– Испортила сюрприз… – шепчу не своим голосом.
Сейчас я окончательно убедилась, что совершенно не знала своего мужа. Все эти долгие пять лет брака Гурский скрывался под маской добропорядочного мужа. На деле он был и оставался последним мерзавцем.
Но как? Как за пять лет чёртового брака я не сумела распознать в нём притворщика? Он изменял за моей спиной, а я, как последняя дура, ничего не видела и ни о чём не догадывалась…
Больно! Не описать словами, как больно! Гурский вогнал в мою грудь кинжал по самую рукоять и провернул несколько оборотов.
– Зачем мы поженились, если между нами не было взаимных чувств?! – истошный крик срывается с моих губ.
– Почему не было? – пожимает плечами. – Были. Но, как я уже сказал ранее, всему хорошему всегда наступает конец. Кир, ты пойми меня, – словно по щелчку пальцев голос Гурского меняется с неприятного и раздражённого на мягкий и миролюбивый. Мастер перевоплощений, просто слов нет. – Я думал, у нас будет нормальная семья, что у нас родятся дети. А по итогу, – выдерживает прискорбную паузу и добавляет: – ни нормальной семьи, ни детей. Всё шиворот-навыворот и не как у людей!
Мужчина, которого я только недавно называла своим любимым мужем, сейчас откровенным образом вытер об меня свои грязные ноги…
Гурский был моим первым и единственным мужчиной. С ним я первый раз поцеловалась, ему подарила свою невинность. Много лет назад он научил меня любить… Научил любить, чтобы через пять лет, казалось бы, счастливого брака разбить моё любящее сердце на тысячи острых осколков.
Громкий звонок заставляет вздрогнуть и выпорхнуть из своих мыслей.
Гурский хмыкает и идёт открывать дверь.
– Арина, зачем ты пришла?! Мы же договаривались, что съедемся сразу, как я разберусь с некоторыми осложнениями, – из прихожей до меня доносится взволнованный голос мужа.
Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, кого он подразумевает под «осложнениями».
Собрав всё мужество в кулак, встаю с дивана и твёрдым шагом иду в прихожую. Сейчас я устрою голубкам весёлую жизнь. Выскажу всё то, что о них думаю!
Перешагиваю через порог и замираю на месте.
Та самая девушка, которая несколько часов назад ломилась в мою дверь, сейчас висит на шее моего мужа и смотрит на меня хищным взглядом победительницы.
Глава 3
Сердце сжимается в болезненный комок.
Так больно, как сейчас, мне ещё никогда не было. Предатель безжалостно вогнал кинжал в мою грудь и режет по живому.
Я из последних сил стараюсь держать себя в руках. Но с каждым новым мгновением сохранять самообладание становится всё тяжелее и тяжелее.
– Мирочка, ну что ты стоишь в дверях, как неродная? Поздоровайся со мной для приличия, – омерзительные слова слетают с губ нахалки.
Сердце начинает стучать, как наведённое.
Ещё сегодня утром я считала, что у нас с Гурским идеальный брак. Что мы любим друг друга, что мы счастливы…
Обида встаёт посреди горла комом.
Я в страшном сне не могла представить, что мне придётся смотреть на то, как какая-то мерзавка висит на шее моего мужчины. Но сейчас это происходит наяву.
Впрочем, отныне я не вправе называть Гурского своим мужчиной. Кем угодно, но точно не мужем и не отцом моего будущего ребёнка, о котором предатель никогда не узнает.
– Она у тебя всегда такая неразговорчивая, да? – продолжает свой моральный прессинг.
– Обычно болтает так, что не заткнёшь, – произносит Гурский с нескрываемой самодовольной ухмылочкой на лице.
Я думала, что за столько лет брака я выучила своего мужчину как облупленного. Однако всё иначе… Какой Гурский человек на самом деле, я не знала до последнего. Только сейчас он предстал передо мной в своём истинном обличии.
Не в силах выдавить из себя ни единого слова, просто стою и слушаю нелестные вещи, летящие в мой адрес.
– Мирочка, – нарочно коверкает моё имя, – ты почитала брачный договор? Ну как тебе последний пунктик?
Гурский моментально меняется в лице, смотрит на свою новую подружку с некоторым упрёком, но ничего не произносит. Кажется, Пётр немного расстроился, что сорвался «сюрприз», который он хотел устроить на нашу годовщину свадьбы.
– Ладно, – наконец произносит Гурский и переводит в мою сторону слегка печальный взгляд, – если все всё знают и всех всё устраивает, то пора расходиться.
– Согласна с тобой, любимый. Мирочка задержалась в гостях. Пусть уматывает. Чемоданы с моей одеждой уже ждут в машине, – приторно-сладким голосом щебечет Арина.
Сердце, исполнив кульбит, с болью ударяется об рёбра и уходит в пятки. Руки невольно начинают дрожать.
Гурский просто так возьмёт и выгонит меня из квартиры, которую мы покупали вместе? Выходит, что после стольких лет брака я остаюсь без крыши над головой?
Сжимаю кулаки с такой силой, что белеют костяшки. Сейчас я всё выскажу!
– Ну и урод же ты, Гурский! – грубые слова слетают с моих губ.
– Ха, какая смелая нашлась! – ухмыляется Арина.
– А я вообще не с тобой разговариваю! Будешь вякать, когда я к тебе обращусь! Поняла?! – пронзаю мерзавку тяжёлым взглядом, да так, что спесь с её надменного лица слетает по щелчку пальца.
– Петенька, не позволяй хамке так со мной разговаривать, – щебечет Гурскому на ухо.
– Арина, подожди, пожалуйста, на кухне, – отстраняется от своей подружки, – я как-нибудь без твоей помощи сумею разобраться со своей бывшей.
– Петруша? – пытается что-то возразить, но Гурский не даёт ей вставить и слова.
– На кухню я сказал! – произносит строгим голосом.
Арина самодовольно хмыкает и, широко размахивая бёдрами, скрывается за дверью.
Сердце в очередной раз пронзает боль. Мерзавка знает, где кухня, и легко ориентируется в нашей квартире. Выходит, Гурский не отказывал себе в удовольствии и приводил любовницу прямо в нашу супружескую постель…
– Кира, прости, я не хотел, чтобы всё закончилось именно так, – садится на пуфик и хватается за волосы.
– Да, родной, я знаю. Ты уже говорил, что всё должно было пройти более экологично, – нахожу в себе силы немного съязвить.
– Иди сюда, – переводит взгляд с пола на меня и жестом зовёт поближе, – пожалуйста. Ты не представляешь, как мне сейчас больно.
Ему больно? Ему? Не мне, об которую только что неоднократно вытерли ноги, а именно ему? Мерзавцу, который привёл в дом любовницу?
Громко выдохнув, сокращаю разделяющее нас расстояние.
Громкий звон пощёчины разрывает повисшее на мгновение молчание.
– Заслужил, – произносит он, потирая красный отпечаток моей ладони на лице.
– Тебе ещё аукнется, Гурский. Вся та боль, которую вы со своей прошмандовкой причинили мне, вернётся к вам десятикратно. Я в этом уверена. Бумеранг рано или поздно долетит до каждого! – цежу сквозь зубы.
Думал, я буду реветь в три ручья? Думал, упаду в ноги и буду умолять не рушить семью? Нет! Я тоже умею показывать зубы!
– Я знаю, – отвечает абсолютно спокойным голосом, затем нервно поджимает губы и добавляет: – Аукнется, и ещё как, но главное, что ты… – обрывается на полуслове и спустя мгновение договаривает: – Ты, наконец, оставишь меня в покое!
Хочется плакать… Горький ком слёз встаёт посреди горла.
Как же больно. После пяти лет, казалось бы, счастливого брака в его глазах нет ни единой капли сожаления. Какой же он всё-таки жестокий!
– Прощай, Гурский! Боялся, что после развода я буду претендовать на имущество?! Бойся! Я найду толкового юриста и душу из тебя выверну! – ужасные слова словно на автомате срываются с моих губ.
Я никогда не была такой грубой. До сегодняшнего дня я ни разу в жизни не позволяла себе разговаривать с кем-то в подобной манере… Но иначе сейчас нельзя. Мерзавец давным-давно перешёл через красную черту. Он атакует, я должна защищаться!
– Удачи, – мерзкая ухмылка срывается с его губ, – только зря потеряешь время. Твоя подпись стоит, брачный контракт действует. Если бы ты родила, на худой конец была бы в положении, то могла претендовать на имущество, но, увы, – разводит руками.
С трудом сдерживаю подступающие слёзы. Нет! Я не позволю себе расплакаться на глазах у мерзавца! В моих глазах предатель не увидит ни боли, ни отчаяния!
– Собирай вещи. Сегодня же ты покинешь мой дом, – произносит на одном дыхании и после секундной паузы добавляет: – Прости.
«Прости», пожалуй, это немного не те слова, которые хочется услышать от мужа после того, как он фактически выгнал из дома.
На самом деле мне от предателя ничего не нужно. Про юриста я сказала, чтобы хоть как-то кольнуть в ответ. Ничего мне от мерзавца не надо! Пусть подавится! Пусть всё остаётся ему, раз он так хотел!
Молча иду в гостиную и также молча достаю из сейфа свои документы.
– Прощай, предатель! Моё платье можешь своей Арине передарить! – цежу сквозь зубы.
– Арина, чёрт возьми, Кира! Постой! Собери гардероб!
– Перед тем как уйти, пусть рецепт борща оставит! Просто объедение. Домработницу научим такой готовить, – с кухни доносится опротивевший женский голос.
– Черканёшь сообщением?
– Да пошёл ты! – выхожу из квартиры и громко захлопываю дверь.
В присутствии Гурского я не могла позволить себе быть слабой. Всеми силами давила подступающие к горлу слёзы. Но сейчас… Эмоции взяли своё, и обжигающие болью предательства слёзы обильным потоком ринулись из моих глаз.
Спустившись по стеночке, с грохотом приземляюсь на каменный пол подъезда.
Больно, невыносимо больно… Человек, которого я любила едва ли не больше жизни, уничтожил меня. Растоптал… Разорвал моё сердце на части.
Руки начинают предательски дрожать, а желваки под кожей приходят в движение.
– Нет… – тихий, едва различимый шёпот срывается с моих губ.
Если раньше я была одна, то сейчас всё изменилось. С того самого момента, как тест показал две полоски, я несу ответственность не только за себя, но и за своего ребёнка, чья жизнь зародилась у меня под сердцем.
Ради своего малыша я должна взять себя в руки, встать с этого чёртового пола, смахнуть со своего лица слёзы и жить дальше. Ведь у моего малыша нет никого, кроме меня. Ведь он не виноват, что его родная мать оказалась не нужна отцу.
Выхожу из подъезда и выкидываю в урну ключи от квартиры, которую когда-то называла своим домом.
Взглядом пробегаю по окнам и замечаю, что за шторами стоит человек и провожает меня взглядом.
В самом страшном сне я не могла представить, что наша с Гурским семейная жизнь сложится именно таким образом: я бегу куда глаза глядят, а он наблюдает за мной из окна нашей спальни…
Через полчаса я уже сижу на заднем сиденье такси и еду в аэропорт. Оставаться в столице нет ни сил, ни желания, ни финансовой возможности.
Сейчас у меня нет другого выхода, кроме как вернуться в родной Екатеринбург к сестре и уже там начать жизнь с чистого листа.
Из родных у меня осталась только родная сестра Елизавета. Родители тяжело заболели ковидом в двадцатом году и не смогли выкарабкаться…
Громкий рингтон мобильного заставляет вздрогнуть и выпорхнуть из своих мыслей.
Сообщение от банка.
Смотрю на экран и не решаюсь открыть и прочитать. Если Гурский заблокировал мою карту, то сейчас я даже не смогу купить билет на самолёт…
Задерживаю дыхание и открываю сообщением.
Сердце начинает стучать как заведённое.
Гурский не заблокировал счёт, а, напротив, пополнил на солидную сумму.
Бью себя по рукам и гоню прочь навязчивую мысль перевести всё до последней копейки обратно. Как ни крути, а эти деньги мне пригодятся, ведь впереди меня ожидает незавидная участь матери-одиночки…
– Будем считать, что это алименты… – произношу одними лишь губами и убираю телефон обратно в карман.
Через два часа я уже сижу в экономклассе самолёта и лечу в родной город.
И если бы я только знала, какие испытания для меня приготовил Екатеринбург, я бы нашла три сотни причин, чтобы остаться в столице…
Глава 4
Кира
Три месяца спустя
