Мальвазия Мишечкина "Укрощение строптивого Дракона"

Разъехалась, в общем, дьявольская морда в стороны после полученной трепки от местного бога и собраться никак теперь обратно не может. Ибо страшно ноют и горят нанесенные божественной рукой раны, поэтому основное исчадие и официальный предводитель всех темных сил так непрестанно ярится, поэтому очень внимательно оглядывает с темного неба наше королевство, ища своих потенциальных сторонников среди людей.

Ждет свежую добычу и ищет с червоточиной души, чтобы воспользоваться слабостью людской, заколдовать прелестными и проклятыми словами, забрать с собой душу и подчинить ее навсегда темным силам – так довольно незатейливо объясняют их появление здешние жрецы, храмовники и церковники Святого Иова.

Такое еженощное испытание веры в Бога Нашего, Иова Прямоходящего!

Поэтому все местные жители с темнотой из дома стараются вообще не выходить, или, если в самом крайнем случае, совсем глаза от земли не поднимать, чтобы их белеющие в ночи лица не могли темные силы с небосвода рассмотреть.

И в душу неотвратимо забраться!

Обязательно забраться и себе подчинить за какое-то небольшое время, если вера в Бога Нашего недостаточно крепка!

Самая такая сильная здесь страшилка, поэтому гулять по темноте и при этом открыто звезды разглядывать – верный путь попасть в пособники темных сил.

С понятным, конечно, финалом.

Так что не до изучения галактик и прочей астрономии здесь народу, на таком уровне исторического развития и высшей степени религиозного фанатизма.

Разбойников и прочих бандитов такое верование особо не касается, потому что иначе, когда им вообще себе на жизнь зарабатывать?

Набожные прихожане такими гнусными делами не занимаются, поэтому принято считать, что все работники данного промысла рано или поздно попадают под влияние темных сил.

И спасение души с ее очищением возможно только на медленном огне, как примерно было принято у нас для особо усердствующих в своей ереси еретиков.

Чем медленнее сгорит тело еретика, тем лучше очистится и закалится его душа перед судом божьим…

Немного лишних страданий сейчас – и вечное счастье потом…

Теперь Терек обязательно расскажет Норлю, что их боевая подруга снова начинает яриться, поэтому сегодня придется обязательно присмотреть за мной.

«Ну, они в таком сами уверены, ведь сегодня какое-то просто невероятное тяжелое испытание разбитой грязной дорогой и не проходящим ледяным дождем происходит. Мне гораздо меньших причин хватало, чтобы слишком выйти из себя», – все мне хорошо понятно про опасения моих новых приятелей.

Мое внутреннее состояние они уже на твердую пятерку научились понимать. Пусть совсем неграмотные мужики, просто сильно умелые с оружием, но, как психологи тоже весьма хороши, если бы они только знали такие чудные слова.

«А как тут не озвереть понемногу, когда такая хрень творится с самого раннего утра? И прекращаться не собирается вообще?» – я плотно сжимаю зубы от переполняющего меня внутри негодования.

«Негодования своей новой жизнью, окружающей меня все время обстановкой и особенно тем, что давно не было у меня хорошего мужика», – не стану делать сильно лицемерный вид перед самой собой, что не понимаю очевидных вещей.

Ледяная вода с нависшего над нами уже прозрачного неба бьет по земле, кривой дорожной колее, полной уже давно до краев грязью, по лошадям и людям из нашего сильно растянувшегося каравана.

Гулко барабанит по лакированным поверхностям карет, сразу по всем трем, наверняка.

Я сама качусь все время только рядом с одной из них, как положено по моим охранительным обязанностям, поэтому непрекращающийся стук капель хорошо слышу.

Как шумят кареты графа и мага – сейчас не могу сказать, конечно, но уверена, что так же громко.

Даже заметно громче, ибо они побольше в размерах, чем довольно маленькая крытая повозка графини.

В которой одну сторону занимает сама ее светлость, а на второй толпятся все ее служанки, ведь даже в такую поездку она зачем-то взяла четырех девок.

«Двух бы вполне хватило на самом деле, но тут уже чисто дворянские понты присутствуют, кто себе может побольше прислуги обеспечить. С другой стороны – она тоже госпожа всем посещаемым селениям и городкам, должна выглядеть подобающе, прислуги тоже должно быть побольше», – признаю я.

«Даже побольше госпожа, чем сам граф, ведь ее фамильное владение, но общаться с народом она не умеет правильно, а вот сам граф весьма силен в такой теме. Умеет быстро принять правильное решение и людей сразу понимает, поэтому все здешние заправилы с ним одним только стараются разговаривать», – приходится и такое мне признать.

Стою ведь все время сбоку от кресла графини, поэтому все могу сама хорошо рассмотреть.

У графа и мага даже по небольшой отдельной спаленке есть в каретах, чтобы долгая поездка на очень невысокой скорости как-то побыстрее проходила для высокого сословия в сладком сне.

Потому что расстояния здесь большие, дороги плохенькие, время в пути заметно быстрее проходит, если поспать несколько часочков.

Но не сейчас, конечно, когда колеса тяжелой кареты пробиваются сквозь размокшую дорогу, поэтому ее саму постоянно носит из стороны в сторону по той же колее.

Они катятся впереди, в сотне метров от нас, понемногу отрываясь по менее разбитой дороге от хвоста каравана вперед, так как перед ними дорога все же, хоть немного, но получше получается.

А нам уже продавленная широкими колесами тяжелых карет достается, что сильно замедляет скорость наших повозок.

Такой распорядок в пути устанавливает сам граф, чтобы оказаться подальше от своей супруги. Запретить катиться за ним графине он пока никак не может, но все остальное в его личной власти.

Еще сами капли необыкновенно крупные летят вниз с большой скоростью, что здорово усиливает шумовой эффект.

Вот по многочисленным повозкам каравана дождь стучит гораздо тише, они укрыты растянутой тканью, пропитанной соком местного растения, дающим эффект, немного похожий на наш каучук.

Еще прямо неистово бьет по мне, заставляя реально замерзать в конце очень жаркого лета.

На чертовом перевале, уже насквозь мокрая, да еще при спустившейся почти к нулю температуре, я чувствую себя очень хреново.

«Ну, все же не насквозь на самом деле я мокрая, – признаю я себе, пусть очень нехотя. – Это все остальные всадники и возницы совсем полностью и насквозь промокли. У меня все же из дорогого таслана спортивная форма пошита, сейчас надета вместо нижнего белья, поэтому мокрая ледяная одежда так уж прямо к моей коже не прилипает. Одна печаль, что потом делать, когда она окончательно развалится и износится? Даже не знаю, поэтому нужно к тому времени обязательно поменять свою теперешнюю работу на более спокойную, чтобы точно находиться под надежной крышей и зимой, и летом. Да, только в замке или городе, причем даже неплохая возможность так устроиться со временем у меня имеется. Но сейчас приходится крутиться, как белка в колесе, раз уж повезло выжить в первые дни перемещения через проклятый блуждающий портал и устроиться на довольно блатное здесь место».

«Гребанное средневековье! Как раньше наши предки мучились от капризов природы! И полного отсутствия непромокаемой синтетики! Это я еще здешней зимы даже не видела!» – нестерпимо хочется выругаться всласть и по-русски, чтобы добавить побольше знакомых матерных слов.

Глава 2

На родном языке, который здесь никто не поймет, но не удивится все равно чужому наречию.

Потому что я сама по своей нынешней официальной легенде приехала в здешнюю землю из очень далекой страны.

Легенда на самом деле вообще не моя, ничего я про местную жизнь не знала в момент встречи с первыми, как-то более-менее приличными людьми, относительно такими защитниками местной законности и порядка, так что уже они сами меня за северянку приняли.

«Ну, а что им было еще понимать, когда я уже четверых страшно голодных и вшивых разбойников сама забила, своими руками, ногами и парой дубин, у них же позаимствованных. Забила одного совсем, трое просто переломанными руками слабо шевелили. А ведь никакого другого оружия у меня тогда не имелось, кроме уже четырех дешевеньких ножей на поясах, – с теперь понятным удовольствием я вспоминаю первые часы после того, как стала попаданкой. – Перцовый баллончик пришлось полностью потратить в критический момент».

«Так ведь тошнило, прямо смертельно, после переноса, а как представила на себе одного из этих неимоверных вонючек, тошнота сразу ушла. Клин выбился клином!» – вспоминаю я свое состояние после портала.

Как именно сюда приехала и почему вообще тут оказалась – я никому не рассказывала еще и даже не собираюсь.

Сначала никак не могла, а теперь просто не стану, опасная очень такая правда для меня.

Одно дело – северянка-воительница, которая всерьез прониклась истинной местной верой, исправно посещает храмы и старательно молится, повторяя слова одного из религиозных блюстителей, произносимые с высокой трибуны для всего собравшегося на молитву народа.

«Такой можно даже гордиться искренне, вот, мол, что сила Святого Иова творит даже с ней, с истинной варваркой», – улыбаюсь я.

Отказалась от прежнего кровавого культа навсегда, теперь совсем примерная прихожанка стала, то есть уверенно шагает по пути полного исправления.

И быстро удаляется от костра в правильную сторону.

«Хотя я и так в прежней вере потенциальной северянки ни ухом, ни рылом», – приходится признать.

Совсем другой вариант – попаданка из какого-то другого мира, которая почти наверняка прислана сюда темными силами по таким же темным делам.

Никто тут ничего про чужие миры даже не подозревает, не стоит так сильно смущать своей инопланетностью храмовников и королевскую власть.

Они-то такое известие переживут, а вот я, как не рожденная под здешним светилом, Ириалом, точно вряд ли.

Такую сразу же положено на него, родимого, местного пламенного очистителя от всякой скверны, волочь неотвратимо и вязать покрепче!

Даже из очень-очень далекой страны приехала, как-то же самое тридевятое-тридесятое королевство в мультике про Шрека.

Очень жаркое оно, местное лето, на Паннонских равнинах, еще вчера я обильно истекала потом в сильно утомившем всех караванщиков долгом переезде до предгорий Сиреневых гор.

Чем дальше мы отдаляемся от цивилизации, тем дольше становятся переезды, тем труднее наш путь, хуже сами дороги и еще реже попадаются плотно обжитые людьми места.

Сама первый раз по такому протяженному маршруту еду, благо осталось только посетить последний городок в Сиреневых горах, потом мы все начнем возвращаться обратно в Ликвор, город на примерно восемь тысяч населения посередине Паннонской равнины.

Одни глухие леса, проселочные дорожки с едва заметными признаками благоустройства, множество небольших деревень, изредка попадающиеся села с церквями и обязательными веселыми местами, тавернами и трактирами.

Из интересного – только встречи с хозяевами таких мест, баронами и рыцарями, еще теми же королевскими рыцарями.

С ним граф разговаривает наедине, обсуждает свои вопросы, получает уверения в полной верности и что-то обязательно добавляется в его солидном сундуке.

Графиня тоже представляется благородному сословию, однако, на нее откровенно обращают очень мало внимания, раз есть полноценный муж для серьезных разговоров.

С очень долгим переездом, прямо с рассвета до вечера, так получилось по времени, правда, здесь все поголовно умеют ловить обрывки сна прямо в седле или на облучке повозки во время самого перехода. Очень нужное такое для здешней жизни постоянно умение, которым я еще не смогла овладеть на хоть какую-то его значимую часть, поэтому мне приходится страдать пока больше всех.

Как не родившаяся при лошади и не сжившаяся с ней полностью, поэтому слишком напрягаюсь, когда оказываюсь в седле, реально боюсь свалиться, поэтому вольно и невольно несу бдительно службу все время в пути.

Потом тяжелый сон в маленькой комнатушке под не так, чтобы особо сильно раскаленной крышей местного постоялого двора.

Ведь она все же не из очень дорогого здесь кровельного железа скроена, которого здесь еще просто нет в природе на самом деле.

Не может поэтому так тотально и беспощадно нагреться, но даже обычная серая дранка крыши тоже заметно набирает тепла от лучей бескомпромиссного светила.

Низкий потолок, прямо мне по макушку, в комнатенке тоже фонит теплом, поэтому лучше спать прямо на полу, а не на очень высоких, коротеньких и узких кроватенках, которые прямо к потолку прижимаются.

«Наверно, кровати таким высокими делают, чтобы подальше от холодного пола находились, – другого объяснения у меня нет. – И еще подальше от глаз дьявола, чтобы ему было труднее заглянуть в лица спящих обоими своими глазами?»

Самая такая серьезная опасность во время сна, по местным поверьям.

Поэтому самой пришлось расположиться именно на полу между двумя узкими и короткими кроватями, на каждой из которых разместилось по паре служанок графини натуральным валетом.

«Ну, тут народ крайне простой, они такому ночлегу просто счастливы, дай только прислониться к любой стенке и уже все мгновенно просто сидя спят. А настоящие кровати с перинами и подушками считаются сразу за пятизвездное размещение, где бы они не стояли. Главное – чтобы надежная крыша имелась над головой, еще плотное одеяло в любую жару, и чтобы никакая из двух лун даже краешком не заглядывала в комнату. Для чего просто обязательно требуется прикрывать поплотнее ставни», – говорю я сама с собой, чтобы хоть так отвлечься от пробивающего все и вся ливня.

«Очень уж тут нижайшие жизненные стандарты, к которым я никак не могу привыкнуть!» – снова раздраженно вздыхаю, разглядывая косые струи дождя, поэтому вспоминаю прошедшую уже ночь.

Небольшой постоялый двор оказался переполнен заехавшим огромным караваном владетельного светлого графа, поэтому даже крохотную комнатку под крышей для прислуги и личной охранницы графини пришлось отбивать с боем.

У, как бы сейчас сказали в моем времени, работников финансового отдела всего графства, у пожилого казначея и пары его молодых, довольно наглых помощников.

Оказаться грамотным и уметь хоть немного считать – здесь довольно большая добродетель, сразу же поднимающая тебя на немыслимую высоту от простого народа.

Не отбили бы, конечно, служанки ее сами, тем более, что считари, как их здесь называют, успели первыми занять свободное помещение.

И уходить больше никуда не собирались ни за какие коврижки, кроме только если, как по личному приказу графа.

Но граф своих приближенных и достаточно важных для него людей ради какой-то прислуги своей жены, с которой у него совсем прохладные отношения, обижать никогда не станет, ничего даже надеяться на такое невероятное чудо.

Ради меня и свободного доступа к моему телу мог бы постараться, наверно, но я на такой обмен совсем несогласная.

«И сама решу возникающие проблемы без чертового графа!» – постоянно так говорю себе.

Пришлось бы девкам-служанкам и мне тоже вместе с ними ночевать на общем сеновале или скамьях трактира среди толпы вымотанных долгой дорогой, да еще вволю напившихся местного мутного пива дружинников и прислуги.

Слушая всю ночь дикий рев из луженых глоток и в жизни не мытых задниц, но тут уже я хорошо так вспылила.

Ну, как всегда у меня получается, когда остается самый простой выбор – или применить какое-то насилие, или мучиться от страшного дискомфорта. Потому что где-нибудь на сеновале или даже на лавках в зале едальни, среди толпы сильно не воспитанных мужиков, я просто черта с два нормально усну, в отличии от тех же служанок.

Комнаты графа и графини оказались в этот вечер на одном этаже совсем рядом, так что хватит им только графских дружинников в коридоре для охраны, поэтому я спокойно отправилась на поиски служанок и оказалась как раз очень вовремя в нужном месте.

«Может, все же перегнула палку с довольно важными для графа людьми, но возвращаться на сеновал я тогда точно не собиралась!» – понимаю теперь.

Выкинула за шкирку обоих помощников казначея, уже усевшихся на кровати, а его самого спокойно вывела из комнаты в коридор так уважительно-беспощадно за перехваченный и заломанный в суставе палец.

– А не хрен им было размахивать, в меня тыкать и пытать на меня орать! Нашел себе тоже прислугу безропотную! – вслух вспоминаю я вчерашний вечер.

Который он попробовал на меня наставить, чтобы пригрозить немилостью графа за обиду, причиненную его верным помощникам. Которые, как раз в нашем караване, собирающем положенную плату со всех графских владений, особенно важны для него сейчас, поэтому должны отдыхать самым максимально положенным образом.

Вот что попытался мне донести старый хрыч, только сильно визгливо и возмущенно.

Даже добавила словами почти вежливо что-то похожее на прощание главному пердуну-считарю:

– Прошу вас покинуть нашу комнату! Ищете себе другое место, господин считарь!

Солидный дяденька в дорогом, расшитом графскими гербами, плаще только злобно поморщился, но упираться не стал, да и как тут вообще упрешься, когда дело попахивает быстрым и крайне болезненным переломом указательного пальца.

«Уже по счетам так не получится постучать тогда, приходится беречь свое основное орудие производства», – злорадно хмыкнула я, вспоминая случившееся вчера вечером.

Мы все-таки пока по совсем разным ведомствам проходим, нигде особо не пересекаемся с ними, поэтому моя жизнь от него никак особо не зависит.