– Ты чего так рано? – подошел я к Вере, она уже стояла на крыльце кинотеатра, пришла раньше меня. – Приличные девушки обычно опаздывают.
– А может, я не приличная, – хохотнула следачка, подхватывая меня под руку. – Куда пойдем? По центральной улице прогуляемся?
– Давай… Только это…
Я поморщился, подбирая слова.
– У тебя есть девушка, – за меня ответила одноклассница.
– Ну да, а как ты догадалась?
– Не мудрено. Чтобы у такого парня и не было подруги? Я, честно говоря, думала, ты вообще женат. Но ты не напрягайся. Я тебя отбивать не буду. А может, буду. Но все равно сегодня мы с тобой как старые друзья.
– А мы были друзья? – я вспоминал отношения с одноклассницей – и ничего необычного не припомнил.
В школе, кажется, мы были каждый сам по себе.
– Ой, да какая разница, Саша? У нас явно больше одноклассников нет здесь. Так что теперь – друзья по старой памяти. Если ты не против. А помнишь химичку нашу? Та еще крыса. Ха!
– Я-то не против. И крысу помню.
С этим мы и пошли по улице Ленина.
Это была самая широкая и длинная улица в Зарыбинске. Тополя уже начинали желтеть, но тепло стояло еще вполне себе летнее.
– Ну и отлично… Лучше расскажи мне, как ты встал у руля уголовного розыска.
– Да случайно, – отбрехался я. – Собаку дали, а у нее нюх, что у сотни ищеек. Представляешь, любого ворюгу найдет. Мухтар раскрывает, а мне медальки. Вот как-то так…
– Ха-ха! Вижу, что чувство юмора у тебя отличное, раньше такого не замечала. Значит, говоришь, собака волшебная? И вандалов найдет?
– Ты уже в курсе?
– Ну конечно, я где работаю-то, Саша?
– Не ваша подследственность же, – я был немного удивлен.
– Я девушка любопытная и сводку изучила. Чтобы владеть оперативной обстановкой на обслуживаемой административной территории. Вот…
Она легко хихикнула.
– Какая ты молодец, – с шуткой и все же с некоторым восхищением проговорил я. – А за что тебя сослали сюда, такую любопытную?
Если подумать, я и сам поначалу был немного ссыльным. Вернее, не я, а мой предшественник Сашок.
– Ой, Саша, не хочу об этом говорить. А это что? Фонтан? В Зарыбинске?
– Ну да… Наша гордость, – удовлетворенно хмыкнул я, а потом сообразил, что Вера вовсе не залюбовалась хилым и сомнительным фонтаном, а просто разговор перевела с неудобной темы.
Впрочем, причину, по которой ее турнули в захолустье, мне не смертельно хотелось узнать. Спросил из чистого любопытства. Но почему-то уверен, что когда-нибудь, и, скорее всего, в ближайшем будущем, она мне об этом сама поведает.
Так мы прогуляли еще с часок. Съели по эскимо, поболтали о всякой всячине, а потом Вера вдруг, задумавшись, снова спросила:
– Есть какие-то наработки?
– Ты про что? – сходу не врубился я.
– Ну… по этим хулиганам, что памятник повредили. Есть подозреваемые, свидетели?
– Пока нет, но работаем, – заверил я, быстро ответив дежурной, ставшей уже привычной фразой. – А что? Почему такой интерес?
– Ну, знаешь… Наши отцы кровь проливали, а тут такое…
А я задумался. Не была бы Вера следователем, я бы поверил ее словам. Но обычно сотрудники не переживают так за каждое преступление. Если принимать всё близко к сердцу, переживалки на всех не хватит. Почему она так заинтересовалась? Может, конечно, и правда это ее задело, как человека, как патриота.
Хотя внешне она кажется легкомысленной, но если пообщаться, явно видно, что умна и собрана. Но при этом раскрепощена и ведет себя непринужденно. Необычное поведение для красивой девушки. Но мне такое определенно нравится.
– Ладно, Саша, мне пора… Я тут недалеко живу. Сегодня еще надо материалы кое-какие проштудировать. На дом взяла работу, у Криворожского там завал полный. Много сроков нарушенных, еще и на дослед два дела пришли, ему выговор светит. Приятно было тебя увидеть. Поговорить.
– Пока, – мы остановились, я повернулся к девушке.
– До встречи, увидимся.
Вера снова чмокнула меня в щеку. По-дружески, по-пионерски, но я почувствовал, какие горячие у нее губы.
* * *
Проставляться за звание и должность я хотел в ресторане. Он был у нас один на весь город, и запись на всякие свадьбы-юбилеи там велась на месяц вперед. Однако через Эрика Робертовича я уже почти договорился об обслуживании вне очереди, но тут выяснилось, что большинство сотрудников, и Кулебякин в том числе, хотят, чтобы торжество прошло в более непринужденной обстановке.
В такой, где можно и по банкам пострелять, и крепким словцом выразиться. Где никто не осудит развеселых выпивших милиционеров, потому что в лесу некому осуждать. То бишь народ желал гульнуть на природе, так у них в Зарыбинске было принято испокон веков звания отмечать. Никто рестораны не откупал, все по-простому, по-домашнему. С разносолами и шашлыком. С баяном и стрельбой.
Я не стал нарушать традиции, и в этот августовский погожий день, когда неожиданно нагрянула пятница, мы сорвались с работы всем отделом пораньше и оккупировали живописный бережок реки за городом. И вот здесь мне налили полный стакан водки. Граненый и твердый, как милицейская служба. Я встал в центр поляны.
– Товарищ майор, товарищи офицеры! – громко проговорил я, держа на весу стакан, наполненный доверху, в котором на дне, хорошо заметные в прозрачном напитке, сверкали желтые милицейские звездочки. – Лейтенант милиции Морозов проставляется по поводу присвоения очередного специального звания…
Пауза – после этого надо было выпить стакан водки. Не растягивая, почти залпом, иначе захлебнешься. И договорить традиционное ментовское приветствие-тост.
Чтобы впоследствии не упасть от выпитого стакана водки, пришлось заранее немного подготовиться. Съесть перед этим банку жирной тушенки.
Я шумно выдохнул и осушил стакан под радостные взгляды коллег. Но и это еще не все. Нужно было звезды посадить на «погон». Сейчас у меня они были во рту. Я нащупал их языком и повернул голову к правому плечу. Все наблюдали за мной, за каждым моим движением.
Я вытолкнул звездочки. Те удачно приземлились на плечо и не свалились. Даже встали треугольником, как и положено на погоне старлея. Ф-ух! Теперь заключительная фраза, которая была продолжением слов до стакана:
– Старший лейтенант милиции!
Наконец, раздались долго сдерживаемые аплодисменты и восторженные возгласы.
– У-у!
– Поздравляем!
– Сан Саныч, молодец!
А я поспешил к столу, который мы соорудили из заранее привезенных досок, чтобы немедленно закусить. Попутно ловил поздравительные похлопывания на своих плечах, они перебили горечь водки на языке. Теперь на службе смело можно носить погоны старлея. Оказалось, что в милиции, по традиции, нельзя надевать погоны с новым званием, пока не проставишься.
Правильная традиция.
– Саша… Возьми, закуси скорее, – ко мне подпорхнула Вера и протянула ломтик сыра с кругляшиком колбаски, сложенных как бутерброд, только без всякого хлеба.
Прокуратуру на мое проставление мы тоже позвали.
Глава 2
Я с удовольствием зажевал предложенную закуску и пробубнил с набитым ртом:
– Спасибо, Вера… Ты меня спасла!
– Если для твоего спасения так мало надо, я могу еще принести бутерброд. Или лучше мяса тебе подцепить? Вон киргиз ваш жарит, уже почти готово. Хочешь?
Девушка кивнула на Тулуша.
– Он не киргиз, а сибиряк. И что за странное мясо он жарит? – я пригляделся с пристрастием. – Это что? Крыса?
После Салчаковских угощений мне всегда виделся в его гастрономии большой подвох.
– Это кролик, Саша.
– Да? Откуда он? Я кроликов не покупал, взял баранину на шашлык.
– Это от нас, от прокуратуры небольшой взнос, так сказать, в общий стол. Мы привезли мясо кроликов. Так что не волнуйся, можешь смело есть.
Я поблагодарил одноклассницу, но от угощения все же отказался, потому что, как ни старался, но не смог развидеть на шампурах в руках Тулуша крысу. Уж лучше баранинки дождусь. С этой мыслью я пока что вкушал домашние помидорчики и огурчики, что принес каждый второй сотрудник со своего огорода-дачи, и закидывал все это ломтиками сала с мясными прожилками.
– Так, товарищи! – взмахнул руками уже раскрасневшийся от горячительного Кулебякин. – Я не понял, почему стопки пустые? А ну наливаем, не стесняемся! Баночкин, что встал моржом? Поухаживай за женщинами, – шеф кивнул на бухгалтершу и инспектора ПДН с пустыми стопками. – Повод для праздника у нас железный – сегодня Сан Саныч не просто звание очередное получил. Он яркий пример, товарищи, как из собакиного провожатого можно в кратчайшие сроки дорасти до руководителя уголовного розыска. Это вам не хвосты крутить! Ядрен пистон!
– Гав! – отозвался Мухтар, будто осуждая в чем-то шефа.
Пес был привязан к дереву неподалеку. Развалившись в траве, он лениво грыз баранью лопатку.
– У всех налито? – начальник обвел присутствующих контролирующим взглядом. – Ну… Теперь я скажу. Красиво говорить не умею… В общем, давайте за… У-ух! И чтобы у нас… Э-эх! Ага!
Шеф махнул рукой, обозначая конец пламенного и красноречивого тоста, и все выпили. А я лишь пригубил. Граненная доза уже накатила, и нужно было побольше налегать на закуску. Я даже осмелился-таки попробовать «крысу». М-м! А очень недурно получилась, не думал, что пасюки такие вкусные, но все же надеюсь, что это кролик.
А потом и баранина подоспела. Рубали все шашлык с превеликим удовольствием. И дивились, приговаривая:
– Ну как ты, Сан Саныч, замариновал так вкусно? Открой секрет коллегам.
Я улыбался и пожимал плечами, мол, секрет фирмы. А Тулуш простодушно вдруг выдал во всеуслышание:
– Санача мне сказал, маринуй, Тулуш, маринуй. Моя рецепт это, от предков.
– А, дак это ты? – удивились присутствующие.
– Я, я, – кивал довольным болванчиком Салчак.
– Ну так расскажи секрет, колись! Хотим так же делать. Вот же вкуснятина!
– Не получица также, – простодушно лыбился Тулуш. – Приправа списальный нужна. Я ее из дома привез. Ее еще жевать надо и тьфу в кастрюля. Два чиса жевал и плевал.
– Ха-ха! Вот шутник! – не поверили гости, а я с облегчением выдохнул, что они не восприняли слова всерьез. И поспешил зажевать огурчиком, хотя баранину не успел отведать.
Когда солнце уже готовилось завалиться за горизонт, половина сотрудников поразъехалась, оставались самые стойкие. Советский человек – один из самых выносливых на планете. Может пить, пока не упадет. В буквальном смысле. Частенько приходилось наблюдать таких упавших под забором. Но милиционеры – крепкие люди. И падать не приучены.
– Смотри! И-ик! – Кулебякин тряс перед прокурором пистолетом. – Я с него… и-ик… мушке в брюшко! Не веришь? Да я с ним с 41-го. Пони-ил..?
– Ой, Петрович, не заливай, – отмахнулся Виктор Степанович. – Тебе в сорок первом сколь годков-то было? Да и Макаров позже изобрели, после войны уже. А вот с этого, – прокурор достал из кармана широченных брюк револьвер системы Нагана. – Мой батя фрицев бил. Что твоя пукалка? Да у нее прицельная дальность короче, чем у Баночкина руки. Не пистолет, а недоразумение. Правильно про Макарова говорят – холодное это оружие, а не стрелковое. Ха!
– Витя! Ты Макарова не трожь! – братался и одновременно ругался с другом Кулебякин. – Да у него убойная сила, не чета твоей хлопушке! Да он рельсу перешибёт!
– Ну, Петя, ври, да не завирайся. Ты, кстати, патроны достал? На револьвер я просил.
– Достану, Степаныч… И-ик… Слово майора, достану.
– Каждый раз обещаешь, а как пьянка, так без патронов его беру, опять из твоего огрызка стрелять по банкам?
– Это у кого огрызок? – возмущенно пошатывался Петр Петрович.
– Не у меня точно! – парировал Виктор Степанович. – У меня-то длиннее ствол!
Пока мужики мерялись стволами, я заметил, как Казарян собирает консервные банки со стола. Но вовсе не для того, чтобы выбросить. Он отошел на край поляны и выставил их в ряд.
– Петр Петрович! Виктор Степанович! – окликнул он их. – Чего попусту спорить. Давайте на деле проверим, чей ствол лучше.
– У меня патронов нет, – вздохнул прокурор.
– Вот, – Артур подошел к спорящим и вытащил из кармана горсть патронов, протянув их прокурору. – Держите… Изъял как-то. Остановил транспортное средство, стал досматривать по ориентировке, а там боезапас для нагана.
– Так! А почему водителя не оформил? – вскинул осуждающе бровь прокурор.
Конечно, больше он возмущался не тому, что нарушен порядок, а тому, что он всего этого не знал.
– Да там старик, ветеран войны. Отпустил его, пальцем погрозил, а патроны забрал, чтобы больше казусов не было. Специально для вас приберег.
– Для меня? Откуда ты знаешь, что у меня наган нелегальный? – почти шепотом произнес прокурор.
