Солнце еще не пробилось сквозь плотные шторы, а в кухне уже слышен тихий звон ложки о керамическую кружку.
Это мой муж колдует над утренним кофе. Уже два года каждое наше утро начинается с этого ритуала. Он знает, как я люблю: немного корицы, капля меда, молоко, взбитое в нежную пену. Этот кофе, приготовленный его руками, будто гарантия хорошего дня.
Я прикрываю глаза, вдыхая аромат, и улыбаюсь, предвкушая этот маленький, но такой важный момент. Без его утреннего кофе день не начнется.
Тихонько пробираюсь на кухню, застываю в проеме и краем глаза цепляю что-то блестящее в руках мужа, которое затем прячется в его пиджаке. Тагир размешивает мой напиток и поворачивается. В его глазах мелькает паника.
– Твой кофе, дорогая, – говорит он, натянув улыбку. – Доброе утро. Как спалось? – целует в щеку.
– Спасибо, – принимаю из его рук мою любимую зеленую чашку. – Мне всю ночь снились какие-то дикие сны.
Вкус напитка кажется немного странным, словно с едва уловимой горчинкой. Я списываю это на усталость, на недосып, на разыгрывавшуюся фантазию. Не яд же он мне подсыпает, в самом деле!
Тагир отворачивается, чтобы ответить на звонок, а меня словно что-то толкает. Необъяснимое, липкое чувство тревоги заползает под кожу. Я знаю, что это неправильно, что это нарушение личного пространства, но не могу остановиться.
Мои пальцы дрожат, когда я роюсь в кармане его пиджака, висящего на спинке стула. И вот… блистер. Маленький, белый, зловещий. Противозачаточные таблетки.
Мир вокруг меня словно замирает. Звон в ушах заглушает все остальные звуки.
Противозачаточные таблетки?!
Значит… Значит, все эти два года… все наши попытки… вся моя боль от осознания, что я не могу забеременеть… Все это – ложь? Он все это время меня обманывал?!
Сердце бешено колотится в груди, готовое вырваться наружу. Воздух словно сгустился, мне нечем дышать.
Я смотрю на Тагира, вернувшегося с разговора, на его улыбающееся лицо, и не узнаю его. Как я могла не замечать? Как я могла быть такой слепой? Как он мог так поступить со мной?
Вопросы роятся в голове, словно потревоженный улей. Боль, обида, ярость – все смешалось в один жгучий ком.
Кофе остывает на столе. Больше не будет этого утреннего ритуала. Больше не будет доверия. Осталась только горечь предательства, которую я теперь чувствую не только во вкусе кофе, но и в самой глубине своей души. И я не знаю, как жить дальше с этой страшной, невыносимой правдой.
Глава 3
Плохо помню, что было дальше. Кажется, я осталась дома, сославшись на болезнь. Тагир видел, что я бледная как полотно, спрашивал, что случилось. А я не могла признаться в том, что теперь знаю всё.
Можно было спросить мужа в лоб: зачем он это делал? Но ответ и так ясен.
Он не хочет детей. От меня не хочет.
И если бы я услышала это из его уст, то мне пришлось бы подавать на развод. А как иначе? Какая жена стерпит такое издевательство?
Багиров помогает другим людям пополнить семью, а меня обрекает на страдания. Значит, нет с его стороны любви. Нет ее!
Два года он травил меня, обманывал, играл в семью, пока я жила в полной уверенности, что у нас пока просто не получается.
"Дорогая, не переживай, все будет", – говорил он, обнимая меня за плечи и целуя в висок. А сам в это время подсыпал мне эту гадость в кофе. Чтобы не было детей. Чтобы я не была матерью. Чтобы… что бы что? Чтобы он мог контролировать меня полностью? Чтобы я оставалась такой, какой ему удобно?
Слышу, как открывается входная дверь. Раздаются шаги в коридоре. Сейчас муж войдет, а мне нечего ему сказать.
– Аврора, я дома! – его голос звучит как команда бежать его встречать.
– Я в спальне, – отвечаю как можно более спокойно.
Он входит. Свет в комнате приглушен, я лежу на кровати под одеялом, отвернувшись к стене.
– Что случилось, милая? Ты все-таки заболела? Говорил же тебе, не ходи в кожанке, еще рано, – он садится рядом и гладит меня по волосам.
Эти прикосновения вызывают лишь отвращение. Хочется вырваться, сбросить его руку, закричать, обвинить его во всем, что он сделал.
– Я просто устала, – выдыхаю, не поворачиваясь.
– Я вижу, ты даже ужин не готовила. Ничего страшного, закажу что-нибудь, – он лезет за телефоном.
– Заказывай, – отвечаю безучастно.
– Тебе что-нибудь нужно? Полежать с тобой?
– Нет, Тагир. Занимайся своими делами.
– Тогда пойду, посмотрю телевизор.
– И ляг на всякий случай в другой комнате, чтобы я тебя не заразила.
– Хорошо, – отвечает он несколько удивлённо.
Представляю, как завтра он снова подаст мне отравленный кофе, и я выплесну ему его в лицо.
Нет, конечно, я так не сделаю, да и таблетка в блистере была последней.
Значит, завтра у меня начнётся цикл. Супруг контролирует мой цикл, и вся моя беготня с анализами выглядит при этом смешно.
Багиров ничего не подозревает и думает, что я приболела. Знает, что я не стала бы шариться по карманам, а я пошарилась. Хотя бы понимаю теперь, что не бракованная. Лучше мне от этого стало? Нет.
На следующий день еду на работу чуть позже Тагира. Стою в коридоре клиники, прислонившись к прохладной стене, чтобы хоть немного унять дрожь в коленях. Я хочу узнать кое-что.
– Алиса, привет, – говорю как можно более непринужденно.
Администратор Алиса с вечной улыбкой отрывается от компьютера и смотрит на меня с привычным дружелюбием.
– Аврора! Как ты? Выздоровела? А Тагир Булатович сказал, что ты на больничном.
– Все хорошо, спасибо. Слушай, у меня такой небольшой вопрос к тебе. Тагир вчера весь вечер был занят, говорил, что у него прием за приемом. А позавчера вечером, после шести, кто-нибудь был записан?
Алиса на мгновение задумывается, ее пальцы уже бегают по клавиатуре. На экране монитора мелькают имена и цифры. Я задерживаю дыхание, пытаясь не выдать свое волнение.
– Подожди секундочку… Да, позавчера вечером у Тагира был поздний прием. Лейла Махдиева по записи.
Имя словно удар хлыстом. Лейла. Бывшая невеста Тагира. Женщина, о которой он никогда не говорил, но чье имя всегда висело между нами невидимой тенью. Почему она пришла к нему? Что ей нужно?
Я чувствую, как кровь отливает от лица. Комната начинает кружиться. Стараюсь собраться, не показать Алисе, как меня пронзила ревность.
– Лейла Махдиева… Понятно. Спасибо, Алиса. Я просто уточняла кое-что по документам, – выдавливаю я из себя, стараясь улыбнуться.
– Всегда пожалуйста, Аврора! Если что, обращайся.
Киваю и быстро ухожу, пока Алиса не заметила, что я вот-вот потеряю сознание.
Лейла в его кабинете спустя несколько лет после расставания. Позавчера поздним вечером, запах духов, необоснованная задержка мужа.
Моя голова разрывается от вопросов и подозрений. Я должна знать, что происходит. Должна узнать, зачем она приходила. Но как?
Спросить у Тагира в лицо – как еще!
Не прятаться же как черепашка в панцирь.
Решительным шагом направляюсь к кабинету супруга, коротко стучу, предупреждая о своем появлении, и распахиваю дверь.
На меня смотрит красивая смуглая девушка с длинными волосами. Она сидит на стуле и свисающие черными змеями пряди достают почти до пола. И удобно ей, интересно, с такими наращенными патлами? Это ж сколько мороки с ними?
Перед ней стоит чашка кофе, и мне хочется нервно хохотнуть. Кажется я больше никогда не притронусь к этому напитку.
За массивным столом сидит мой муж Тагир и что-то пишет ручкой, которую я ему подарила. Увидев меня, он удивленно вскидывает брови и спрашивает:
– Рори? Ты почему здесь?
Глава 4
Хороший вопрос, муж.
Черноволосая мымра продолжает на меня пялиться, наводя на мысль, что она не просто пациентка. Ногу заброшена на ногу, вальяжная поза уверенной в себе женщины.
– Да вот, зарядку тебе принесла, – протягиваю мужу устройство, – ты ведь жаловался, что не мог найти.
– Да я уже нашел, ее Кабанов брал.
Опускаю взгляд на карточку, лежащую перед мужем, и выхватываю знакомое имя – Лейла Махдиева. Да это же она!
Локтем опрокидываю чашку с кофе на Лейлу, типа случайно.
Она подскакивает и начинает отряхиваться, издавая нечленораздельные звуки.
– Ой, простите меня, пожалуйста!
– Аврора, – рычит муж, прожигая меня взглядом. – Да что с тобой такое?
Лейла злобно косится на меня, а потом переводит взгляд на моего мужа. В ее глазах плещется обида и какое-то торжество. Она словно знает что-то, чего не знаю я. И это меня бесит.
– Ничего страшного, Тагир, – цедит Лейла сквозь зубы, доставая из сумки салфетку и пытаясь оттереть пятно на юбке. – Это всего лишь кофе.
Муж подрывается со стула и начинает помогать ей, выхватывая салфетку из ее рук. Внутри меня все кипит от ревности. Да кто она такая, чтобы он так о ней заботился?
– Позови Нину Михайловну, пусть уберет здесь все, – бросает мне муж.
– Может, ты мне объяснишь, что здесь происходит? – не сдвигаюсь с места.
– А ничего, что у меня идет прием? – огрызается в ответ.
– Кто эта женщина, Тагир?
– Сейчас не время и не место для сцен ревности. Я вернусь домой, и мы все обсудим.
Он закатывает глаза и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я вижу, как напряжены его челюсти. Знаю, что он сейчас на грани, но мне все равно. Я должна знать правду. Пусть скажет мне в лицо, что возобновил общение с бывшей.
– Я сейчас очень занят. Разберемся со всем позже, – повторяет муж.
– Нет, Тагир. Сейчас. Либо ты мне сейчас все объяснишь, либо я ухожу. И больше ты меня не увидишь.
Лейла молчит, наблюдая за нами, словно за представлением. Мне хочется вышвырнуть ее вон отсюда.
– Да что, черт возьми, с тобой такое, Рори? Почему ты ведешь себя так… странно? Ты срываешь мне прием.
– Тагир, я лучше пойду, – подает голос Лейла. – Встретимся в следующий прием.
– Возьми направление на анализы, – Тагир протягивает ей лист бумаги.
Она кивает ему и уходит, не забыв окатить меня напоследок ледяным взглядом.
– Объясни, что ты творишь! Зачем ты вылила на нее кофе?
– Что здесь делает твоя бывшая, Багиров? – голос срывается, превращая вопрос в хриплый шепот.
На его лице отражается удивление. Не знал, что я знаю про нее? Думал, что меня легко обвести вокруг пальца? Так вот получай! У меня еще один козырь припрятан в рукаве. С удовольствием посмотрю на твое лицо, когда скажу, что знаю про таблетки в кофе.
– Хорошо. Лейла обратилась ко мне за помощью.
– Десять лет бесплодия? – спрашиваю язвительно.
– Что? А, нет.
– Ты мне соврал! Ты был с ней в тот вечер здесь, в клинике. И потом вонял ее духами. Что, вспоминали былое? – всхлипываю, едва сдерживая подкатившие слезы.
