Губернаторский дом был огромным, а Родриго буквально исполнил приказ молодого лорда. Взял и исчез!
Наконец после долгих метаний по пустым коридорам и гулким залам я увидела приоткрытую стеклянную дверь в сад. Застыла, задумавшись, что мне делать дальше.
Если я продолжить бродить по дому, то с высокой верностью снова столкнусь с Робертом Делавеем, и тот опять начнет рассказывать мне о своих фантазия. Боюсь, они станут еще более пошлыми после того, как я назвала его «козлом».
А заодно он может пустить в ход и руки!
Поэтому я решила выбраться из губернаторского дома через сад, но, как назло, на первой же дорожке, петлявшей мимо роскошных клумб, столкнулась с младшей сестрой Роберта – Селестой Делавей.
Кажется, сегодня я собрала все невезение подряд!
В белом тонком платье, с кружевным зонтиком над головой, она была похожа на фарфоровую статуэтку – такая же хрупкая и изящная, но с печатью аристократического высокомерия на бледном лице, которое Селеста Делавей старательно прятала от солнца.
И пусть мне раньше не доводилось пересекаться с младшей сестрой Роберта, и ничего плохого сделать я ей не могла, но она почему-то меня узнала.
Скорее всего, была наслышана от брата.
– Шанайя Гордон! – раздался ее резкий оклик.
Пришлось остановиться.
– Леди Делавей, – мысленно вздохнув, поклонилась я.
– Подойди! – приказала она.
Я повиновалась.
– Прошу прощения, но я заблудилась в вашем доме…
– Неужели мой брат не удосужился выпроводить свою любовницу через черный выход? – Селеста уставилась на меня с высокомерным презрением, словно преисполненная чистоты святая дева на падшую девицу.
– Не знаю, – ответила ей любезно, – выпроводил ли ваш брат свою любовницу или нет. Не обладаю подобными сведениями. Я в вашем доме по приглашению господина королевского мага.
Селеста изменилась в лице.
– Неужели у тебя нашли магический дар?! – воскликнула она. – Похоже, милость короля Гериха совсем уж обесценилась, если они набирают в академии всякую шваль! Но знай, я тоже еду в столицу и не позволю тебе крутить своим братом…
– На здоровье, леди Делавей! Крутите им сами, – вежливо произнесла я, после чего, не попрощавшись, кинулась назад, в сторону дома.
Бежала и думала… Что же сегодня за день такой?!
Выходило, мой последний день на Найрене.
_____________
Добро пожаловать в новую историю! Буду рада вашим комментариям и лайкам!
Не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы ничего не пропустить.
Продолжение от 09.06.
Но неприятности в губернаторском доме не могли закончиться для меня до тех пор, пока я из него не выберусь, и мне это было прекрасно понятно.
Только вот как это провернуть, если в саду меня поджидало разъяренное препятствие в лице Селесты Делавей, вцепившейся в свой зонтик словно в отъявленный дуэлянт в рапиру? А где-то по дому бродил, витая в своих фантазиях, ее старший брат?
Тут я заметила спину склонившегося над кустами роз садовника и метнулась к нему. Бежала, приподняв юбки и перепрыгивая через клумбы, а вслед мне неслись ругательства, выкрикиваемые благовоспитанной юной леди из благородной семьи.
Интересно, промелькнула в голове мысль, и где Селеста Делавей только такого нахваталась?!
Вскоре я добежала до пожилого садовника, и тот внял моим мольбам. Наверное, потому что узнал во мне учительницу своего внука, которая подтягивала того по математике и чистописанию всего за миску похлебки и радость от того, что дела в школе у мальчугана пошли значительно лучше.
Сказал, что может вывести меня из дома через подсобные помещения. И уже скоро, миновав кухню, где меня угостили пирожком с вишнями, я оказалась во внутреннем дворе, как раз неподалеку от цитадели.
– Бегите отсюда поскорее, мисс Шани! – улыбаясь, произнес напоследок садовник. – И пусть Боги будут к вам благосклонны!
Поблагодарив его, я снова побежала, но Боги явно до сих раздумывали, быть ли им на моей стороне или заняться своими делами.
Потому что, едва касаясь подошвами старых сандалий нагретых на жарком солнце камней, я спешила через вымощенную площадь. Но ровно до тех пор, пока не наткнулась на вооруженную процессию, направлявшуюся в цитадель со стороны порта.
С дюжину гвардейцев в бело-красной форме с мечами и пистолями за поясами сопровождали черноволосого пленника в оборванной одежде.
Он был молод – вряд ли старше двадцати пяти лет; высокий, стройный и с мускулистым телосложением. Растрепанные черные волосы обрамляли смуглое лицо с выразительными скулами и уверенной, даже дерзкой улыбкой.
Да и выглядел он так, будто бы его вели вовсе не в цитадель, а на торжественный обед к губернатору, где его ждут как важного гостя, чьи руки вовсе не скованны кандалами.
Я уже слышала, что этим утром в порт прибыл королевский военный фрегат, сопровождавший пассажирский парусник «Гордость Арвена». Ходили слухи, что по дороге они столкнулись с пиратским кораблем.
Причем, не в пользу пиратского корабля.
Возможно, этот пленник был капитаном… Хотя вряд ли – слишком уж молод! Вероятнее всего, являлся кем-то важным из команды, кого сейчас вели на допрос в цитадель, тогда как остальных захваченных в плен пиратов оставили в тюрьме возле порта.
Я посторонилась, пропуская процессию, но неожиданно поймала на себе веселый взгляд пленника.
– До скорой встречи, красавица! – ухмыляясь, крикнул он мне.
– Разговоры!.. – недовольно приказал ему один из стражников, а я уставилась вслед молодому пирату, вытаращив глаза.
Ну надо же, какая самоуверенность! – промелькнуло в голове. Всем известно, что на Найрене, как и везде в Арвене, разговоры с пиратами короткие – если доказано, что он занимался грабежами в море, то его ждал смертный приговор!
Я не сомневалась в том, что этого «весельчака» собирались повесить сегодня же вечером на центральной площади Найрена после того, как проведут допрос с пристрастием. Там давно стояла виселица, которую никто не разбирал – потому что она редко долгое время бывала без дела.
Но в голосе этого пирата мне почудилась непоколебимая уверенность в том, что казнь ему не грозит, и мне захотелось узнать, как именно он собирался избежать собственной печальной участи.
Впрочем, если его приговорят к казни, то только ближе к вечеру, а мне еще нужно было приготовиться к отъезду.
Вещей у меня имелось совсем немного, но не помешало бы предупредить соседей, друзей и учеников о том, что меня забирают в столицу на магическое освидетельствование по приказу короля Гериха.
Еще через полчаса я миновала оживленный центр Найрена. Затем выбралась на окраину и пробежала вдоль тростниковых полей, на которых во славу и богатство губернатора Найрена и короля Гериха под изнурительным солнцем трудились каторжники.
Наконец оказалась в своей рыбацкой деревушке на берегу моря.
Хижина, в которой я жила, стояла на отшибе – но именно здесь я провела последние пять лет после того, как меня забрала из приюта семья пожилых рыбаков.
Своих детей у них не было, и они заботились обо мне как о родной. Вот и я, как могла, пыталась скрасить последние годы их жизни.
Ну что же, от приемных родителей в наследство мне досталась хижина с протекавшей крышей, покосившимся крыльцом и хлипкой дверью – денег на ремонт у меня не имелось. Дверь я тоже почти никогда не запирала, так как брать, по большому счету, у меня было нечего.
Ну, почти… Об единственном своем сокровище, спрятанном под скрипучей половицей, на Найрене никто не знал.
Правда, были книги моего отчима Энериха Гордона, за кого мою маму, еще беременную, спешно выдали замуж. А заодно собранные отчимом коллекции насекомых, но на такое воры покушаться бы не стали.
Войдя в хижину, я закрыла за собой скрипучую дверь и даже задвинула засов. Мазнула взглядом по стенам, на которых висели те самые папины коллекции, после чего уселась на кровать и попыталась собраться с мыслями.
Пусть мне было немного тревожно, но будущая поездка в столицу будоражила мое воображение, заодно рисуя меня саму себя через пять лет по окончании обучения.
И во всех этих картинках я была в облике столичной жительницы.
– Вот что, Шани! – сказала я себе. – Хватит уже витать в облаках! Пора собираться в путешествие. Надеюсь, тот маг не ошибся, и я вернусь на Найрен уже после того, как стану великой магиссой Арвена.
Или даже призову своего дракона – а вдруг у меня имеется драконий дар? Ведь тот маг не сказал ничего по существу.
Я еще немного подумала о драконах – как воздушных, так и морских, – но ничего толкового не придумала.
В нашем королевстве их были считанные единицы, а призвать, после чего укротить их дикий нрав, подчинив себе – насколько я читала в учебниках, – было невероятно сложным делом. Насколько невероятным, что моя фантазия заканчивалась на завтрашнем отплытии на «Гордости Арвена»!
Поднявшись с кровати, я принялась складывать вещи, хотя их было всего ничего.
Помимо серого платья я уложила в старый саквояж – хорошо хоть такой имелся, – пеструю юбку и две блузки: светлую и темную. Также в моем хозяйстве был теплый плащ и шерстяные носки, которые подарила соседка в прошлую зиму.
Ну и две сменных сорочки, и на этом моя одежда закончилась.
Заодно у меня имелась пара заколок, расческа, и… несколько книг по энтомологии, оставшиеся от отчима. Причем одна из них была его собственной, изданной еще в столице.
Не удержавшись, я провела рукой по затертой обложке.
«Жизнь береговых насекомых», гласила она. Автор – Энерих Гордон.
Отчим, которого я звала папой… Он обожал насекомых. Говорил, что у каждой божьей твари – крылатой, ползучей, ходящей на четырех лапах или на двух ногах, – имеется свое место в мире.
– Даже у комаров? – помню, спрашивала у него.
– Даже у комаров, Шани! У тебя тоже есть свое место, и ты обязательно его найдешь, – уверенно заявлял он.
Но где было его собственное?..
Вернее, был ли он счастлив рядом с моей всегда печальной мамой и мной, дочерью пирата, которую он любил как свою собственную?
Этого я не знала.
Возможно, папа находил успокоение, лазая по горам в поисках новых видов насекомых, пока однажды не сорвался со скалы.
Его искали всем поселком три дня и три ночи, а на утро четвертого нам его вернуло море.
Всхлипнув от нахлынувших воспоминаний, я положила папину книгу в саквояж, после чего, наклонившись, отодвинула половицу и достала оттуда завернутую в старую тряпицу небольшую шкатулку.
Развернув тряпье, я с благоговением открыла простенькую крышку, после чего прикоснулась к маминому амулету.
Старая серебряная цепочка, немного потемневшая от времени, и кулон – овальный, из неизвестного мне синего камня, но с завораживающим, будто живущим внутри него светом. Казалось, если долго на него глядеть, то можно увидеть глубь моря…
Иногда я так делала: всматривалась в синий камень до боли в глазах. Так долго, пока мне не начинало казаться, что кто-то или что-то смотрело на меня в ответ – непостижимое и немного пугающее.
Тогда я отводила глаза, после чего прятала амулет в шкатулку.
Вот и сейчас я провела пальцем по камню. Это было единственное, что мне осталось от матери – ну, кроме моих воспоминаний.
Когда она заболела, то папа продал все свои и ее вещи, пытаясь отыскать лекарство, хотя в деревне говорили, что от разбитого сердца такого не существует.
Но эту вещь мама продавать ему запретила.
Я вновь прикоснулась к кулону. Думала уже повесить его на шею, чтобы память о маме придавала мне сил. Но потом решила, что не стоит привлекать к себе внимание.
К тому же, я собиралась в город посмотреть, как именно тот пират избежит виселицы.
Решив, что в столицу шкатулку я обязательно возьму, я снова замотала ее в тряпки и вернула в тайник.
На глаза навернулись слезы, потому что я продолжала думать о маме.
Леди Амелия ДиРейн, родом из богатейшей и влиятельной семьи Арвена, о которых мы даже проходили в школе.
ДиРейны сделали многое для нашего королевства, послужив Арвену на славу. Но слишком гордые и высокомерные, они отринули мою мать, словно испорченную пиратом вещь.
Не только ее собственный отец, от мамы отказался еще и старший брат.
Амелию ДиРейн лишили титула, наследства и содержания, запретив когда-либо показываться на пороге родного дома. Но при этом все же проявили последнюю милость. Спешно выдали за ученого-этимолога, изучавшего мир береговых насекомых Найрена.
А потом о маме забыли. Вычеркнули из своей жизни навсегда, и о том, где находилась ее могила, знала только я и еще пара человек из рыбацкой деревни.
– Я вовсе не буду плакать, потому что вы мне совершенно не нужны, – сказала я воображаемым ДиРейнам, представив, что те всей высокородной толпой заявились на порог моей хижины. – Я – дочь пирата, которую вы ненавидели и призирали еще в утробе, а еще дочь ученого, а вот вы… Вы – вообще мне никто!
