Ульяна Соболева "45. Выстрел в сердце"

Просто сижу.

И думаю.

Я не родила.

Я не смогла.

Годы анализов, процедур, надежд. Годы, когда я ловила каждую задержку, боялась смотреть на тест, боялась надеяться. Годы, когда каждая беременная пациентка резала меня по живому, когда мне приходилось улыбаться коллегам, которые спрашивали: «Ну когда уже?»

Глеб говорил, что ему всё равно.

Глеб говорил: «Ничего страшного, Лада. У нас и так хорошая жизнь.»

Он говорил это так честно, так уверенно…

А потом пришло это сообщение.

У него есть сын.

Где-то в этом городе есть его ребёнок.

А я…

Я сжимаю чашку так, что белеют костяшки.

Почему мне так больно? Я ведь даже не знаю ничего наверняка. Это просто сообщение. Случайность. Я не уверена.

Но внутри всё уже решено. Я знаю, что это правда.

***

Глеб спит. Спокойно, ровно, как будто у него нет тайн. Как будто его не раздирают угрызения совести, как будто его мир не рушится. Как будто не он держит нож, который только что загнал мне под рёбра.

Я лежу рядом, но сон не приходит. В висках глухо стучит кровь.

"Наш сын спрашивает, когда ты приедешь."

Слова вспыхивают в сознании, как красные неоновые буквы. Я закрываю глаза, но это не помогает. Они всё равно горят.

Меня тянет встать, уйти, сбежать, но я не двигаюсь. Я не уверена. Я даже не знаю точно, правда ли это.

Но я хочу узнать.

Возможно, я пожалею об этом утром. Возможно, нет.

Я поворачиваю голову. Глеб спит на спине, ровное дыхание, рука на груди. Под его веками не дёргаются глаза. Глубокий сон. Уверенный. Как у человека, который не боится быть разоблачённым.

Он уверен, что я не копаюсь в его жизни.

Он уверен, что я никогда не буду его проверять.

Он ошибается.

Я медленно, бесшумно сажусь. Пол чуть поскрипывает подо мной, но он даже не шевелится.

Ноутбук стоит на столе у стены. Я пробираюсь к нему так же, как пробиралась по ночам в детстве на кухню, чтобы выпить воды, не разбудив родителей. Тени длинные, кривые, луна падает на стекло экрана, отражаясь в нём холодным блеском.

Я открываю крышку.

Глава 2

Глеб всегда держит основную почту чистой. Я знаю это.

Но сегодня я не в почту. Я открываю мессенджер. Незнакомый аккаунт.

Имя другое. Аватарка не его. Но открываю – и понимаю.

Лена.

Диалог открыт. Я моргаю, скользя взглядом вниз.

"Ты думаешь, мне не больно?""Как он? Скучает?" "Да. Он спрашивает, почему ты так редко приходишь." "Я же объяснял. Пока нельзя." "Но он же твой сын, Глеб. ОН ШЕСТЬ ЛЕТ видит тебя раз в неделю!"

Рука замирает на тачпаде.

Больно.

БОЛЬНО?

Где-то внутри меня происходит хруст.

Я читаю дальше.

Читаю про то, как он его видел.

Читаю про то, как Лена просит не забывать о нём.

Читаю про то, что Глеб не может уйти от меня прямо сейчас, но, возможно, когда-нибудь.

Возможно, когда-нибудь.

Меня бросает в жар, потом в холод.

ШЕСТЬ.

ЛЕТ.

Я закрываю мессенджер, закрываю ноутбук, медленно выпрямляюсь.

Внутри ничего.

Ни злости.

Ни слёз.

Ни боли.

Пока.

Я застываю, уставившись в экран, но буквы не стираются, не меняются, не превращаются в ошибку или злую шутку.

Ребёнок, которого родила не я. Который появился у него. С ней.

С Леной.

Лена.

Я даже не сразу осознаю, что шепчу её имя. Оно скользит по языку, как яд, который действует не сразу, но уже разливается по крови.

Лена, которую я учила.

Лена, которая смотрела на меня широко распахнутыми глазами, ловила каждое слово, нервно теребила волосы, боялась сделать ошибку.

Лена, которую я приводила в операционную, объясняла технику шва, показывала, как держать скальпель, учила, как не дать страху взять верх.

Лена, которая приходила ко мне домой пить чай, сидела в этом самом кресле, где сейчас Глеб, сжимая чашку двумя руками, как школьница.

"Я так восхищаюсь вами, Лада Александровна. Вы такая сильная."

Чёрт возьми.

Как долго?

Как долго она пила мой чай, смотрела мне в глаза, улыбалась, спрашивала о медицине, о жизни, о Глебе?

Она спрашивала о нём.

Я не замечала.

Я сама пустила её в свою жизнь.

Шесть лет.

Я читаю снова и снова. Слова начинают двоиться, расплываться перед глазами. Мне нужно вдохнуть. Нужно успокоиться.

Но я не могу.

В голове картинки – как я стою за её спиной в ординаторской, поправляю её руки, когда она неловко держит инструмент.

Как я приношу ей кофе в ночь перед сложной аттестацией.

Как смеюсь, когда она случайно разбивает пробирку и смотрит на меня испуганно, ожидая крика.

Как я говорю Глебу, что она способная, что ей просто нужно немного поддержки.

Глебу.

Человеку, который спал с ней, когда говорил мне, что любит только меня. В груди что-то разрывается.

Я захлопываю ноутбук. Руки дрожат.

Глеб во сне шевелится, что-то бормочет себе под нос. Я замираю, прислушиваюсь.

Но нет. Спит.

Как легко тебе спится, Глеб? Предатель!

Я смотрю на него в темноте.

И чувствую, как что-то во мне сгорает.

Я не помню, как выехала. Как вызываю такси, как отвечаю односложно водителю, как пальцы стискивают ремень безопасности так, что ноют суставы. Всё размыто, как в тумане, будто сознание защищается, отказывается принимать реальность. Но я еду. К ней. К Лене. К той, кто приходила ко мне за советами, за поддержкой, за наставлением. К той, кто сидела за моим столом, пила мой чай, заглядывала мне в глаза с уважением, ловила каждое слово, улыбалась, смущалась, кивала. К той, кому я доверяла. К той, кто, наверное, в какой-то момент начала доверять мне в ответ настолько, что, трахая моего мужа, даже не чувствовала себя виноватой.

Я не продумываю слова, не строю план. Я не знаю, что скажу. Мне просто нужно её увидеть. Посмотреть в глаза. Найти ответ. Я же врач. Я же должна понять, что пошло не так, где была ошибка, что я пропустила, что проглядела, где мой диагноз оказался неверным. Ведь что-то должно было насторожить. Что-то должно было предупредить меня. Не может быть, чтобы я не заметила.

Я выхожу из машины, не помню, как расплачиваюсь, не слышу ответа водителя. Дверь квартиры Лены резная красивая, как и район и дом, в котором она живет. Тонкий свет льётся из-под нее, узкая полоска пересекает коврик у входа. Звонить не хочется. Стук по дверному косяку сухой, глухой.

Лена открывает сразу, будто стояла за дверью.

Я не узнаю её.

Я ведь видела её сто раз, слушала, как она говорит, как смеётся, как волнуется. Я знаю, как она поправляет волосы, как кусает губу, когда думает, как выдыхает, когда нервничает. Но сейчас я не знаю её. Лена смотрит на меня испуганно, растерянно, но не виновато. И это самое страшное.

Я смотрю на неё. Вижу тень за её спиной.

Маленький силуэт.

Ребёнок.

Глеба ребёнок.

Он выходит из-за её ноги, цепляется за платье пальцами. Светлые волосы, круглые карие глаза. Копия Лены.

Меня будто обливают ледяной водой.