Владимир Древс ""

И главное – привычки-то никуда не делись. Раньше должников "того", раз – и в лес зайчиков считать…

Пёсик на длинном поводке отбежал от хозяйки и, встав на задние лапы, стал обнюхивать мои носки.

– ФУ, Финя! ФУ! – вскрикнула хозяйка.

Финя отвалил, нанюхавшись носков. Я проводил взглядом Финю и его пушистый зад, бёдра в лосинах хозяйки и снял этот дурацкий галстук. А он, зараза такая, всё не поддавался… Пришлось как следует дёрнуть, стойка на рубашке поднялась.

Я обмотал вокруг кулака чёрный, как уголь, галстук и встал со скамейки. Мелкие камешки впились в ступни.

Обойдя лавочку, я встал на газон и прошёл к ближайшему дереву. Обошёл ствол и, выбрав самое подходящее место, саданул перевязанным галстуком кулаком в дуб. Удар был глухой, и боль – от костяшек до предплечья – эхом прокатилась по нервным окончаниям. Я схватился за руку. Галстук сполз с покрасневшего кулака, как дохлая змея.

– Как же больно… – только и простонал я в кулак.

Сел на корточки. Облокотился на дерево и, прижав кулак к груди, подумал, что спасти меня может только чудо. Читай – волшебство. А я мальчик взрослый, вера в Гарри Поттера так и осталась в подростковом возрасте.

Я прикрыл глаза и попросил всех богов – от Иисуса до Шивы, от Шивы до Будды, от Будды до Аллаха – послать мне спасение… дать мне шанс, протянуть руку помощи.

И "рука" вдруг возникла… Правда, в виде солнечного зайчика, прыгающего по сетчатке закрытого глаза.

Глава 3

Я открыл глаза, отклонил голову, скрываясь от солнечного зайчика, и прищурившись, увидел мужчину в сером комбинезоне. Его лысая голова склонилась над лавочкой, где я оставил дипломат.

– Эй?!

Я встал, схватил с земли галстук и быстрым шагом направился к лавочке.

– Что-то потеряли? – спросил я.

Мужчина почесал густую, медно-рыжеватую бороду, посмотрел на меня… на дипломат, затем снова на меня и, хмыкнув, принялся дальше мести метлой жухлую листву.

Я обошёл лавочку. Дипломат был приоткрыт, из него торчала кипа бумаг. А не стащил ли он чего?

Я сел, небрежно утрамбовал содержимое, запихнул галстук обратно и резко застегнул молнию.

Мужик беззаботно мёл своей метлой, поднимая пыль.

– А вы это… – я откашлялся, – можете мести в другом месте?

Мужик остановился, сунул руку в серый костюм, достал часы на цепочке, и мне снова ударил в глаза солнечный зайчик.

– Не могу, – сказал он, вернул часы на место и снова стал мести.

Да так, не торопясь, словно на свете нет ничего важнее, чем чесать этим длинным веником участок земли.

Я отполз на край лавочки… затем вспомнил про туфли, уже покрывшиеся слоем пыли, нагнулся, схватил их рукой и положил под себя. А он всё мёл и мёл.

– Да тут уже чисто!

– В парке есть другие лавочки, – ответил он.

Ай, что спорить… Я нырнул ногами в туфли, пятками смяв задник, и, шаркая по земле, пошел к другой лавочке. Сел. Рядом положил дипломат, залез рукой за салфеткой и принялся смахивать пыль.

Только я протёр туфли, как садовник оказался рядом и стал мести возле меня.

– Какого?!

Опять пыль… Опять вжух-вжух-вжух. Я снова, шаркая туфлями, пересел к следующей лавочке и пальцами влез во что-то липкое. Посмотрев на руку, я увидел белую, как известка, птичью какашку.

– Отлично…

Скривив лицо, я принялся вытирать указательный палец и поглядывать на мужчину с метлой.

Тот, честно говоря, совсем не вписывался в образ садовника или дворника. Он был ниже меня ростом, может, метр семьдесят, но широк в плечах, мускулист и скорее напоминал вышибалу в клубе.

Я вспомнил про административные наказания и про то, как суд пристраивает нарушителей к сотне часов исправительных работ… И мёл он как-то странно. Бережно, что ли. Будто это не обычный засыпанный шелухой от семечек парк, а царская обитель.

Я ухмыльнулся.

Словно почувствовав на себе взгляд, садовник поднял глаза.

– Что-то не так?

– Да всё не так! Метите в другом месте!

Я кинул испачканную птичьим помётом салфетку в мусорку. Не попал. Бумажка упала на землю.

– Подними, – сказал он.

– Не буду.

Наши взгляды встретились, и это была дуэль. Его тяжёлый, исподлобья взгляд давил… вжимал меня в лавочку. От глаз будто исходило голубоватое свечение.

Мужик сделал шаг к лавочке.

– Ладно-ладно.

Я нагнулся, двумя пальцами подхватил вонючую бумажку и закинул её в урну. Садовник, как ни в чём не бывало, продолжил мести. Мне захотелось поставить его на место. Не физически, но хоть как-то.

– Вы так до завтрашнего утра будете мести.

Он остановился.

– Знаешь, как нужно правильно?

– А чего там правильно? Раз-два, раскидал листья – и дальше пошёл.

– Ну покажи.

Я издал глухой смешок.

– Ещё чего? Может, мне за вас всю работу сделать?

– Можешь и сделать.

Да кем он себя возомнил? Он просто уборщик! Собиратель жухлой травы! Сейчас я его уделаю…

Я быстрым движением сунул ноги в туфли, используя палец как ложку, и подошёл к нему. Он улыбался одними глазами. Я небрежно засучил рукава.

– Дайте.

Он передал метлу. Я взял её и увидел, что на верхней стороне черенка вырезано крупными буквами слово «САТТВА». Вроде русский, а слово какое-то непонятное. Да и фиг с ним.

Я обхватил черенок двумя руками и уверенно так – в одну сторону вжух, в другую вжух. И так, и сяк… В общем, станцевал с этой метлой танец настоящего мужчины. Показал, как надо. Обыграл этого садовника на его же поле. Пылищи поднял, конечно… Но уделал его!

– Ну что я говорил? – возвращаю ему метлу, слегка запыхавшись.

– А это что?

Он показал на фантик под скамейкой. Я снова принялся махать метлой, смахнув фантик в траву.

– Всё, мастер-класс окончен.

Я вернул ему метлу и вернулся к скамейке. Мужик продолжил мести. Может, даже ещё бережнее, чем раньше.

Бред какой-то. Нафига он это делает? Зачем он тратит на это время? Ладно, всё. Меня это достало. Не хочет ничему учиться – пусть. Не зря же он тут, в парке, оказался на этой унизительной работе.

Я встал, схватил свой дипломат и пошёл реализовывать план. Надо ещё в аптеку заскочить, взять таблетки. Не успел я пройти и нескольких метров, как услышал его голос:

– Смирился с плохо выполненной работой? А гонора-то сколько было…

Я поджал губы. Чувствую, как во мне закипает ярость…

Глава 4

Разворачиваюсь. Подхожу. Чувствую, как в висках стучит пульс. И, глядя в его улыбающиеся глаза, извергаю поток желчи, сидевшей во мне все эти проклятые деньки:

– Слушай ты, человек-метёлка! Не тебе меня учить, как и что я делаю неправильно! Ты вообще кто?! Ноль с палочкой… точнее, ноль с веничком! ПТУшник, который только и научился веник гонять! Ты вообще знаешь, кто я?! Я… да я…