– Да все знают, Виктор Степанович, – пожал плечами Артур. – Вы же каждый раз на шашлыки его берете и с Петра Петровича патроны требуете.
– Да? – чесал затылок прокурор. – Надо бы поаккуратнее быть, ага…
– Не бзди, Витя, – похлопал его по плечу начальник милиции. – У меня крыс в коллективе нет… Да и кто тебя посадит? Ха! Ты же прокурор! Ядрена петлица! Айда, проверим, у кого ствол лучше!
– Саша, – ко мне подошла Вера. – Забери у них оружие, пока они не перестреляли друг друга. Смотри, как их качает.
– Все под контролем, – заверил я. – Встану рядом и буду следить, чтобы только в сторону баночек стволы направляли.
Мне, признаться, самому хотелось увидеть знаменитый наган в деле. Пусть в немного пьяном и баночном, но все же в деле…
– На огневой рубеж становись! – скомандовал я.
И прокурор с начальником милиции нестройной парой потянулись на условную линию стрельбы.
– Заряжай! – продолжал я.
– Уже заряжено, Саш! – хмыкнул Кулебякин и пальнул, как Клинт Иствуд. Залихватски и с бедра.
Ну вылитый пьяный ковбой, а не майор советской милиции. Даже огромная серо-коричневая мятая панамка, которая была сейчас на нем, придавала некоторое сходство с персонажем Дикого запада.
Бах! Бах! Бах!
Естественно, из такого положения ни одна пуля даже рядом не прошла. Все мимо баночек пролетели.
– Ха-ха! Петрович! – трясся от смеха прокурор. – Ты что, ветром от выстрелов хотел банки сдуть? Ну кто так целится? Мушку для кого придумали?
– С мушкой любой дурак попадет, – ворчал шеф. – А ты так попробуй.
– Любой дурак? Ну, значит, я дурак.
Бах! Бах! Бах! – наган выплюнул три пули, и две из них четко отшвырнули банки, выбив в них аккуратные дырочки.
– Видал? – Виктор Степанович победно светился. – А ты так сумеешь? Сможешь? Как дурак-то? Ха!
Кулебякин насупился, поднял руку и прицелился. Уже по-настоящему, а не по-хулигански навел он пистолет на банки.
– Ну что резину тянешь, Петя? – подначивал прокурор. – Стреляй уже.
– Не трынди-ка под руку, Витя, – шипел Кулебякин.
– Стреляй! – гаркнул прокурор, чтобы окончательно сбить соперника.
И это у него получилось. Потому что Кулебякин дернулся. Бах! И пуля ушла куда-то совсем в сторону. В чащу.
– Вот ты мазила, Петрович! – торжествовал прокурор. – Или консервы жалеешь?
– А кто под руку орет? Да едрит ангидрид!
– Тише… – успокоил я соревнующихся. – Там кто-то кричал.
– Где? – уставились на меня оба стрелка.
– Там, – махнул я рукой на заросли.
Примерно в ту рощу, куда ушла пуля Кулебякина.
– Да нет там никого, показалось тебе, Морозов. Разве что кабан пробежал, хе!..
– Оружие уберите, – ровно и серьёзно произнёс я, – а я пойду проверю.
– Да, я тоже слышал, – таращился в заросли Казарян.
Остальной народ наблюдал за нами с некоторого отдаления и не слышал разговоров.
– И я слышала… – хмурилась Вера. – Петр Петрович, вы похоже, кого-то подстрелили.
– Да что вы лепите мне? Ядрена сивуха! Нет там никого! Эй, там кто-нибудь есть? – Петр Петрович картинно выставил ухо в сторону кустов, приложив к нему руку рупором, подождал и снова выкрикнул: – А может, нет никого?!
Наверное, хотел добавить следующую строчку анекдота, про гранату, но я ему не дал.
– Товарищи высокие начальники, стволы убираем, – потвёрже распорядился я. – Пойду проверю, что там.
И направился к кустам. Однако участники «соревнований» не стали ждать, а любопытствующей толпой увязались за мной.
Я углубился в чащу, где подлесок скрывал все на высоте человеческого роста. И долго идти не пришлось. Я раздвинул заросли и увидел лежащего на траве человека. На виске аккуратная дырочка, и струйка крови стекает на шею и на землю. Незнакомец был худым мужиком потертой наружности, щеки у него впалые, сам, несмотря на лето, в ватнике и непонятных штанах. А на руках и пальцах – синева наколок. По ним я легко определил, что это субчик блатной и урка бывалый.
Вот только что он делал в лесу?
– Ё** твою мать! – схватился за голову Кулебякин. – Это я его хлопнул? Ох, беда, беда!
Прокурор, слегка побледневшая Вера и Казарян сочувственно смотрели на Кулебякина.
– Витя! – схватил тем временем за руку друга Петр Петрович. – Выручай, брат! Придумай что-нибудь! Ты же прокурор!
– Петя? Я что сделаю? – оскорбился тот. – Ты предлагаешь труп спрятать?
– Саныч! – переключился на меня шеф. – Зови своего индейца! Пусть пистолет возьмет и скажет, что он стрелял. Чукчам ничего не будет! Что с него взять?! А я – лицо города, как такой позор пережить?
С пьяну шефу на ум приходил какой-то бред.
– Петр Петрович, он не чукча.
– Все одно, в тундру сбежит, не найдут. Мы ему и денег дадим.
Я помотал головой.
– Он сибиряк, и никуда он бежать не будет. И вообще, не все так плохо. Вот, смотрите.
Я задрал одежду убитого, оголив пузо, там тоже был воровской «орнамент».
– Партаки? И что? – охал Кулебякин. – Сидевший. Дак какая разница, за них тоже дают столько же, сколько за настоящего человека! Ядрёна сивуха!
– А то, что одет он странно. Будто тут ночевал, в лесу. Сейчас август, ночи прохладные. А это значит что?
– Что? – Петр Петрович изо всех сил старался не сводить с меня слегка расфокусированный взгляд. – Не томи, Морозов, говори уже.
– Что он прячется. И находится, таким образом – вне закона.
– И можно стрелять по нему? – с надеждой вопрошал Кулебякин, явно прокручивая в голове законы и кодексы.
Несмотря на такое происшествие, было не похоже, чтобы он трезвел.
– Ну, тут надо личность установить. Если это беглый преступник, то скажем, что вы его увидели. Стали преследовать и при попытке скрыться – застрелили. Согласно законодательству мы вправе стрелять на поражение для пресечения побега из-под стражи лиц осужденных за тяжкое или особо тяжкое преступление. Сами это знаете.
– Фу-ух! Мама дорогая! – Кулебякин оглядел чащу, будто она могла ему подсказать, что делать дальше. – Хоть бы урка беглый был! Ну Морозов, ну голова! Вызывай группу, будем оформлять как задержание беглого преступника.
– У нас вся группа уже здесь, – я кивнул на следователя прокуратуры Веру и в сторону еще ничего не подозревающих коллег, среди которых скучал почти не пьющий криминалист Загоруйко, причём тот исправно щелкал народ на «Зенит». – И фотокамера с экспертом вон имеется.
– Погодите… – Вера без всякой брезгливости и страха всматривалась в лицо трупа. – А не тот ли это Бондаренко, что в соседней области сбежал из колонии?
– Какой такой Бондаренко? – нахмурился шеф, наконец, трезвея. – Не помню я такой ориентировки.
– Да, какой? – вопрошал прокурор. – Тоже не припоминаю такого случая.
– А он был, – задумчиво проговорила Вера… – Просто не афишировали. Чтобы народ не пугать лишний раз. Их несколько человек сбежало.
– Ха! Вера Андреевна, – скептически поморщился Кулебякин. – Я, конечно, не большой начальник, но и не дурак. Да если бы целая шайка с зоны сбежала, нас бы уже в ружье поголовно всех поставили. Солдатиков бы понагнали, леса оцепили. А мы бы тут в первую очередь рыскали. Главк все мозги бы мне вынес, ядрёна сивуха! А вы говорите, беглые зэки.
– Ну я точно знаю, что побег случился… И, похоже, это один из его участников, – настаивала Вера.
Я осмотрел траву и землю возле трупа и обнаружил следы.
– Вот, смотрите, тут еще отпечатки обуви. Наш убитый был не один. Остальные, получается, смылись. Вера Андреевна-то права. Зачем убегать от товарища, если не скрываешься от закона?
– Ну так пули летают, – пожал плечами Петр Петрович, но уже заметно повеселев и поверив в версию со сбежавшими зэками.
– Нужно звонить в область и узнавать, – задумчиво проговорил я. – Странно, что нас не только не задействовали, но и даже не информировали о таком ЧП.
– Бардак! – привычно махнул рукой Виктор Степанович. – На зонах везде бардак! Военная прокуратура хреново работает. Я позвоню своему однокласснику, пускай разбирается!
– Не один?.. А остальные беглецы где? – чесал лысину Кулебякин. – Нужно их догнать! Морозов! Поручаю тебе немедленно приступить к поисковой операции. Возьми мой пистолет, – он тут же протянул мне ПМ.
Хорошо хоть сам не почесал в чащу, преследовать. Всё-таки начальство у меня до известной степени адекватное, когда не палит в белый свет.
– Я лучше у Виктора Степановича наган попрошу, у вас патронов мало осталось.
– Слышь, Степаныч, – повернулся к нему Кулебякин. – А ну и правда, дай ствол молодому. В целях, так сказать, содействия органам!
– Я и сам орган, – хмыкнул прокурор, но револьвер мне протянул. – Береги его, сынок. От деда мне достался… Он с него беляков бил в семнадцатом.
– Вы же говорили, что от отца? – улыбнулся я, беря в руки наган.
– Да какая разница, главное, что пистолет добрый. Надежный.
– Спасибо, – кивнул я, принимая подношение.
А про себя подумал, что наган вообще не пистолет, а револьвер, но большинство не разбирается в таких тонкостях, а по мне – лишь бы стрелял. Ведь я действительно собирался сейчас взять Мухтара, Тулуша и идти ловить беглых зэков. Интересная штука – жизнь. Никогда бы не подумал, что буду ловить тех, кем был сам в прошлой жизни.
Краем глаза я наблюдал и за Верой. Она была вся собранная, сосредоточенная и абсолютно трезвая. Как легавая сделала стойку на дичь, рассматривая место происшествия, тело и кровь на траве, вдавленные следы. Не девушка, а Шерлок Холмс в юбке. Хотя сейчас она была в спортивном костюме. И откуда она знала про побег, когда наши начальники не знали? Ну понятно, с области же перевелась, это мы тут в глуши сидим.
Успокоил я себя так, но сам своим словам не поверил. Блин, что-то тут нечисто…
– Вера, можно тебя на минуту? – позвал я прокурорскую, решив порасспрашивать.
Кулебякин уже ускакал к бобику с рацией и давал указание зарегистрировать сообщение дежурной части об обезвреживании одного из беглых преступников. Я нисколько не сомневался, что убитый был в бегах. Не только моя одноклассница наблюдательная, я тоже многое заметил: загар лишь по контуру робы, прическа-ежик, желтые от крепкого чифира зубы. По всему видно, что совсем недавно он чалился в местах не столь отдаленных. Уж мне ли не знать.
– Да, Саша, конечно, – подошла ко мне следачка.
Я огляделся и, убедившись, что нас никто не слышит, задал не дававший покоя вопрос.
Глава 3
– Откуда ты знала про побег? – прямо спросил я следачку.
– Ну, Саша, я где работаю-то? – обезоруживающе улыбнулась Вера.
– Я тоже не пчеловод, – мотнул я головой, отметая шутки, – но ничего не знал. Нас не ориентировали. Я мог бы списать это все на бардак. Но прокурор, твой руководитель, тоже не в курсе.
– Вы тут в своей глуши сидите, мира не видите, – игриво и без злобы проговорила Соколова. – Я же из области приехала.
Можно было подумать, что Угледарск – чуть ли не Москве ровня. Как же.
– Там ты работала, ага, я знаю, – продолжил я. – И тебя отправили в ссылку в прокуратуру Зарыбинска, а про причину – ты не хочешь говорить. Я это помню…
– Так и есть, Саша. А к чему такие вопросы? Странные…
Вот теперь она немного нахмурилась.
– Ну знаешь, ты сама только что сказала, что мы не центр мира. И даже не окраина, а ещё подальше. А тут вдруг беглые зэки нарисовались. В Зарыбинске… Такого отродясь у нас не было.
Конечно, сам я был в должности недавно, и жил здесь всего-то год, но от старослужащих наслышан, какова криминальная обстановка в нашем любимом городке. Хоть я и называл его «жопой мира», но всегда любя и, если можно так выразиться, в хорошем смысле. Ведь всем известно, что без жопы никуда. На ней сидят, если женская, то ею любуются, а еще из нее ноги растут, чтобы ходить можно было, ну и много разных функций у нее еще есть.
– Я слышала это от своего начальства, – поджала губы девушка.
