Сергей Тамбовский "Миротворец"

– Благодарю, Георгий, – с чувством произнес царь, – Россия тебя не забудет… встречаемся 4 января 1900 года, так?

– Так, государь, всего тебе самого наилучшего, – и с этим словами экран свернулся в трубочку и исчез с концами.

Информация к размышлению. Внешняя политика Российской империи в конце 19 века

В конце 19 века Россия являлась одной из ведущих мировых держав. Не самой главной, на эту роль примеряла себя Англия, да и Франция стояла где-то рядом, но в пятерку ведущих точно входила. Основные направления внешней политики страны делились по географическому признаку, западное, южное и восточное.

Главным, безусловно являлось западное – отношения с ведущими европейскими державами, Англией, Францией, Германией и Австро-Венгрией. В конце 80- годов были юридически оформлены союзные отношения с Францией, с Англией же шло соперничество по очень широкому фронту, от Турции и до Китая. Австро-Венгрия постоянно вставляла России шпильки по поводу Балканских стран, а с Германией соблюдался вялотекущий нейтралитет.

На южном направлении у России были два основных противника – Османы и Иран. С первыми мы никак не могли устаканить вопрос о черноморских проливах, со второй же державой были в основном споры, как ее делить с Англией.

И во второй половине 90-х годов чуть ли не на первое место выдвинулось восточное направление, Китай и Япония (Корея была слаба и не рассматривалась, как субъект международного права). В 1896 году был подписан договор с Китаем о строительстве КВЖД через Харбин, а чуть позднее Россия выбила у китайских мандаринов и аренду Ляодунского полуострова с базой ВМФ Порт-Артур, а также оформила протекторат над Кореей. Что вызвало серьезные опасения у японцев и англичан – они тоже серьезно претендовали на эти же территории. Назревали серьезные противоречия, которые прорвались, как известно, в 1904 году в бухте Чемульпо, где затонул приснопамятный крейсер Варяг.

В 1894-95 годах, впрочем, никаких существенных проблем во внешней политике России не имелось, чему в немалой степени способствовала ювелирная тактика Александра 3-го, известного в народе, как Миротворец…

Основных проблем в ближайшем времени виделось ровно две – как-то по возможности избежать, а если не получится, то не проиграть русско-японскую войну, раз, и не дать ввязать себя в общеевропейские дрязги, особенно это касается Балканского региона, это два. Ну и союз с Англией, случившийся в реальной истории в начале следующего века, это тоже что-то из разряда завязывания узла правой рукой через левое плечо. Австро-Венгрию, гадившую России при любом подвернувшемся случае, следовало держать на расстоянии, а с Германией в принципе никаких особенных расхождений у нас не было, холодный нейтралитет с ней был бы наилучшим выходом для межгосударственных отношений.

17 июля 1896 года, Нижний Новгород

Летом этого года российские власти запланировали грандиозную выставку достижений, так сказать, капиталистического хозяйства в кармане империи, в Нижнем Новгороде. Под территорию выставки отвели огромную площадь между путями Нижегородской железной дороги и имением графа Шувалова. К открытию запустили электрический трамвай, первый в России, возивший любопытных посетителей от вокзала, а также целых два фуникулера, поднимавших гостей с так называемого Нижнего базара в верхнюю часть города.

Государь-император вся Руси Александр 3й прибыл в Нижний Новгород ранним утром 17 июля на поезде, отправившемся с Ярославского вокзала столицы. Его встречала большая делегация во главе с губернатором Алексеем Одинцовым.

– Здравия желаю, ваше величество, – отчеканил губернатор сошедшему с подножки поезда Александру, – рад видеть вас в добром здравии!

– Доброе утро, Алексей Алексеевич, – проявил царь знание персоналий, – а это вот что такое? – показал он свежепостроенный павильон, который еще пах штукатуркой и краской.

– Это… – замялся губернатор, – это так называемый царский павильон, построен специально к вашему приезду, ваше величество.

– А не слишком ли это накладно, – поморщился царь, – для одного моего приезда воздвигать отдельное помещение?

Губернатор ничего не сумел ответить на этот вопрос, а только переминался с ноги на ногу, тогда Александр продолжил.

– Ну хорошо, покажите мне, что там в этом вашем павильоне.

– В вашем павильоне, ваше величество, – прорезался голос у нижегородского головы, – в вашем – пожалуйте сюда…

И он вошли через двери, открывавшиеся прямо на перрон – тут после прихожей налево значились покои императорской семьи, а направо помещения для прислуги. Все это было покрашено и украшено вензелями и росписями, на потолке имели место матерчатые плафоны с изображением ангелов и архангелов.

– Мило, – сказал Александр, обозрев помещения, – правда, Мария?

Супруга тоже посмотрела на все это великолепие и ограничилась кивком головы, вслух же ничего не произнеся.

– Вот что, милейший… – обратился царь к губернатору, – благодарю, конечно, за теплый прием, но в дальнейшем никаких особенных приготовлений к моим приездам делать не надо, договорились?

Губернатор тоже кивнул молча, сглатывая слюну.

– А это помещение отдайте… ну кому бы его отдать, Мари? – решил посоветоваться он с супругой.

– Под часовню пусть пойдет, – после небольшого раздумья сказала она, – Георгия Победоносца, например.

– Вот, – развернулся царь к губернатору, – под часовню и перепрофилируйте, а сейчас едем, куда там надо ехать по расписанию…

И вся процессия вышла на привокзальную площадь, где уже собрался простой люд, желающий поприветствовать самодержца российского. Простой люд сдерживала цепочка полицейских, не дававших ему прорваться напрямую к августейшему телу. Александр поднял руки над головой, сложил их в замок и поклонился народу сначала налево, потом направо, а уж в самом конце и по центру. Народ взревел и сделал попытку прорваться, которая, впрочем, была пресечена доблестной нижегородской полицией.

Вся процессия погрузилась на пролетки и двинулась налево в направлении Нижегородской ярмарки.

– А это что такое? – спросил Александр у губернатора, указывая на арку, под которую проехали пролетки буквально через минуту посте старта.

– Это триумфальная арка в вашу честь, ваше величество, – сообщил тот.

– Во-первых, можете обращаться ко мне не так уж официально, – поморщился царь, – можно просто Александр Александрович, а во-вторых… ну зачем все это, скажите на милость?

На губернаторе не было живого лица, ничего на этот вопрос он ответить не смог.

– Знаете, в каких случаях воздвигаются триумфальные арки? – спросил царь и, не дождавшись ответа, разъяснил сам, – строятся они в честь памятных исторических событий, обычно в честь важных побед в каких-либо военных кампаниях. Примерами триумфальных арк в мировой истории являются три арки в Риме, Тита, Септимия Севера и Константина, а также арка на площади Звезды в Париже, Нарвские ворота в Петербурге и Бранденбургские ворота в Берлине. Все это возведено в честь славных побед римлян, французов, немцев и русских. А вот эта арка зачем здесь?

Губернатор только глотал слюну, но вслух ничего сказать не сумел.

– Понятно… – не стал обострять ситуацию царь, – но раз уж построили, ломать не надо… но в дальнейшем воздержитесь от излишних трат из городского бюджета. А куда, собственно, мы едем?

Тут уж губернатор Одинцов сумел справиться со своими волнениями и начал отвечать точно и четко.

– Возможны два варианта, ваше… то есть Александр Александрович – первый это краткий обзор Нижегородской ярмарки, а затем заселение в гостиницу и краткий отдых перед посещением Всемирной выставки. А второй – наоборот, сначала гостиница, потоми все остальное.

– Как ты смотришь на это, Мари? – обратился государь к жене.

– Думаю, что сначала надо дела сделать, а потом отдыхать, – ответила она.

– Решено, – рубанул ребром ладони по воздуху Александр, – показывайте нам вашу Ярмарку.

– Да мы уже въезжаем на ее территорию, – обрадовался губернатор тому, что беседа, наконец, вошла в наторенное русло, – вот это главная аллея, улица Александра Невского, в конце ее стоит одноименный храм авторства Монферрана, слева Главный Ярмарочный дом и все остальные павильоны, а справа так называемые Гребневские пески, остров на реке, где располагаются хранилища товаров, собственно и продаваемых на Ярмарке.

– Я слышал, что население вашего города во время проведения Ярмарки увеличивается в несколько раз, – царь уже вышел из пролетки и с большим интересом разглядывал людскую толчею вокруг зданий ярмарки.

– Совершенно верно, ваше… то есть Александр Александрович, – тут же отвечал Одинцов, – увеличивается, и даже не в разы, а я бы сказал, что на порядок… зимой в городе числится порядка десяти тысяч жителей, а в летние месяцы более ста тысяч. Кстати, наиболее уважаемые члены ярмарочного сообщества ждут встречи с вами…

– И где они собрались? – уточнил царь.

– Так в Главном доме, на втором этаже – там есть специальный зал для приемов, называется гербовым… – уточнил губернатор.

– Надо уважить уважаемых членов сообщества, – серьезно ответил Александр, – ведите нас, Вергилий, – вспомнил он зачем-то трагедию Данте.

– А почему у вас тут так мерзко пахнет? – неожиданно спросила у Одинцова императрица.

– Так…так… – аж вспотел от волнения тот, но быстро справился, – ярмарка же, здесь разные вещи продают, бывает, что и дурнопахнущие… один римский император на этот счет правильно заметил, что деньги не пахнут.

– Да вы знаток римской истории, – пошутил царь, и все присутствующие рассмеялись, чувствуя, что атмосфера значительно разрядилась.

А в гербовом зале их уже ждала большая кампания уважаемых и знаменитых в узких кругах людей. Тут был и Николай Бугров, мукомольный король России, и Матвей Башкиров, конкурент Бугрова и гласный городской Думы, и Сергей Рукавишников, монополист по торговле солью и владелец крупнейшего банка, и Федор Блинов, успешный промышленник и владелец многих доходных домов городе. В целях разбавить это собрание нероссийскими представителями были приглашены также по одному китайскому, индийскому и персидскому купцу, они торговали на Ярмарке не первый десяток лет.

– Исполать тебе, батюшка государь-император, – синхронно склонились в пояс перед царем все, включая иностранцев.

– Разгибайтесь уже, – недовольно проговорил им Александр, – хватит спины гнуть.

И когда они вернулись в вертикальное положение, царь продолжил:

– Рассказывайте, добрые люди, как живете-можете? С какими проблемами сталкиваетесь, может быть, помочь чем-то надо нашему уважаемому купечеству…

– Ээээ… – не сразу смог сформулировать что-либо внятное купец Бугров, негласно выдвинутый обществом в лидеры, – так-то у нас все хорошо, государь, но если вглядываться глубже, то некоторые проблемы таки имеются, – выдавил он из себя.

– Поделитесь, – запросто ответил ему Александр, усаживаясь за стол, где стоял пузатый самовар и многочисленные столовые приборы, – я вас внимательно слушаю.

Купцы, глядя на верховного владыку, также уселись на свободные места, налили себе чаю из самовара и приготовились слушать.

– Надежа-государь, – проговорил, наконец, Бугров, но император поморщился и попросил без титулов, тогда тот продолжил без титулов, – Александр Александрович, все как будто неплохо на земле русской, не считая отдельных мелочей. Слуги государевы очень уж много дерут за возможность работать, это раз. А два это то, что наши затраты на благотворительность облагаются теми же налогами, что и остальная наша деятельность. Мы же не на свой карман работаем, а на российский…

– Ну так уж огульно-то не надо, – усмехнулся Александр, – в свой карман, наверно, тоже что-то попадает.

– Исправляюсь, государь, – быстро сориентировался Бугров, – свой карман, конечно, имеет место, как же без этого, но и государству мы отстегиваем немало. Наш подсчет показывает, что в случае обнуления налогов средств на благотворительность, эти расходы у крпных промышленников могут вырасти в разы…

– Я понял, – быстро ответил царь, отхлебнув ароматного чая из фарфоровой китайской посуды. – Еще что?

– Хотелось бы напомнить про нашу веру, – вмешался Башкиров, ражий мужчина с радикально красным цветом лица.

– Про какую веру? – не совсем понял царь.

– Мы тут все… – Башкиров оглядел собравшихся, – ну за исключением иностранных гостей, старообрядцы… и нам весьма прискорбно наблюдать продолжающуюся дискриминацию властей нашего учения…

– Так-так-так, – усмехнулся царь, – то есть все граждане, собравшиеся здесь… ну за исключением китайских и персидских граждан…

– Еще индийских, – робко вмешался губернатор.

– Хорошо, – не стал спорить царь, – приплюсуем индийцев… значит, все остальные собеседники это старообрядцы или староверы, так?

– Истинно так, – подтвердил Башкиров, осенив себя крестным знамением с помощью двух пальцев.

– Очень хорошо, – призадумался Александр, – а как, если не секрет, вас дискриминируют власти?

– Ээээ, – вступил в беседу хорошо подкованный в этих вопросах Рукавишников, – сейчас в России создана такая иерархия религиозных культов – православие наверху, это не обсуждается, ступенькой ниже идут христианские религии других конфессий, католичество, лютеранство, армянские и грузинские ветви…

– Так-так, – подбодрил его император, – продолжайте.

– Еще чуть ниже обретаются нехристианские религии, а именно магометанство, иудейство, буддизм, а также традиционные религии народностей России, шаманизм, менониты, гернгутеры. И совсем уже на последней ступеньке находимся мы, старообрядцы… а это удручает – нас ведь, почитателей старой веры несколько миллионов. Мы же законопослушные граждане России, которые исправно платят налоги и исполняют все обязанности, накладываемые государством – почему мы внизу религиозной лестницы, не очень понятно.

– Я вас понял, – Александр уселся во главе длинного стола и пригласил садиться всех остальных, – история российского раскола содержит немало страниц, и далеко не все из них сияют белизной, с этим я согласен… ладно, в ближайшее время мы обсудим этот вопрос в кабинете министров. Если что, могу я вызвать вас, как экспертов?

– Конечно, государь, – Рукавишников переглянулся с остальными участниками встречи, – мы всегда готовы приехать, куда скажете, и рассказать о наших заботах.

– Еще что-то есть у уважаемых купцов, что тормозит их работу?

– Есть, государь, – вступил в диалог Блинов, внешне сильно напоминающий и Башкирова, и Бугрова, – про пошлины хотелось бы упомянуть…

– И что не так с пошлинами?

– С Германией сейчас у нас очень неравноправные отношения в этом смысле, – продолжил Блинов, – их ввозные тарифы на наше зерно, например, гораздо выше, чем наши тарифы на германскую промышленную продукцию. В результате наш экспорт зерна в эту страну сильно тормозится.

– Так-так, – задумался Александр, – с этим тоже надо разобраться, я дам поручение господину Витте.

––

А после обеда кортеж с императором выехал, наконец, к конечной точке путешествия в Нижний – на 16-ю Всероссийскую промышленную и художественную выставку. Как видно из названия, до этого уже прошли 15 аналогичных выставок, самая первая из них, причем, случилась аж в 1829 году в Петербурге. А 14-я, предыдущая, была 14 лет назад на пресловутом Ходынском поле в Москве. Однако, в Нижнем Новгороде организаторы напряглись и сделали нечто небывалое – тут и территория в 10 гектар, и 200 павильонов, из них 70 казенные, и электрический трамвай до железнодорожного вокзала, а также круговая дорога вокруг территории. Председателем комиссии по организации выставки был назначен Витте, а в состав входили такие известные люди, как Савва Морозов и Савва Мамонтов.

Александр посоветовался с императрицей и попросил довезти августейшую семью до выставки на электрическом трамвае, первом в России. Губернатор слегка встал в тупик от этой просьбы, однако сумел собраться и организовать поездку… всех пассажиров, естественно, отсекли, царь с супругой ехали в трамвае в одиночестве, благо это было недалеко, не более трех километров.

– Мне нравится, – сказала Мария, когда вагон компании «Сименс и Гальске» отъехал от железнодорожного вокзала, – не трясет и лошадей не надо. И цена невысокая, как я увидела, всего пятачок.

– А еще у нас работает круговая железная дорога, проложена вокруг Выставки, – доложил губернатор, – остановки возле каждого павильона по пути.

– Тоже фирма Сименс делала? – спросил царь.

– Нет, – ответил губернатор, – там другие были задействованы, компания Рафаэля Гартмана, называется «Финляндская компания легкого пароходства»… они же проложили ветку по мосту на ту сторону и устроили два фуникулера по Волжскому откосу.

– Надо будет поговорить с этим Гартманом, – бросил в воздух такую тему император. – А мы, кажется, уже и приехали – ведите нас далее, Вергилий.

Вся процессия вышла из вагона и вступила на территорию Выставки – народ тут не был предупрежден о визите высоких гостей, поэтому поначалу царя никто и не узнавал. А когда начал узнавать, в дело вступила охрана, предохраняющая вельможных особ от нежелательных контактов.

– Начнем с центра Выставки, – продолжил разливаться соловьем Одинцов.

Они прошли через арку главного входа, миновали пруд, в котором плескались какие-то рыбки, и вышли на круглую главную площадь.

– Вот тут, изволите видеть, – показал Одинцов обеими руками в разные стороны, – и расположены основные павильоны, а именно Горный, Фабрично-ремесленный и Художественно-промышленный. С чего начнем?

– Я слышал, что тут какую-то необычную конструкцию соорудили, – ответил царь, – в виде башни… и фамилия автора, кажется, Шутов…

– Шухов, ваше величество, – поправил его Одинцов, – Владимир Григорьевич его зовут. Сейчас я постараюсь его найти, если желаете.

– Не торопитесь, – остановил его Александр, – поговорить с ним я всегда успею, покажите лучше его… гм… творения.