Я прильнула к стальной груди, уткнулась носом в жесткую шею и вдохнула его запах.
Я других мужчин не знала.
Не знала, как пахнут другие… я только Давидом дышала.
– В чем проблема быть обычной женщиной, Жасмин?
Я поцеловала его в шею – туда, где лихо билась жилка. Давид тяжело сглотнул, кадык дернулся, а глаза повязли во тьме.
В ответ на мои поцелуи Давид крепче вжал меня в стену.
Он наказывал меня за лживые ласки.
– Даже в эту гребаную минуту ты лезешь в мои штаны, чтобы выцепить пушку! Я бы дал тебе все, сука. Дал бы больше, чем мог дать он.
– Проблема в том, – я облизнула враз пересохшие губы, – что нормальная тебя бы не заинтересовала.
Меня спас звонок.
Давиду позвонили сообщить, что Роман разбился на машине. Фура превратила его седан в груду металла. Скорость была огромная, шансы на выживание – заведомо стремились к нулю.
Это произошло на трассе, ведущей к кладбищу.
От многочисленных повреждений Роман скончался на месте.
Я похолодела: кто мог подстроить аварию?
– Для меня это тоже новость. Поверь мне, Давид, – попросила я.
Он покачал головой – в стечение обстоятельств никто из нас не верил. За нами явно наблюдали.
– Ты потеряла мое доверие, Жасмин.
Я кивнула: это было ясно по охране, караулившей меня за дверью. Я теперь под присмотром, и все события – на моей совести.
– Почему ты не сдашь меня властям? Больше нечего скрывать: я не буду с тобой. Для чего я нужна тебе?
– Со мной ты будешь, Жасмин. И ни с кем больше. И уж тем более, – Давид скривился, – ты не будешь с ним.
– Ты не посмеешь…
– Что именно? Не посмею отдать тебя чужому женатому мужику?
Он толкнул меня в сторону кровати. Перечить было страшно, поэтому я не сопротивлялась и послушно села. Вокруг кровати были только щепки от старой мебели.
– У меня месячные. Первый день…
– Я не собираюсь тебя трогать.
Давид подошел близко и обхватил пальцами мое лицо. Я дернулась, и челюсть свело болью. Пальцы держали крепко.
На глаза навернулись слезы: я стала пленницей.
– Так, что я не посмею, Жасмин? Не посмею оставить тебя себе? И главное: кто за тебя вступится?
– Ты же понимаешь, что я не по любви спала с тобой?
– Вполне.
– Каждый раз трахая меня, ты будешь ждать удара в спину.
– Как сладко ты произносишь пошлые словечки, – Давид хрипло рассмеялся, – это возбуждает.
Давид отпустил меня, сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшую коробку. Он бросил мне на кровать упаковку лекарств.
Я даже не читала название – так сильно пылала чувствами…
А зря.
Давид перевел на меня тяжелый взгляд. Наваждение спало… он снова ожесточился.
– Пока я не закончил с тобой, ты принадлежишь мне. Любишь другого? Люби. Мне по хрену. Но трахать тебя я один буду.
– К чему ты это? – я до боли прикусила губу.
– Я прочитал, первую таблетку пьют в первый день месячных, – он кивнул на коробку, – значит, начнешь сегодня.
Я опустила взгляд.
Три блистера – с 21 таблеткой каждый.
Сердце пропустило удар. Уши заложило.
Я отшатнулась от лекарства как от огня.
– Это противозачаточные, – объяснил Давид, – пока на три месяца.
– Я не буду их пить. И с тобой я больше не буду.
Давид неласково улыбнулся и потрепал меня по щеке, мол, наивная глупая девочка.
Боже…
Сердце билось так бешено, что я с трудом дышала. Когда он склонился и поцеловал меня, я не противилась.
Давид отодвинул бесшовный край и без труда зашел в меня пальцем. Задыхаясь от жажды, я открыла рот и едва услышала, как он сказал:
– Я собираюсь трахать тебя каждый день. Без защиты. До тех пор, пока ты не надоешь мне.
Я тихо застонала, испугавшись, что никогда не надоем ему.
Давид ушел, но вернулся со стаканом воды. Он нежно вытащил один блистер и достал из него первую таблетку.
– Не пить таблетки – твое право. Но если залетишь, тебе придется выносить и родить этого ребенка. А теперь открывай рот.
Я распахнула губы и высунула язык, а Давид положил на него маленькую круглую таблетку.
Так будет лучше для нас. Для меня.
Иметь детей от нелюбимого мужчины было страшно.
– Моя девочка, – похвалил Давид, – собирай вещи, мы вылетаем домой.
Глава 6
Давид
Пять лет.
Столько я провел за решеткой по своей глупости.
Думал, что выйду из тюрьмы – стану умнее, начну женщин разборчивее выбирать.
Выбрал.
На свою голову.
Это была не девочка, а киллер в юбке – закрой глаза и получишь пулю.
– У меня немеют руки, – жалуется тихо.
Жасмин.
Бросаю взгляд вправо, вспоминаю, что она рядом со мной. Ее запястья, прикованные к потолочной ручке, были мертвенно-бледными.
– Извини, детка. Второго покушения я не переживу.
– А как пережил первое… расскажешь?
Жасмин просила так учтиво, что я почти поверил в ее невиновность.
– Чтобы в следующий раз добить?
Я скривил губы и сжал руль покрепче.
Рассказывать об этом я не хотел, чтобы ненароком не выйти из себя. Но Жасмин было интересно.
Она у меня любопытная.
– Я знал про яд. И про то, что стрелять будешь, я знал, – огорошил ее.
– Как… знал?
Жасмин побледнела, а ее красивые губы поджались – будто она вот-вот заплачет.
Я отвернулся, стискивая челюсти. Видеть ее слезы не мог, особенно когда она плакала по-другому.
– Меня предупредили.
– Ничего не понимаю.
В ту ночь я отпустил Жасмин в ванную, а сам принял курьера. Мальчишка за дверью нервно дергался, когда передавал мне пакет из ресторана, и я сразу понял, что он чужак и дело нечисто.
Тюрьма научила меня быть готовым ко всему. Я рывком потянулся к поясу, но пистолет не понадобился. Парень убежал, не став дожидаться лифта.
В ванной шумела вода, и я вспомнил о Жасмин. Оставлять ее одну и бежать за курьером было непозволительной роскошью – это могла быть многоходовка.
Я остался из-за Жасмин, хотя и знал: надо было догнать.
Быстро запер дверь, заглянул в пакет и…
– Я нашел записку.
– Какую?
Жасмин совсем поникла. Она ничего не понимала.
Я тяжело вздохнул: если бы эта девчонка рассказывала мне больше, чем скрывает, я бы давно разгадал ее.
Но Жасмин покрыта тайнами с ног до головы, поэтому открывать черный ящик придется насильно.
– Меня предупредили, что ты протащила яд в мой дом и собираешься грохнуть меня по заказу. Вместе с боксами еды лежал броник. Это был намек, что если ты не отравишь, то выстрелишь. И кровь бутафорская.
От правды Жасмин то бледнела, то краснела… за ней было приятно наблюдать. Если не вспоминать, что эта девочка – натренированная убийца, я почти боготворил ее.
И вместе с тем хотел убить.
– Когда я склонилась, ты не дышал
Я покачал головой: девочка хваталась за остатки разума. Не признавала, что проиграла.
– Ты пыталась нащупать пульс, но бросила мою руку сразу, как только поняла, что натворила. Это стало твоей ошибкой. Твое чувство вины. Твои извинения, – заключил жестко.
Жасмин метнула задумчивый взгляд.
