИ ТЕБЕ СНОВА НЕ ТЕРПИТСЯ ЗАТУСИТЬ С ТЫСЯЧЕЙ МАЛОЛЕТНИХ ИНДЕЙЦЕВ – НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОДГОТОВИШЬСЯ ЗА ДВА МЕСЯЦА КАК СЛЕДУЕТ?
У меня в душе даже появилось что-то вроде благодарности к этому таинственному собеседнику за такие лестные отзывы о моих способностях и за уверенность в моих силах.
– Однако! – Я сыпанул горсть раджпутского чаю в кружку – тоже красную, с белыми горохами, отрезал себе шифериного восхитительного пирога и задумался.
Вообще-то, несмотря на историческое образование, я начинал педагогическую карьеру как учитель географии. Подрабатывал на пятом курсе. Я был молод, и мне нужны были деньги, ха-ха… Ну да, предметы смежные, но в географии гора-а-аздо больше от естественных наук, чем от гуманитарных. Вычислить давление, влажность, температуру воздуха в зависимости от высоты над уровнем моря? Для настоящего историка проще провести обряд изгнания дьявола, ей-Богу. А я – вычислял и бесконечные практические работы проводил… Ориентировался на ходу, разбавляя материалы из параграфов общей эрудицией. Ну, и готовился, да. Не без того. Зачем нужен учитель, который преподает только по учебнику? Способный ученик и так почитает текст по книжке, а неспособный – в принципе не может сконцентрироваться на материале более объемном, чем пост в «инсте» или «телеге»! Так что работал я географом – и неплохо работал! И глобус не пропил, хотя попытки были. Первые и вторые места по географии на районе занимали, понятное дело, лицей и гимназия. А вот третьи строчки олимпиадной таблицы прочно оккупировали уже мои выкормыши.
И что я, с историей Авалона не справлюсь? За два-то месяца? На уровне школьной программы? Хо-хо!
– ДОПИЛ? ВЗБОДРИЛСЯ? ШУРУЙ В ДУШ, ВОНЮЧКА!
– А ты – душнила. Невидимый, несуществующий душнила! – огрызнулся я. – Будешь плохо себя вести – пойду к психиатру. Или к экзорцисту. Вытравлю тебя этими, как их… Препаратами для глистов! То есть – от глистов.
– НЕ ПОЙДЕШЬ! НЕ ВЫТРАВИШЬ!
– Не пойду, не пойду. Сам разберусь. Я с язвой разобрался, с миофасциальным болевым синдромом разобрался, а с тобой, душный ты глюк, и подавно разберусь! Sapienti sat, говорите? Разумному – достаточно? Вот и мне хватит собственных сил!
Я зашвырнул ношеное нижнее белье в ванну, чтобы постирать его по студенческому методу – по ходу совершения гигиенических процедур, потом нашел в рюкзаке кусок пахнущего дегтем армейского мыла, сходил в комнату за полотенцами (они нашлись в одном из бесконечных ящиков комода) и, наконец, вознамерился помыться.
Сначала выкрутил холодный вентиль – трубы исторгли стон умирающего кита и каплю ржавой жижи. Потом – крутанул горячий, и смеситель затрясся в предсмертных конвульсиях, громко завыл, и лейка душа выдала мне на башку в качестве аперитива порцию кипятку, потом – ведро ледяной, как сердце бывшей, воды, а чуть позже – меня окатило с ног до головы ядреной порцией оранжевой жидкости!
– А-а-а-а-а-а!!! – завопил я, подпрыгнул едва ли не до потолка, оборвал клеенчатую занавеску вместе с держателем, и хотел было уже сбежать из ванной, но тут водопровод смилостивился, и полилась прекрасная, теплая, ровно такая, какая надо, водичка.
– Сосед! – раздался мужской голос из-за стены. – Ты вернулся, что ли? Чего орешь?
– Вернулся. Ошпарился! – откликнулся я куда-то в пространство.
– Надо ж было слить воду-то сначала! Тебя ж полгода не было! Ну, будет наука…
– Будет!.. – Со слышимостью тут дела обстояли точно как в наших «хрущевках»: просто прекрасно. То есть – очень дерьмово. Слышно было все, что нужно, и все, что не нужно.
Я постелил сразу на диван какую-то линялую простыню, кинул сверху подушку, укрылся тем самым пыльным клетчатым пледом, повернулся на бок – и вырубился практически моментально. Какие-то пару секунд что-то на краю сознания мелькало: про дракона, Малюту Скуратова, Святого Георгия и копье, – и мне почему-то все это показалось очень важным, но я слишком устал, так что сконцентрироваться не удалось категорически. Я уснул.
И не мешали мне ни орущие под окном коты, ни пьяные разговоры орков в беседке, ни насыщенная сексуальная жизнь четы Шиферов, за которой весь подъезд мог следить в аудиоформате, в режиме реального времени.
Глава 5. Принятие
– Двери закрывать не пробовал? – спросила Наталья Кузьминична Пруткова. – Совсем дурак?
– Ой, да кому я нужен… – вяло отмахнулся я, пытаясь открыть глаза спросонья.
– Давай расплюшчвай вочы! – внезапно по-белорусски заговорила опричница. – Кошмарно звучит, кстати. Вы, белорусы, как раз те самые черти в тихом омуте. Хрен разберешь, что у вас на душе. В какой момент вместо бульбы в вашей руке появится граната – сие тайна, покрытая мраком. Так вот: что это за фраза вообще такая дикая – «расплюшчвай вочы»? Бери молоток и расплющивай?
– Ничога вы не разумееце у сакавiтай ды мiлагучный мове… – откликнулся я. – Как будто по-русски ничего не звучит странно! Почему Настя – женское имя, а ненастье – плохая погода?
– Что? – удивилась она. – В каком смысле?
– Это я спрашиваю – что? Что вам тут нужно, Наталья свет Кузьминична? Я вообще-то сплю! – Я даже не пытался скрывать раздражение в голосе.
– Я тебе ведомость зарплатную от земских ярыжек принесла, чтобы ты расписался. И наличку. Ты свои мешки с деньгами в машине забыл. – Аргумент был более чем мощный.
– Головотяп! – признал я. – День был тяжелый, вот и забыл.
Она вынула из сумки мешочки с монетами и поставила их на стол. Мешочки сыто звякнули. Монеты, серьезно? Может, нужно было соглашаться, чтобы мне на счет их скинули? Хотя… Наличность – надежнее.
– Ты все еще имеешь намерение вернуться в земскую школу? Может, передумаешь? Знаешь ведь: тем, кто в действующей армии упырей на Балканах рубал, сейчас везде – зеленый свет.
Я от этой реплики слегка затупил, а вот мой реципиент – местный Гоша Пепеляев – выдал как по писаному:
– Да какое там «рубал»! Я сапером служил. Лопатой там махал в основном, оружия и в руках, считай, не держал.
– Ну-ну, – Пруткова достала сигареты. – Один – в штабе, писарем. Второй – сапером, лопатой махал. Видала я таких. Я закурю?
– Не-а. При всем уважении, не хочу, чтобы у меня тут куревом пахло. – Управление разговором вернулось ко мне.
– А, точно! Здоровье бережешь! Ну – береги. Там на столе еще рекомендация – переслали из твоей части вдогонку. Можешь занести в уездное управление народного просвещения, тебя сразу в гимназию учительствовать заберут. Почитаешь – так ты просто образцовый солдат, Пепеляев! Даже к награде представлен за спасение жизни офицера. Тоже – лопатой спасал?
– Так точно, госпожа штабс-капитан! – гаркнул я, снова подчиняясь порыву Гоши. – Воспользовался шанцевым инструментом во время обвала пласта горной породы и вытащил из-под завала офицера, госпожа штабс-капитан!
– Ты или не голоси, или уж встань во фрунт! – предложила Пруткова. – А то позорище какое-то… Ноги из-под одеяла торчат, борода всклокоченная! Аника-воин.
– Не буду вставать, досплю. Я нынче человек насквозь гражданский и в войска больше идти не собираюсь. Вот лягу, отвернусь к стенке и стану демонстративно храпеть. Наверное, следующее пробуждение будет более приятным!
Может быть, с моей стороны это и было хамством, но и Наталья Кузьминична не особенно церемонилась.
– Какая черная неблагодарность, – сказала она. – Ну и досыпай. И не узнаешь ты, как на выходных еще три тысячи заработать. Зачем тебе они, верно? Ты у нас же бессребреник, всю жизнь хочешь положить на служение несчастным земским деткам! Я такая же в молодости была. Дура. Поэтому – я тебе тут на бумажке номерок накарябаю, чтобы ты, Пепеляев, не вздумал Радзивиллам звонить, как деньги закончатся. Надо было отобрать у тебя их визитку, от греха подальше.
– Что значит «отобрать»?! – возмутился я.
– А что, думаешь, не получилось бы? – вдруг щелкнула она пальцами, и меж ними проскочил электрический дуговой разряд. – А я думаю – прекрасно бы получилось!
Я, конечно, обалдел. Но потом мигом сообразил:
– Вообще-то я – нулевка. – Что бы это ни значило, оно определенно касалось магии. – Так что наверняка сказать сложно.
А судя по манипуляциям с каменным цветком в застенках Сыскного приказа – у меня к подобного рода воздействиям имелся иммунитет. Или что-то вроде того. С другой стороны – оно, может, только с артефактами работает, а она кэ-э-эк шарахнет меня током!
– А! Ч-ч-черт, точно, – подтвердила мои подозрения Пруткова. – Один – один. Ты деньги забыл, я – что ты нулевка. Старею. Но вообще-то оно простительно, нулевки – это статистическая погрешность, вас в принципе почти не существует… Ладно, я пошла. А ты не сомневайся – звони. Состыкну тебя с сыскарями, у них работы с вещдоками для тебя – валом! Сам не позвонишь – через недельку участкового к тебе пришлют. Оно тебе надо? Оно тебе не надо.
– Административный ресурс! – понимающе покивал я. – Но, с вашего разрешения, я торопиться не буду. Мне как раз неделька и нужна – освоиться!
– Осваивайся, Гоша. Осваивайся! – И ушла, хлопнув дверью.
Нет, все-таки иномирянин-попаданец из меня так себе. Не очень везучий.
Ну вот, например, Пруткова. Взрослая, даже – возрастная матерая тетка. Конечно, личность интересная, не поспоришь! Но почему бы ей не быть, скажем, двадцатипятилетней сексуальной блондинкой с длинными ногами и третьим размером груди? Вот был бы я главным героем какой-нибудь побасенки – точно так и случилось бы… Но главные герои мир спасают, на худой конец – в приключения ввязываются. А я целых два таких предложения уже проигнорировал и собираюсь идти в это, как бишь его… управление народного просвещения. Вместо того, чтобы получить шанс поухлестывать за паненками из рода Радзивиллов и ввязаться в аристократические разборки, или там – стяжать славу великого эксперта и сыщика в Сыскном приказе и познакомиться с симпатичными девушками в форме. Дерьмо, а не главный герой. Из идеалистов обычно получаются хорошие главные злодеи, а вот герои – так себе. Про них читать скучно.
Опять же, был бы я настоящим Избранным – точно попал бы в шкуру аристократа, и мне бы лакеи на подносе марципаны, артишоки, ананасов, рябчиков и шампанское приносили. Ну, и булку французскую, чтоб похрустеть в свое удовольствие… А тут, в этой недохрущевке, еще и еды на кухне нет, придется идти на разведку не евши!
И деньги… Монетками! Ну что за средневековье, право слово! Хотя деньги были интересные: тяжеленькие! Если я не ошибаюсь, изготовленные из благородных металлов. Серебро, золото, может быть – вольфрам… Эти монеты сами по себе были ценными, просто за счет содержания дорогого сырья, с выбитым номиналом и двуглавым орлом! Забавный подход. Наверное, у местных властей для этого имелся конкретный резон – сочетать звонкую монету и электронные платежи.
Не найдя вариантов получше, я сунул мешки с деньгами в рюкзак. Мне нужен был костюм: от милитари-оливы следовало избавляться или оставить ее для утилитарных нужд: ремонт в квартире в ней делать, спортом заниматься, в турпоходы ходить. Все-таки в местной армии я не служил и в этой их Балканской войне не участвовал. А надеяться на всплывающие из памяти моего альтер-эго подсказки было бы слишком опрометчиво. Вот встретят меня настоящие ветераны и предъявят, а я что? Ну да, всегда можно ответить про «сапером, лопату в руках держал чаще, чем автомат»… И губы поджимать многозначительно. Но делать ставку на блеф в таких случаях не стоило: мигом просекут! Пусть лучше считают интеллигентом и гражданской штафиркой.
Перед выходом на разведку я долго стучал в квартиру к Шиферам, чтобы вернуть форму для этого их… кулинарного флюгегехаймена. Открыл Отто, весь голый, в одних только необъятных семейных труселях.
– А! Гоша! С возвращением! Чего вчера не зашел? В смысле – «виделись»? А, вчера? Ш-ш-ш-шайзе… Похоже, я действительно после обеда перебрал бырла у гоблинов на гаражах! Накручу носатым сволочам уши вечером. Или носы! Точно – таблетки добавляют в свою жижу. Да, да, Шифериха моя спит, надо будет узнать, чем она всю ночь занималась-то, что сейчас рожа во сне у нее такая довольная! Ну, ауф видерзеен, сосед. Заходи, если че.
Точно – он был гном. Или кто-то типа того. Все-таки пропорции есть пропорции. Не бывает таких людей! Ноги, руки, башка эта, грудная клетка… Нет, если бы не его супруга, я бы подумал, что он такой один, ну – особенный. Всякое случается. Но двое – это уже тенденция. А учитывая плакат с остроухой мадмуазелью, и орков в беседке, и его оговорки про гоблинов – гномы тут быть просто обязаны. Интересно, а хоббиты тут водятся?
С такими мыслями я закинул рюкзак с деньгами за плечо и бодренько сбежал вниз – изучать такой родной и такой незнакомый Вышемир! Ну, и еду искать, и интернет, и парикмахерскую, и магазин с одеждой – это тоже. А потом и в народное просвещение заглянуть можно…
