Мальвазия Мишечкина "Укрощение строптивого Дракона"

«Может, конечно, поныть графу, что я слишком высокую плату получаю, попробует еще на явное насилие к его неприкосновенной личности пожаловаться. Только тот факт, что я за одну минуту выставила троих сильно упирающихся мужиков из занятой ими комнатки, несмотря на явное нежелание ее покидать – однозначно подтвердит, что свое золото я совсем не зря получаю!» – усмехаюсь я в ритм шагам своей Гнедки.

Теперь мне про работу при финансовом отделе графства можно позабыть на какое-то время, но главный считарь – довольно возрастной дядечка не сильно крепкого здоровья, а народ здесь вообще долго не заживается на белом свете.

Первое серьезное недомогание, значит, пришла пора прощаться с родными и ложиться в землю, зато на хорошо освященном кладбище около графского замка. Здесь такие понятия очень важны после смерти, ибо темные силы и тогда не оставляют души грешников в покое.

«Перехватывают в полете, как говорится!» – снова усмехаюсь я.

Если помер где-то в лесу, а тело не перевезли на кладбище около храма или хотя бы сельской церкви – считай, автоматически перешел на сторону темных сил. Только хороший костер может очистить душу от всех ее прежних грехов и дать ей правильную неуязвимость перед происками дьявола.

Так что только так – или освященное кладбище при храме или сельской церкви, или солидный костер, как хоронили по всем земным преданиям викингов.

И как до сих пор хоронят на моей предполагаемой родине, как я примерно понимаю смутные слухи оттуда.

Счеты здесь тоже есть, только не с десятью костяшками, а сразу с двенадцатью, поэтому считать на них та еще невероятная мутотень. Я пробовала и все с ними, в принципе, понимаю, но пока не предпринимаю никаких усилий, чтобы срочно поменять довольно утомительную работу на что-то более легкое для самой себя.

Поближе к цифрам и прочим подсчетам, которыми можно заниматься в гораздо более комфортных и уютных условиях.

И еще обязательно изменить полностью систему местных подсчетов, хотя бы перевести все на гораздо более простую десятичную основу. Раз местная цивилизация пока делает все, чтобы усложнить и невероятно утяжелить даже самые простые подсчеты.

Я все еще осваиваюсь в новом мире, поэтому пока послужу личной охранницей графини, таким законно вооруженным человеком, которому можно гораздо больше остальных благодаря своему приписанному происхождению северянки-воительницы и реальным боевым умениям.

Нужно время, чтобы научиться совсем правильно говорить, обязательно начать бегло читать и писать, то есть немного я уже умею, только требуется разбираться в местном, сильно заковыристом письме совсем уверенно.

«Надеюсь, после такой выматывающей поездки мы засядем на всю зиму в графском замке, службы у меня будет относительно немного, найду грамотного учителя где-нибудь в самом Ликворе и плотно займусь учебой», – мечтаю я время от времени, ибо делать в пути больше совсем нечего.

Только понукать лошадку, присматривая за графской каретой, еще разглядывать глухие леса и возделанные крестьянские поля, на которых в простой мешковине старательно трудятся крестьяне со своими большими семьями.

Зимой здесь, в королевстве Витания, вообще не принято куда-то далеко ездить и даже воевать. Трудности логистики с размытыми осенними ливнями дорогами и суровые снегопады заставляют всех сидеть под крышей, почти все таверны и постоялые дворы на отдаленных дорогах закрываются на такое безлюдное время.

Потом я снова вспоминаю вчерашний вечер и нашу борьбу за уединенное место ночлега для единственных женщин в караване.

Единственных, не считая саму графиню, только ей ни за что, кроме постели супруга, больше бороться не приходится…

Глава 3

Оба, старательно и громко гнусавящие в поддержку своего начальника, обалдуя-считаря, получили от меня по сундучку со своими писчими и счетными принадлежностями в руки.

И еще по легкому пинку с внешней стороны сапога в щиколотку, чтобы закрыли свои тяфкающие рты и больше здесь вообще лишнего не отсвечивали.

Пришлось отдельно заказать себе дорогие сапоги по моей ноге из стильной и красивой кожи, но обязательно обговорить с мастером высокую и жесткую подошву для них, хорошо выступающую по краям.

Дворяне такую носят, платят дополнительно, а простой народ чего попроще выбирает.

Чтобы полностью правильно использовать полученные на тренировках умения, а мои слова максимально быстро доходили до откровенно туповатых здесь мужичков.

Иначе замучаешься доводить активно доминирующей части населения свои слова и прочие доводы, на которые они вообще изначально не умеют обращать внимания.

Не умеют, потому что просто не приучены, если ты не из благородного сословия и за тобой нет дюжины дружинников.

Да хотя бы всего парочки, если у них мечи висят на поясах, а глазах издалека видна быстрая смерть для всех особо непонятливых.

Тогда да, можно рассчитывать на какое-то понимание, но тоже очень медленное, если твои воины не держат недотеп под полным контролем с острыми предметами около шеи.

Настойчиво отстаивающая свою жизненную позицию женщина здесь что-то вроде легендарного горного дракона, которых в Витании никто не видел, но все про них обязательно что-то да слышали.

Или знают какого-то дружинника или стражника, которые когда-то где-то много лет тому назад встретили такого человека, который горных драконов лично встречал и даже остался жив почему-то.

Поэтому с наглыми считарями пришлось поступить так же само, как со всеми почти ста процентами встретившегося мне мужского населения королевства.

Не со всеми, конечно, именно встретившимися, только с решившими почему-то очень настойчиво мне что-то указать.

Или так же обязательно что-то неприличное предложить!

Как себя мне положено вести и с каким восторгом слушать мудрые слова настоящих мужчин!

Приходится поступать именно таким образом:

– Сурово обидеть и заставить невыразимо страдать! Сначала просто физически, а уже потом морально! – усмехаюсь я.

Что молодые считари и сделали, когда чуть не расплакались от невыносимо острой боли, но тут же выскочили в коридор, не желая получить по еще одному унизительному и крайне болезненному напоминанию. Там плюхнулись на свои задницы на грязный пол и стали очень старательно жалеть себя, усердно растирая руками пострадавшую часть ноги.

До сего момента они со мной лично не сталкивались ни разу, поэтому так довольно необдуманно решились на выражение сильного недовольства силовым, явно рейдерским с моей стороны, захватом занятой уже ими комнаты.

И еще что-то про мою личность бормотали, сильно нелицеприятное для нее.

«Чертова девка, дикая варварка, приперлась со своей глуши и тут начинает с мужиками спорить, истинными хозяевами здешней жизни…» – что-то все в таком роде, если не считать просто ругательства и всякие негромкие проклятия.

Совсем разные у нас поля для деятельности обозначены, однако, есть у меня все же определенные задумки со временем перейти на какую-то более спокойную должность, хотя бы связанную с умением писать и считать.

Пусть даже при счетном отделе в казначействе какого-то графского или королевского города, что не суть важно.

А лучше всего в столице королевства, ведь там проживает просто невероятное количество народа, около пятидесяти тысяч человек, если перевести на наши цифры здешние недоразумения.

Самая-самая такая здесь развитая цивилизация с реками вонючих отходов, текущими по немыслимо грязным улицам, но есть там немного не настолько страшненький район около королевского замка.

Где живут высокородные, еще самые успешные люди из чиновников и купечества, куда со временем собираюсь перебраться я сама.

Я уже там побывала лично и успела немного осмотреться, когда графиня ездила вместе с мужем навещать своего отца в его городском доме.

Когда здорово перекошенное с утра лицо графа весьма диссонировало с довольным видом самой графини, которая на отцовой территории смогла настоять, и даже не один раз за ночь, на выполнении мужем своих положенных супружеских обязанностей.

А теперь с большой надеждой ждет ребенка, чтобы выполнить свое главное предназначение в жизни – дать наследника своему весьма старинному и заслуженному роду.

Но, с ребенком что-то не задалось, поэтому супруга маниакально потащилась за мужем в достаточно утомительную поездку, чтобы собирать налоги и подтверждать прежние договоренности с кабатчиками, мастеровыми и отдельно кузнецами, которые здесь считаются сильно обеспеченными людьми.

С крестьянами ничего подтверждать не требуется, они живут на графской земле, поэтому изначально очень должны графу.

И, конечно, его боевитой дружине тоже, чтобы выдавать серебро на выплату жалования.

«Вот поэтому я сейчас тащусь под проклятым ливнем в сплошной грязи, так как должна сопровождать свою нанимательницу, а она мечтает еще хотя бы пару раз добраться до члена своего муженька. Когда они ночуют в соседних комнатах, ему станет трудно избегать назойливого внимания супруги», – понимание своей сильной зависимости от графского семейства мне совсем не радует, заставляет только злиться и ругаться про себя.

Других, похожих хоть чуть-чуть по благоустройству на тот район в самой столице, мест для будущей жизни я пока в королевстве не видела. Правда, побывала здесь далеко не везде, даже в главном городе-порте на побережье Устричного мора никогда еще не была.

Делать там моему графу, да еще со своей супругой, пока совершенно нечего, само графство почти полностью сельскохозяйственное, как бы сказали у нас. Есть в его горном районе, куда мы сейчас направляемся, несколько не ахти больших рудников, но их продукция пока вся целиком остается в королевстве, на экспорт в соседние страны ничего не идет.

Так что есть еще на что мне здесь посмотреть, но перемещаться по королевству я могу только при графине, такой у меня договор заключен почти на три местных года, из которых прошло всего шесть месяцев.

Меня такой большой срок моей зависимости вообще не радует, но особо выбирать мне все равно не приходится.

Остается только жить, служить, изучать язык до полного совершенства, научиться писать и читать на максимально возможном уровне. И уже потом смотреть по сторонам, пытаясь определиться в новой жизни.

Другие варианты для меня связаны или с завуалированной торговлей своим телом, или с возможностью выскочить замуж за более-менее обеспеченного купца или продвинутого мастерового.

В принципе, можно даже благородного жениха охомутать с моей внешностью и историей. Не так просто, но все же вполне возможно, как я чувствую по сильному интересу со стороны благородного сословия.

И тут же начать рожать кучу детей от какого-то совсем не любимого и абсолютно не интересного мне мужика.

«Чего вообще не хочется ни в коем разе, поэтому пока только достаточно высокооплачиваемая должность охранницы при благородном семействе графства Квитунг меня еще как-то устраивает!» – напоминаю я себе.

Зато питание, транспорт, ночлег и одежду с обувью мне должны предоставлять мои наниматели, что при довольно слабо развитых здесь экономических отношениях является очень большим плюсом и подспорьем для меня.

Поэтому заставляет мириться пока с такой жизнью в роли личной охранницы графини.

«Ну, мне просто особо деваться некуда по большому счету, не создан здешний мир для одиноких свободных женщин ни в коем разе, если при них нет десятка своей личной охраны и, естественно, дворянского титула, – давно я уже сделала такой понятный вывод. – Впрочем, можно еще при своем муже из тех же купцов как-то перемещаться по просторам королевства, но здесь сурово принято женскому полу не колесить по дорогам, а сидеть дома и создавать какой-то уют на довольно примитивном уровне. Может, если найду понравившегося мне человека, так и поступлю со временем, но пока ничего наперед не загадываю», – размышляю я.

«С моей внешностью в те же любовницы я легко могу попасть к кому захочу из благородного сословия, кому такое дело еще вообще интересно, но вот не лежит душа почему-то, хоть ты режь меня», – вздыхаю я, прислушиваясь к постоянному гулу на поверхностях кареты, вроде все же начавшего стихать дождя.

Пока ты служишь личной охранницей – ты самостоятельный более-менее человек в личном плане, а как только встала на содержание или вышла замуж, превращаешься в безвольный придаток своего господина.

Абсолютно без всяких прав, с чем я тоже абсолютно не согласна.

Такие здесь понятия и непоколебимые условности уклада местной жизни, за что самым серьезным образом выступают храмовники.

Есть у меня другие способности, поэтому хочу только через них попасть в более нормальную и спокойную жизнь со временем.

Ведь считаю, делю и умножаю я, наверно, лучше всех в этом мире и точно в графстве Квитунг славного королевства Витания. И в самом королевстве тоже…

– Правильно, Олга! И в трактире на скамейках поспят! Не растают! – пискнула одна из служанок, сдобная Вилия, мечта половины графской дружины, и тут же очень по-простому полезла было на кровать, первой занимая лучшее место у стенки.

«Черт, все никак не смогу привыкнуть к тому, что здесь в речи нет мягкого знака», – подумала я только.

Поэтому я здесь не Ольга, а только Олга, пришлось привыкнуть к новому звучанию своего имени.

Откуда я ее безжалостно тут же согнала, молча прихватив пальцами за нежную, пухлую руку в запястье.

Вилия без слов беспрекословно подорвалась с кровати, следуя за моей рукой, понимая, что синяки на ней останутся надолго, если она попробует со мной поспорить пару лишних секунд.

Нашей стервозной графине явно не понравятся темно-синие пятна на руке служанки, напоминающие по своему виду явные мужские приставания, поэтому придется их прикрыть одеждой, постоянно мазать липучей мазью и дальше с осьмицу походить в рубахе с длинным рукавом по такой невероятной жаре.

Чего никто, конечно, из девок прислуги никоим образом не хочет, когда можно вволю показывать бравым, постоянно сексуально озабоченным дружинникам графа и прочей мужской обслуге свои белые пухлые руки, которые наряду с открытым лицом являются основным внешним раздражителем для местных мужиков.

Юбки в пол и никаких штанов на женском народонаселении – вот одна из главных заповедей Святого Иова, которую старательно доносят храмовники.

Естественно полагая, что дьявол в большинстве случаев заходит в мужские души именно через «сосуды греха», которыми часто на молениях именуют здесь женский пол.

– Как будто именно такие наставления он им сам выдал! Лицемеры поганые! – снова ругаюсь я.

«Ага, прямо во время полета в бездонную пропасть, когда приспешники темных сил умудрились скинуть пророка, коварно напав со спины!» – усмехаюсь я про себя разным толкованиям его прижизненных слов.

Если женщина или девка только не выполняет определенные мужские обязанности, как я сейчас, тогда возможны какие-то определенные послабления в одежде.

«Потому что защищать и быстро передвигаться в здешней тяжелой юбке до пола – крайне трудно даже мне, со всеми моими умениями!» – правильно понимаю я сама.

Раз уж я своим активным вмешательством и за счет правильно наработанной репутации очень опасной, да еще на редкость вспыльчивой, истинной варварки.

Которая сначала бьет, а только потом начинает разговаривать, забрала нам, четверым девкам и себе, эту комнатенку с настоящими кроватями, одеялами и даже подушками, то дальше решать, кто на чем именно станет здесь спать, буду тоже только я.

Служанок глава графских считарей и его помощники послали из комнатки, вообще не задумываясь, только разглядев меня за ними, сначала прикусили язык.

Потом распустили, конечно, с огромным своим возмущением терпя полноценную обиду, только ничего им не помогло, еще огребли по болючим местам и отправились спать в обеденный зал трактира при постоялом дворе.

– Стоим, ждет! – рявкнула я на довольно глуповатых по жизни девок, чтобы не объяснять каждой по отдельности свои задумки насчет ночлега.

Они столпились на входе и в коридоре, терпеливо ждут моего разрешения проходить.

Хорошо, хоть страшно чумазую от глины и грязи обувь оставляют в коридоре, пол не пачкают в месте для ночлега, тут можно только в чулках и вытащенных из личных мешков тапочках передвигаться.

За вечер и ночь прислуга постоялого двора помоет полы и лестницы, заодно ту же уличную обувь так же вымоет и протрет от грязи. Популярная здесь услуга, ибо здешняя жизнь неизбежно заставляет заботиться о хоть какой-то чистоте.

Постоянная грязь на твоих ногах – доминирующий тут все время фактор, если на улице идет дождь, от него деваться просто некуда. Внутренний двор трактира неплохо присыпан каменной крошкой, но коновязи около его ограды теперь утопают в той же грязи.

С уходом за лошадью мне помогают те же мои приятели, приставленные ко мне графом по просьбе его супруги, чтобы я побольше находилась при ней, и поменьше лично обихаживала Гнедку. Когда караван размещается на постоялом дворе или в городской гостинице, мне с половину часа требуется потратить на лошадь, а графиня хочет сразу появляться с моей высокой фигурой за спиной. Поэтому я только бросаю Тереку или Норлю поводья, снимаю свой мешок с седла и спешу к карете, типа, охранять графиню.

Чему они сами очень довольны, ибо хлопот со мной немного выходит, зато в ночные караулы и дневную разведку их больше не ставят.

Поэтому, после выдворения банды считарей с захваченной территории, я присела на стоящий именно для такого дела здесь табурет и стащила с трудом свои высокие сапоги вместе с толстыми чулками, заменив их подобиями наших обрезанных валенок.

«Запашок определенный есть, конечно, после целого дня в пути по жаре, но пока вполне терпимый, постираю чулки при следующем ночлеге, – решаю быстро я. – Тем более запах от тех же девок быстро перебьет мое не слишком такое благоухание».

Устала уже очень за целый долгий день на лошади, поэтому хочу только спать после сытного ужина.

Постелила на более-менее чистый, недавно вымытый, пол оба одеяла из шерсти здешних одногорбых верблюдов, сначала тщательно вытряхнув их от пыли в широко раскрытое окно на головы все еще толпящихся во дворе работников каравана.

Одеяла забрала у служанок, справедливо рассудив, что они своей верхней одеждой смогут прикрыться на кроватях, а мне желательно свою будущую постель помягче устроить, чтобы выспаться получше.