Тимофей повернулся к друзьям.
– Ну че, пойдем тропой Иакинфа?
Возражений ни у кого не было.
– Выйдем сегодня? – спросил Тимофей.
– Завтра рано утром, – сказал Акинфий Иванович. – Сегодня отдыхайте, вам акклиматизироваться надо. А я пока в горы съезжу, заложу дровишки для костра и еще кой-чего… И с чабанами пообщаюсь насчет кошей.
– Это зачем? – спросил Андрон.
– Ну, ночевать… Вы, кстати, водки с собой возьмите по бутылке хотя бы. Или по две. Купить можно в нашем ресторане.
– Будем бухать? – ухмыльнулся Иван.
– Нет. Оставим чабанам за гостеприимство.
Полулюксы отличались от вчерашнего коттеджа люстрами из фальшивого хрусталя и душевыми кабинками с китайской сантехникой. В комнатах было душновато, но никто не роптал. Всем вдруг захотелось спать.
Акинфий Иванович был прав – день на акклиматизацию определенно требовался. И еще прилично времени ушло на формирование походного минимума: две палатки, рюкзаки. Сменка, еда, вода.
– Вода на маршруте будет, – сказал Тимофей. – Акинфий обещал. Так что брать на день. Нет, он точно странный мужик. И не местный явно. Не кавказец вообще. Таинственный незнакомец…
– Беглый нацистский преступник, – предположил Андрон. – Служил в дивизии СС «Шарлемань», а теперь здесь ошивается.
– Если так, хорошо сохранился, – сказал Иван.
– Надо его расковырять, – продолжал Тимофей. – Чувствую, интересная у него история. Шарлемань не шарлемань, а какой-нибудь Максим Горький взял бы такого мужика в серьезный оборот. Создал бы сочный образ, чтобы люди вдохновлялись революцию делать, а потом хорошо его продал мировой буржуазии… Надо ковырнуть.
– Времени хватит, – ответил Андрон. – Пять дней.
***
В семь утра Акинфий Иванович уже ждал друзей у выхода с базы – возле «уазика», на котором вчера возил что-то в горы. Шофер, небритый парень из местных, даже не посмотрел на приезжих. Он картинно, словно голливудский ковбой, жевал стебелек травы и глядел вдаль. Валентину показалось, что шофер немного похож на Тимофея в его сардоническом телеобразе – вот только лишней телекамеры для бедняги у Вселенной не нашлось.
– Поднимемся до плато, – сказал Акинфий Иванович, – чтобы в гору долго не переть. А там почти по одному уровню пойдем.
Через пару часов машина затормозила у огромного сиреневого камня на краю дороги. Ковбой, так и не сказавший за всю дорогу ни слова, сразу же после высадки развернулся и поехал назад. Еще с минуту долетало урчание мотора, а потом на мир опустилась первозданная тишина.
– Миллион лет до нашей эры, – сказал Иван, оглядываясь по сторонам. – Вот так же точно здесь было.
Акинфий Иванович кивнул.
– Не представляете, как здесь все сохраняется. В одном месте на скале есть надпись с ятями. О том, что в тысяча восемьсот сорок седьмом, кажется, году тут стоял гусарский полк… Вид у нее такой, будто вчера вырезали.
– Мы эту надпись увидим?
– К ней крюк километров пятнадцать, – ответил Акинфий Иванович. – Но если хотите…
– Не хотим, – сказал Тимофей. – Уже мысленно увидели.
Первый день прошел практически на плоскогорье – дорожка петляла по краю огромного горного пастбища. Вдали темнели неправдоподобно огромные силуэты быков, похожие на квадратные коричневые паруса. Белые вершины гор оставались так же далеко – но справа от тропинки стали понемногу подниматься лиловые кремнистые скалы. На них можно было смотреть часами. Говорили мало – просто не тянуло. Голова не хотела думать словами.
Когда стало темнеть, друзья озаботились ночлегом – где-то надо было разбить палатки. Но Акинфий Иванович молча шел вперед, подсвечивая дорогу мощным фонарем. Тропинка между тем накренилась вниз, рядом с ней появился длинный крутой обрыв, и шагать в темноте над пропастью надоело быстро.
– Может, пора тормознуть? – спросил наконец Тимофей.
– Еще две минуты. Тут будет кош.
Через пару минут, действительно, тропинка вывела к темной хижине.
– Здесь и заночуем, – сказал Акинфий Иванович.
Зайдя в хижину, он зажег керосиновую лампу на столе и погасил свой фонарь.
В хижине пахло керосином, сыростью и недавней смертью. Она была пуста – но здесь явно водились люди. На столе стояла двухконфорочная газовая плитка с пустой кастрюлей.
– Тут кефир, что ли? – спросил Иван, открыв один из стоящих у стены бидонов.
– Айран, – ответил Акинфий Иванович. – Можно пить. В другом бидоне вода.
– Ага, – сказал из другого угла Андрон, – я понял наконец, откуда этот запах…
Он показал на крюк с висящим на нем куском бычьей туши – ребра с клочьями мяса. Мясо было не то чтобы совсем свежее, но вполне еще годное.
– Можно было бы поджарить, – сказал Акинфий Иванович. – Но мангала нет. И дров тоже. Дрова дальше будут. Суп можно сварить.
– Обойдемся, – ответил Андрон за всех. – Кто здесь живет?
– Никто. Чабаны иногда ночуют.
– Удобно, – сказал Тимофей. – А они не обидятся, что мы в их будку залезли?
– Не обидятся. Во-первых, они в курсе. Во-вторых, мы им денег оставим и водки. Водку взяли?
– Взяли, – ответил Иван. – Кстати, и самим бы сейчас не помешало. А то подмерзли.
– У меня вискарь есть, – сказал Тимофей. – Как раз самое время принять. В качестве лекарства. Акинфий Иванович, будете?
– Ну давайте, – охотно согласился Акинфий Иванович.
В кошаре нашлись два граненых стакана. Распаковывать свои не хотелось, и пить пришлось по очереди. Тимофей предложил прикончить бутылку – чтобы меньше на себе тащить. Помочь готовы были все. Тимофей наливал Акинфию Ивановичу побольше, чем другим, и Валентин подумал, что это не просто так: после выпивки наверняка начнутся расспросы.
Так и оказалось. Когда все разлеглись на своих спальниках – лезть внутрь пока не хотелось – Тимофей спросил:
– Акинфий Иванович, а вы по-французски понимаете?
– Плохо, – ответил Акинфий Иванович.
– Мы слышали, как вы на шоссе поете, – сказал Андрон. – Так необычно. Кавказ, глушь – и человек по-французски поет.
– Я французскую попсу люблю, – улыбнулся Акинфий Иванович. – Очень песни у них красивые. Вот и подпеваешь иной раз. Но языком не владею, учил английский. Его нормально знаю.
– А где вы английский учили?
– В школе, – ответил Акинфий Иванович. – Я спецшколу кончал.
– В Нальчике?
– В Москве.
– Так вы тоже из Москвы? – изумился Тимофей. – А где там жили?
– На Арбате. Староконюшенный переулок знаете?
– Ага. А когда сюда переехали?
– В начале века, – ответил Акинфий Иванович. – Но планы строил значительно раньше. Просто тогда боязно было.
– Понятно. А почему решили? Природа, воздух?
– И это тоже, – кивнул Акинфий Иванович. – Много всяких обстоятельств сложилось.
– Расскажите, – попросил Тимофей.
– Да за вечер не успеем, – сказал Акинфий Иванович. – История долгая и странная. Еще подумаете обо мне что-то не то.
– Расскажите-расскажите, – повторил Тимофей. – Я вот сразу, как вас увидел, понял, что вы человек с биографией. Фольклорный, так сказать, субъект. Или объект. Такие даже нашему брату журналисту не часто встречаются.
– А зачем вам моя история? – благодушно спросил Акинфий Иванович.
Видно было, что выпитый им вискарь уже включился в беседу.
– Истории для того и существуют, – ответил Тимофей, уже всерьез ощутивший себя журналистом, – чтобы их рассказывать. Иначе это несправедливо.
– По отношению к кому?
– К историям.
– А… Ну да, можно так вопрос поставить. Ладно. Только я рассказчик плохой. Не лектор. Просто Ганнибал, хе-хе. Так что вы вопросы мне задавайте лучше. Если смогу, отвечу.
Акинфий Иванович допил остаток вискаря в своем стакане.
– Когда вы сюда первый раз приехали?
– В девяностые, – ответил Акинфий Иванович. – Время было лихое и голодное, вы не помните – пешком под стол ходили, а кто-то, может, и вообще фигурировал только в проекте. А вот родители ваши небось хорошо все помнят. Жизнь была опасная, часто жуткая. Но счастливая и бесшабашная, как в детстве…
Он легонько зевнул.
– А почему вы думаете, что в детстве жизнь счастливая? – спросил Валентин.
– Потому что в детстве не знаешь, куда тебя кривая вывезет. Можешь стать героем-летчиком, можешь – серийным убийцей. Можешь – миллионером, реально. Можно уйти в будущее по любой тропинке. А когда перед человеком открыты все дороги, он счастливый и веселый от одного сознания – даже если никуда по ним не пойдет. Все шлагбаумы подняты, из окна видна даль и все такое. Когда взрослеем, шлагбаумы один за другим опускаются, и путей впереди остается все меньше и меньше.
– Да, – согласился Валентин. – Взросление – это утрата возможностей. Только дело не в том, что шлагбаумы закрываются. Они, может, и не закрываются. Просто в жизни каждый день надо делать выбор, находить себе путь. А если прошел под один шлагбаум, уже не сможешь под другой.
– О чем я и говорю. Дорожки ветвятся, ветвятся, а потом из всех мировых маршрутов остается только тропинка на работу, и ты уже полностью взрослый.
– Да вы поэт, – сказал Андрон. – Хорошо сформулировали.
– Но так бывает не всегда, – продолжал Акинфий Иванович. – Вот как раз в девяностые годы старые дороги, по которым каждый человек брел в свой советский тупик, вдруг закрылись. Но зато открылись новые. Так что мы все – молодые и старые – как бы снова стали детьми, хотя время было очень недетское. Пришлось начинать сначала. И мне тоже.
– А кем вы тогда работали?
– Молодым врачом в поликлинике. Я быстро понял, что надо что-то менять… Перепрыгивать, так сказать, на новую тропу.
– Кем же вы стали?
– Экстрасенсом, – засмеялся Акинфий Иванович.
– А что это такое? – спросил Иван. – Это типа предметы двигать на расстоянии?
– Тебе сколько лет?
– Двадцать один.
– Видишь, ты уже и слова такого не знаешь. А тогда его знали все. Страна сидела у телевизоров. Они еще были старые, советские – большие деревянные коробки, часто с черно-белой картинкой. А на экране мерцал такой загадочный мистический мужчина. Телегипнотизер. Давал установку или заряжал воду…
– Как заряжал? – спросил Иван.
– Ну вот прямо так и заряжал. Говорил, поставьте бутылку с водой возле телевизора, и будет вам от нее счастье.
– И что, люди верили?
– И тогда верили, – вздохнул Акинфий Иванович, – и сейчас верят. Только сегодня мозги вправляют по-другому, через тренинги, всякие коучинги, семинары и особенно это, книги про путь к успеху. И поэтому люди думают, что раньше все были глупые, а теперь они умные. И типа к успеху идут. А им просто так воду заряжают.
На лице Тимофея появилась ухмылка.
– Кто заряжает? – спросил он.
– Гипнотизеры по продажам, кто, – ответил Акинфий Иванович. – Только они в интернет перелезли.
– А телегипнотизеры и экстрасенсы – это одно и то же? – спросил Иван.
Акинфий Иванович поглядел на него и улыбнулся.
– Какой же ты еще молодой, – сказал он. – Для простоты можно считать, что да. Но есть нюансы. Телегипнотизер – это экстрасенс национального масштаба. Если посадить перед камерой экстрасенса, получим телегипнотизера. Так понятно?
