Утром, когда муж дурачился то с собакой, то с Софией, о предыдущем разговоре не было сказано ни слова. Да и не осталось в этом никакой нужды, потому что тревоги мои всё же улеглись.
Из дома мы уезжали все втроём. Вернее, Витя вёз дочь на занятия в школу, а я отправлялась на работу.
Примерно с пять лет назад я перестала заниматься фирмой мужа, открыв свое дело. Тогда еще Ветров пошутил, что ему нужно быть очень осторожным: на такую жену, как у него, очередь может выстроиться, если он чуть ослабит внимание.
Я лишь хихикала в ответ и делала вид, что слова его могут сбыться. Но конечно, это всё было такой ерундой…
И почему я сейчас вообще об этом вспомнила?
Вечером, когда заканчивала работу, Ветров опять сообщил, что сегодня быт и дочь на мне. Я же, раздав указания сотрудникам, отправилась домой, решив уже сегодня связаться с Любой Рыльцовой и обсудить, что там у них такое произошло, что сподвигло её мужа продать крепко стоящую на ногах фирму.
Однако, когда добралась и отправилась с Бутчем на прогулку, мне позвонила сестра Вити, Алёна, и сообщила, что она будет с минуты на минуту.
Надо ли говорить, что это поведение, которое было моей золовке совершенно несвойственным, взметнуло в моей душе такую волну, от которой по телу прошла вовсе не позитивная дрожь эмоций?
Вновь лишив несчастного терьера длительного пребывания на улице, я вернулась домой и принялась ждать сестру Виктора.
Алёна была и мне близка настолько, что я испытывала по отношению к ней ощущение, будто мы родные по крови. Она была художником, причём весьма востребованным, и про неё муж всегда говорил, что у Алёнки ветер в голове.
Но даже наличие этого самого ветра никогда не сподвигало золовку падать мне, словно снег на голову.
Когда она появилась на пороге и уточнила, одни ли мы пока будем, моё несчастное сердце вновь стало выпрыгивать из груди.
Пройдя на кухню, Алёна посмотрела на меня так, что я не выдержала и потребовала ответа:
– Да что вообще такое случилось?
Сестра Вити вздохнула и, немного пораздумав, вытащила из кармана свой телефон. В голове тут же вспышками появились мысли о том, что сейчас она наверняка продемонстрирует мне какой-то компромат на Ветрова. Скажем, его фото с проститутками, или что-то в таком духе.
И окажется, что деловые встречи у мужа проходят в весьма пикантных местах…
– Я вчера… когда мне отправили эту запись, долго думала, как стоит поступить. Сказать брату, что я в курсе, означало бы, что он точно стал бы меня умолять не показывать тебе ничего…
Ноги мои стали подкашиваться, а степень ужасных эмоций стала настолько огромной, что на душе разлилось титаническое спокойствие. Контрастно настолько, что я вся заледенела.
– Я решила, что тебе нужно знать, Надя… Там дело уже очень серьёзное.
Когда я упала на стул напротив Алёны, она включила ту самую запись, и я услышала голос мужа, поплывший по сжавшемуся до размеров коллапсирующей звезды пространству:
«Жена – это мой боевой товарищ. Мы вместе столько всего прошли… А Мышонок – моя нежная девочка. Наверное, мне нужно было встретить её именно сейчас. Чтобы не расти бок о бок, как было с Надей, а укрыть своей заботой… Ведь сейчас я могу дать ей всё. Я уже состоялся и с нею чувствую себя мужиком на все сто, понимаешь?»
Я слушала это и медленно умирала внутри. Слова Виктора, которым я поверила почему-то сразу и беспрекословно, падали мне на сердце тяжёлыми камнями, что не несли с собой ничего кроме смертельного исхода.
– Это он кому? – выдавила из себя, когда запись оборвалась.
– Новому своему партнёру с работы. Сволочь! – возмутилась сестра Виктора. – Мышонок, представь себе!
Она вскочила и заходила по кухне. А я сидела и прекрасно понимала, о ком именно речь.
Мышонок.
Маша.
Какая-то там племянница Ильиных, с которыми раньше у Вити были общие точки соприкосновения в сфере бизнеса.
Маленькая блондинка, которая смотрела на мир невинными глазами.
Я растёрла лицо ладонями, пытаясь постичь всю степень того кошмара, что был создан руками моего любимого мужа.
Значит, со мной он добился высот, как с боевым товарищем, а с Мышонком станет играть в настоящего мужика. Забавно…
– Ты больше ничего не знаешь? – спросила я у Алёны каким-то чужим голосом.
Витина сестра совершенно верно интерпретировала тот подтекст, который имелся в моём вопросе. Она вновь устроилась напротив и, не отводя взгляда от моего лица, проговорила чётко и раздельно:
– Если ты о том, что я была в курсе романа с Мышонком и просто не знала, как тебе сказать, то мой ответ – нет. Больше я ничего не знаю. И с Виктором пока не говорила.
Она забрала телефон и сообщила то, от чего у меня в душе холодок появился:
– Это мне Власта Семёнова прислала. Вчера кто-то записал этот разговор, когда Витя изливал душу своему новому партнёру… И Мышонок эта там тоже была.
Пока я мысленно стонала на все лады от того, что говорила Алёна, она вернула мне телефон, на экране которого была фотография, сделанная со стороны.
И на снимке был запечатлён Ветров, который нежно приобнимал Марию за талию.
Он уже ввёл её в круг наших общих знакомых. Уже не скрывал их отношений и показывал всем, что с ним рядом – другая.
Какая же он сволочь… Сволочь без принципов и уважения к своей семье…
– Значит, все кругом всё знают, – констатировала я очевидное помертвевшими губами.
Сказать, что меня обуял ужас, значит не сказать ничего. Понимание, что Витя уже сделал свой выбор, и в этом самом выборе отказывается от меня и дочери, было ужасающим.
– Что ты будешь делать? – тихо спросила Алёна, убрав свой злосчастный телефон.
Я прикрыла глаза и попыталась мысленно отрешиться от эмоций, который заполонили душу. Было тяжело, но нужно справиться с собой и своими чувствами. Иначе свихнусь…
– Дождусь его и будем говорить, – ответила чужим голосом.
Даже представлять не хотела, как стану озвучивать то, о чём узнала от Алёны. И как наша с Ветровым дочь станет свидетельницей данного разговора.
Словно прочитав мои мысли, сестра Вити предложила:
– Давай я побуду с Сонькой… Откуда её надо забрать? Я сделаю это, мы скатаемся в кафешку…
Алёна смотрела на меня так, что мне стало не по себе. В её глазах было то, чего бы я предпочла бы не видеть.
Жалость.
И хоть с высокой долей вероятности испытывала Алёнка это в целом по отношению к ситуации, мне очень быстро стало невыносимо под её взглядом.
– Да. Давай так и поступим, – кивнула в ответ, взяв себя в руки.
Я всегда умела это делать. Не сидеть и не разнюниваться, когда случается какая-то из ряда вон выходящая история, а схватить себя за шкирку и встряхнуть.
Это потом, когда буду одна, смогу вдоволь порыдать в подушку, но здесь и сейчас размазывать слёзы по лицу не стану. Может, поэтому Витя и выбрал другую? Не Железную леди, которой всегда всё по плечу, а свою нежную девочку..?
Господи, я докатилась до того, что начинаю искать объяснения тому, что сделал изменщик-муж!
Когда Алёна уехала, пообещав, что будет на связи постоянно, и ни словом, ни делом не покажет Софии, что творится самый настоящий крах её мира, я сделала то, что первым просилось в голову.
Позвонила Вите и потребовала приехать домой. Причём едва услышала недовольство по данному поводу, просто положила трубку. И отправила мужу сообщение: «У нас настоящий конец света. Бросай всё и приезжай».
Он стал названивать мне, но я не подходила. И даже если начнёт теребить дочь, та всё равно ничего не сможет ему сказать. А потом мы с нею сядем и всё обсудим. Скрывать от Софии происходящее я точно не стану.
Ветров всё же приехал. Пусть через час с лишним, но явился домой, весь взбудораженный и растрёпанный. Скорее всего, я выудила мужа из постели его любовницы, что сейчас даже не казалось чем-то нереальным.
– Надя, твою мать! Что случилось? – с этими словами Ветров, пронёсшись по дому и убедившись, что он цел и невредим, обратился ко мне.
Я сидела в гостиной, сцепив руки в замок на коленях, и смотрела прямо перед собой. Когда же взглянула на Виктора, ему хватило доли секунды, чтобы истолковать всё верно.
– У меня Алёна была… Ей Власта скинула диктофонную запись. На записи ты говоришь своему партнёру, что у тебя роман с Мышонком, и жена для тебя теперь в прошлом, – произнесли мои губы, которые сейчас, казалось, жили своей жизнью.
Одно то, что Витя, как по щелчку пальцев, побледнел до синевы, говорило о многом. В принципе, он мог больше не произносить ни слова. И если бы у меня имелись основания считать, что мужа подставили и ничего такого он на самом деле никаким партнёрам не вещал, сейчас бы они испарились.
Дёрнув узел галстука, муж присел напротив и стал смотреть прямо мне в глаза. Это длилось так долго, что я едва удержалась, чтобы не спросить: не рассчитывает ли Ветров передать мне какую-то информацию телепатически?
– Да, Надя. У меня другая. Я собирался сказать тебе сам… немного позже.
Он проговорил это сдавленно и хрипло, но с нотками уверенности в том, что всё складывается правильно. Его слова – это самое верное, что может сейчас случиться с нами.
Со мной…
Из меня как будто выкачали все силы. А от прежней Надежды за мгновение ока осталась лишь блёклая тень.
– Надя… Наденька, послушай… Ты останешься для меня тем человеком, которым я всегда буду искренне восхищаться! – воскликнул Витя.
Он стал нести настолько идиотскую чушь, что когда встал и подался ко мне, я невольно вскочила и отпрянула от мужа на метр.
Что он говорит? Кто вообще вложил ему в голову эти слова? Не иначе, Мышонок своим не слишком зрелым мозгом придумала эти пафосные фразы! Или может, всё проще, и Виктор в свои сорок плюс впал в детство, чтобы соответствовать Марии?
– Витя, ты себя слышишь? – спросила я натянутым до звона голосом. – У тебя другая, ты мне изменил, но вместо того, чтобы в этом сразу признаться, говоришь сейчас, что я останусь для тебя неким эталоном?
Мне не хватало воздуха. Я задыхалась в том вакууме, который образовался вокруг и внутри меня.
Что за игры? Почему он хотел мне всё рассказать «чуть позже»?
– Мы не далее, как вчера, говорили о том, что мне некомфортно от твоих поздних прибытий, но ты списал всё на сделки! И обозвал меня фантазёркой… Почему ты сразу мне всё не рассказал?! Вы ведь не скрываетесь с этим твоим… Грызуном!
Вышло истерично, но я имела на это право. А от понимания того, что Ветрову не понравилось, как я отозвалась о Марии, захотелось мысленно поставить себе хотя бы пару баллов.
Однако когда я услышала ответ Виктора, у меня в душе всё перевернулось.
– Потому что я знал, чем это закончится, – кивнул он на меня, сложив руки на груди. – Но я не хочу сейчас уходить из семьи, чтобы не травмировать Софию. Поэтому мы сделаем так… Я буду приезжать домой вечером, мы сделаем вид для дочки, что ничего не происходит. Но у меня войдут в обиход частые длительные командировки. Соне скажем, что сейчас у папы работа отнимает очень много времени. И, предвосхищая твой вопрос, скажу сразу: Машуля не против. Именно она и надоумила меня сделать так, чтобы не огорчать Соню.
Он говорил это совершенно серьёзно. А от упоминания «Машули», и вовсе чуть не расплылся в довольной счастливой улыбке.
А я слушала это всё, и осознавала, что сейчас мне хочется лишь развернуться и убежать. От того, кто так безжалостно меня уничтожил за какие-то считанные мгновения.
– Нет, Витя. Так не получится, – ответила я, когда Ветров посмотрел на меня вопросительно. – Мы или садимся и рассказываем всё Соне вдвоём. Или я сделаю это в одиночку.
Я скопировала позу мужа и тоже сложила руки на груди. Посмотрела на него с вызовом, на что ушла львиная доля моральных сил. Но если я не отстою право на то, как всё произойдёт дальше во время нашего с Виктором расставания, то это не сделает за меня никто.
Развод.
Господи, у нас впереди – развод! Кто бы мог подумать о таком ещё несколько часов назад?
– Надя, а ты себя слышишь? – выдохнул Ветров с неверием.
Для него мои слова стали сюрпризом, причём очень неприятным. И я так и представляла, как за моей спиной они с Грызунишкой строили эти планы, на которые «Машуля» не только соглашалась, но и делала вид, что она вся такая понимающая, раз придумала такое развитие событий.
– Софии лучше жить в своём розовом мире и дальше! Пока она не подрастёт… А мы с тобой потихоньку попробуем свести общение на нет. И когда Соня увидит, что родители стали далеки друг от друга, она воспримет всё нормально!
Он сказал об этом с жаром, а я запрокинула голову и расхохоталась в ответ на слова Вити.
– Хватит нести чушь, Ветров! – отрезала жестко. – Я звоню Алёне. Они сейчас с Софией в кафе. Выбирай – или остаёшься и мы говорим с дочкой вдвоём. Или беги, как крыса, с тонущего корабля. Вы с Мышонком тогда составите просто чудесную пару!
Я вытащила телефон, но тут же случилось неожиданное. Виктор подскочил и забрал у меня мобильник.
Я аж застыла от возмущения и внезапности происходящего. Муж никогда – я подчёркиваю, никогда! – не позволял себе подобного.
– Надя, услышь меня! – возопил он, будто прямо сейчас земля под его ногами разверзалась, превращаясь в пропасть. – Возьми паузу и подумай! Нам нужно ставить интересы Софии в приоритет!
Ох, как мы заговорили! Что же ты, козел, о приоритетах ребёнка не думал, когда со своей полёвкой в кровать ложился?
– Отдай телефон, Витя, пока я не впала в истерику и не уничтожила твои вещи… Ты назвал меня боевой, вот и проверим на твоём компьютере или домашнем кинотеатре, насколько мне хватит боевого настроя…
Я протянула руку ладонью вверх и принялась ждать. Стояла, смотрела в глаза мужа, в которых не видела ничего кроме раздражения и даже ненависти. Конечно, блефовала и опускаться до порчи совместно нажитого имущества не собиралась, но знала, что эти угрозы могут подействовать.
– Надя… ещё раз прошу – подумай… Подумай о Соне!
С этими словами Витя всё же вернул мне телефон, на что я хмыкнула. Как раз о ней я и буду думать, когда не стану играть в тот цирк, который предлагал муж.
– Алён… приезжайте домой, – просто сказала я в трубку, позвонив сестре Виктора.
Ветров, стоящий в полуметре, издал звук, похожий на стон раненого животного. А я, получив заверения золовки, что они будут через пятнадцать минут, посмотрела на мужа с вызовом, который наверняка был подёрнут нотками вселенской усталости.
– У тебя совсем немного времени. Решайся. Уходишь или остаёшься.
