После этих сведений единственное, что беспокоило эста: вдруг клиент нажрется настолько, что останется ночевать в Детинце?
В общем, переоценил себя воин Имот.
Потому и висит теперь на столбе в глубокой печали с голым торсом и сотрясением мозга средней тяжести.
– А почему на лошади меня убивать поехал, а не пешком? – спросил Сергей.
Дёрруд продублировал вопрос, мотивирующе похлопывая по боку эста плоскостью ножа.
Ножа, который он так и не пустил в дело, потому что эст и не пробовал запираться. Хотя ему и без специального воздействия было грустно. Ему бы в теплую постельку сейчас, а не в главные герои допросного подвала.
Оказалось, лошадка – это для прикрытия. Официально Имот не Сергея убивать отправился, а договариваться о встрече с одним из белозерских мастеров-кожевенников, проживавшим на отшибе в силу специфики производства.
– Что будешь с ним делать? – спросил Рёрех.
Сергей пожал плечами.
Виру с такого взять? Так нет у него ничего.
– Надо с его хозяина спросить, – пробасил Дёрруд. – Его человек – его и ответ.
– Отцу его отдай, – сказал Рёрех. – Пусть знает, что Грудята, подлец, так и не угомонился. И с вирой он сам решит. Ты же наш брат. Напасть на тебя – значит на род наш покуситься.
– Почему? – трагически воскликнула Колхульда, всплеснув ручками.
– Что «почему»? – не понял Сергей.
– Тебя чуть не убили, а я узнаю об этом от твоей наложницы!
«Ух ты ж уточка моя! – подумал Сергей. – Переживает».
Обнял осторожно, погладил по спинке:
– Глупышка! Я хёвдинга данов в хольмганге победил. Неужели ты думаешь, что какой-то белобрысый эст со мной справится?
Все равно не успокоилась. Сопит, всхлипывает.
– Ладно, ладно, все же хорошо.
– Ничего не хорошо! – вскинулась Колхульда. – Ты уезжаешь! А если тебя убьют? Как мы одни будем? Не уезжай, Варт!
– Помнишь, что я тебе обещал? – спросил Сергей, отстранясь.
– Что?
– Ты будешь женой конунга! А я слово держу. Все хорошо будет. Может, напомнить тебе? Я воин. Вождь. Моя судьба – в походы ходить. Врагов бить. И добычу брать богатую.
Расплакалась. Теперь, похоже, от радости, что ей такой славный муж достался.
«В поход, – подумал Сергей. – И как можно быстрее».
Да, Колхульда – девочка неплохая. И женитьба на ней изрядно подняла статус Сергея. Но он уже сомневался, что оно того стоило.
Впрочем, жизнь покажет. Может, после родов супруга перестанет истерить по каждой мелочи вроде неудавшегося покушения?
– Спи, моя радость, – ласково проговорил Сергей, поднимаясь и прихватывая пояс с мечом, потому что без оружия чувствовал себя неуютно. – Я ненадолго.
– …Еще! Еще хочу! – прохрипела Искора, впиваясь в плечи Сергея стальными пальцами лучницы.
– Хватит. – Сергей освободился от хватки, перегнувшись, подобрал с пола кувшин с брусничной водой. Как жарко! От души натопили холопы.
Искора томно улыбалась. Ей тоже жарко: покрасневшее лицо, груди, живот блестят от пота. Ноги широко раскинуты. «Еще!» Не так все просто. Сергей точно знал, что это не желание. Вернее, желание. Но не секса. Хочется девочке выжать его досуха. Чтобы ни с кем, кроме нее. И причина Сергею тоже понятна. Боится, что бросит ее Сергей, потому что бесплодна. Вон Колхульда вот-вот родит, а Искора – пустует.
А ведь он почти уже решил взять Искору с собой в поход. Но нет, обойдется.
Когда Сергей вернулся к Колхульде, та уже спала. Сергей беззвучно улегся рядом, но уснул не сразу. Прокручивал в памяти минувший день. Разговор со Стемидом, покушение… Пришел к выводу, что Рёрех прав: пленника правильней будет отдать князю. Продемонстрировать одновременно уважение, доверие и понимание, кто здесь главный. Если получил добро называть белозерского князя папой, то изволь проявлять сыновью почтительность. Хотя бы иногда.
Эсту повезло. Простудился. Причем серьезно. Не иначе воспаление легких подхватил. И тем испортил народу шоу. Какое удовольствие в публичной казни, если пытуемый практически в бессознательном состоянии?
Так что все закончилось быстро. Без показательного урока для тех, кто рискнет покуситься. Остался только штраф, наложенный на работодателя несостоявшегося убийцы. Причем небольшой, поскольку предъявить купчине было нечего. Эст – свободный человек, не холоп. Да и не убил же он княжича, так что, если по Правде, новгородцу и предъявлять было нечего. Да Сергей и не стал бы. У него были большие планы на Новгород, поэтому ссориться с его полноправным гражданином из-за такого пустяка, как покушение, он не собирался.
Никаких конфликтов с новгородцами. Неторопливое постепенное проникновение во властные структуры. Благо стартовую площадку в виде собственного подворья на Неревском конце, где рулил благодарный Сергею за спасение тысяцкий Хвалибор, Сергей уже создал. Товары его в Новгороде уходят хорошо. В первую очередь потому, что цены на них Сергей велел ставить лояльные. Не откровенный демпинг, но лучше, чем у конкурентов. Еще и с хорошими оптовыми скидками, поскольку понимал, что оборот важнее разового барыша. Скинул десять процентов на свой товар, добавил еще десять на чужой, и вперед, в вояж, в котором прибыль в тысячу процентов считается нормой. Если вернешься живым и с товаром, само собой. А это как раз то, что Сергей умеет. Так что у него сейчас есть все шансы войти своим в будущую Золотую Сотню богатеев, которые спустя полвека станут делать политику Великого Новгорода.
Такой вот план. Который, как и все сложные многоуровневые конструкции, рассыпался от первого же сейсмического толчка.
Глава 4
Ладога. Медвежья охота
Ладожская крепость. Важное место. Одна из первых контрольных точек на пути из Балтийского моря в Черное. Сама крепость и прилегающий к ней поселок кормились в основном с волока. Рынок тоже имелся, но так, местного значения. Функцию торгового узла забрал себе Новгород. Не только у Ладоги забрал. Вон и плесковские купцы жаловались, что к ним теперь никто не ходит. Все важные сделки – в Новгороде. Большую силу приобрел Новый город. В северные столицы метит, и небезосновательно. Для подвластных руси земель Новгород – город уникальный. В Европе Сергей немало таких автономных городов видел: богатых, наглых, вооруженных до зубов и подчиняющихся только самой высшей власти вроде короля-герцога, да и то либо с большой неохотой, либо с прямой выгодой для себя. Иные вообще никому не подчинялись, как та же Венеция, например. Вот и Новгород – прототип такой же республики. Центр торговли и ремесел. И тоже гребет под себя все, до чего дотянется. Нагибает данников агрессивнее любого князя. Расселяет своих огнищан, куда только может. Население же растет стремительно, и все хотят кушать. Рыболовством и охотой такую ораву не прокормить, а плодородие здешних земель, мягко говоря, ограничено. Поэтому призрак голода бродит под новгородскими стенами едва ли не каждую зиму.
Ладоге голод не грозит. Народу существенно меньше. Когда-то это был ключевой град на великом пути. Сейчас ее главная функция – предупреждать, если кто-то могучий, вроде очередного нурманского конунга, на юг двинет. Ну и налоги собирать с тех, с кого получится.
С Сергея и его каравана – не получилось. Подъехали варяги-дружинники, шуганули мытников, и те покорно шуганулись. Гарнизон в Ладоге числом побольше, чем дружина Сергея, но на конфликт с целым варяжским княжичем идти в Ладоге не рискнули. Напротив, сразу прибежал человек от ладожского наместника: чего изволите?
Сергей изволил. Разместить, накормить, обеспечить. Сам же с дюжиной лучших отправился на пир, который наместник решил дать в честь дорогого гостя. М-да, наместник. А дед его, между прочим, князем здешним звался и ходил непосредственно под великим князем киевским. А теперь – наместник. Да еще и не княжий, а новгородской старшины.
Ну да пир все равно получился богатый. Хорошо угостились. И отдохнули потом тоже неплохо. Машег аж троих девок заграбастал. Улучшил, так сказать, местный генофонд кровью потомственных степных снайперов. Во всяком случае, попытался. Сергей тоже предложенной, вернее, подложенной юницей не побрезговал. Но без фанатизма. Только чтобы гормоны успокоить. Ну и от подарков отказываться – хозяина обидеть. Не по обычаю. Сам тоже отдарился. Парой кубков стеклянных и шелковым шарфиком. Наместник важности ради на пир кольчугу напялил и шею намозолил. Пригодится шарфик.
Пригодился. Наместник решил порадовать гостей. Охотой.
Сергей к сей забаве относился позитивно. Но сейчас хотелось бы быстрее отправиться. Дорога звала.
Однако отказаться было неудобно.
Ему предоставили выбор цели. Вариантов было два: лось и мишка. Еще имелся зубр, но его Сергей отверг сразу. В сугробах, пешими зубра брать – слишком большой риск. А стрелами бить – неспортивно.
– А тур? – спросил он.
Этих рогатых красавцев он в прошлой жизни взял множество. И пеше, и конно.
Наместник разочаровал: туров в шаговой доступности не было. Ушли.
– Медведь, – сделал он выбор.
За косолапым, по крайней мере, гоняться не придется. И шкура у него сейчас, в начале зимы, хороша.
Отправились после завтрака. Торопиться некуда. Берлогу местные охотники вычислили. Времени на подготовку – море. Хоть до весны.
Шли на лыжах, целой толпой. Сам наместник, следопыт с парой собачек и пятеро ладожских гридней. С одним из них Сергей оказался знаком. Старший брат убитого в Новгороде Ратши Брудень.
– Почему здесь? – спросил парня Сергей. – Почему не с отцом?
– Ушел отец.
– Как ушел? Неужто умер?
– Да не, живой, – мотнул головой Брудень. – На полдень ушел, в Киев. К Олегу.
– А как же… – Сергей недоговорил, но Брудень понял.
– Не вышло у нас отомстить, – проворчал он. – Мать померла. Отец жену новую взял, молодую, из Киева. С ней и уехал. У нее там родня.
– А ты что же? – спросил Сергей. – Почему не с батькой?
– Потому, – мрачно буркнул Брудень. – Здесь теперь.
Да, что-то у них такое, у Осмола с сыном, неладное произошло.
– Хочешь – к себе возьму? – предложил Сергей.
Задумался. Но ненадолго.
– Не надо мне другого, княжич. Мне и тут хорошо.
Ага. Оно и видно. Но уговаривать парня Сергей не стал.
На охоту он отправился с семью спутниками: Дёррудом, Машегом, Траином, Нарви, «франкским» свеем Хрейном Полукровкой, которому было любопытно взглянуть, как здесь берут медведя, и Ярпи с Трани. Сергей еще Грейпу предлагал, но тот отказался. Мол, один на один он бы на мишку сходил, но такой толпой сонного косолапого можно и без всякого железа прибить. Хоть лыжами запинать, к примеру. А бегать попусту по лесу, чтобы поглядеть, как кто-то укокошит мишку… Не-е-е. Он, Грейп Гримисон, для этого слишком стар.
Сергею простоять в сторонке не грозило. Он на этой охоте главный. Его удар – первый. И пока шли, он прикидывал, как поэффектнее это сделать.
В прошлой жизни он мишку тоже брал. По-разному. Дважды даже ножом. Фирменным ударом, который воевода Асмуд показал. А Асмуду, в свою очередь, Рёрех. Еще тот, старый. Для этого фокуса требовались, во-первых, доспехи, во-вторых, умение бить точно и сильно, а в-третьих, солидная физическая комплекция. И если первые две позиции у Сергея были существенно выше планки, то с третьей – увы. Не набрал. Ни массы, ни силы. Не удержать ему упитанного мишку, который запросто потянет пудов на пятнадцать, а то и больше. Значит, какие варианты? Копье? Можно, но не с одного удара. Или если отвлекут. Потому что блокировка у медведя поставлена, а скорость – примерно как у берсерка. Вернее, наоборот. Это у берсерков скорость, как у медведя. Среднестатистический воин даже ударов не видит. Но в принципе достать мишку можно. Например, собачки отвлекут. И завалить с одного удара тоже можно. Куда бить, понятно. Да, копье – вариант. Но не эффектный. Остается меч. Сергей так и предполагал, потому его второй клинок, «золотой» меч франкской работы, висел сейчас не слева, а справа. Один точный укол – и дело сделано. Ну или не сделано, и в этом случае подключится Дёрруд, прихвативший с собой здоровенный хогспьёт. Если, конечно, его не опередит Машег со своими бронебойными.
Вспомнилось, как он первый раз охотился на медведя. Удивил его тогда косолапый. Почти смертельно удивил. И было бы без «почти», если бы старый Рёрех не вмешался.
– Там он, – почтительно доложил следопыт.
Собачки, спрятав под брюхо хвосты, жались к ногам смерда. Для мишки они не противники, а деликатес.
– Вижу.
Судя по тому, как была «оборудована» берлога (пещерка между валунов, пар от дыхания отлично заметен), медведь не из опытных. Или, наоборот, могуч непомерно.
Сергей снял лыжи. Остальные последовали его примеру.
– Поднимайте его, – велел Сергей, извлекая меч.
Один из ладожских дружинников срубил секиркой подходящий хлыст, не без труда взобрался на скользкие камни и сунул хлыст в продух.
Реакции ноль.
– Ты пошуруди там, пошуруди! – крикнул наместник, предусмотрительно спрятавшийся за спинами своих бойцов.
Дружинник пошурудил. Без результата.
– Надо копьем потыкать! – предложил кто-то из ладожских.
– Вот сам и потыкай! – огрызнулся дружинник на камнях.
– Огня надо! – посоветовал другой. – Огня ему туда кинуть, тогда выскочит.
– Он проснулся, – негромко произнес Дёрруд. – Вылезать не хочет.
– Знаю.
Медведь – зверь осторожный. И умный даже со сна. Сообразил, что люди здесь не для того, чтобы рыбкой угостить.
Положение спас Трани Журавль. Свей передал копье другу Ярпи, подошел не спеша, словно и не к медвежьей берлоге, ловко вскарабкался на груду камней, отодвинул дружинника, развязал гашник и помочился прямо в продух.
Подобного неуважения мишка уже не стерпел. Высунулся. Рявкнул. Но так, без азарта. «Проваливайте. Сплю я».
Сергей выступил вперед. Вскинул руки и тоже зарычал.
Получилось так себе. В сравнении с мишкой.
Ладно. Попробуем по-другому.
Сергей вдохнул поглубже… И завыл по-варяжски. Вот теперь хорошо. Сказывалась практика. Тем более что клич подхватили еще несколько глоток.
Медведь, шумно вздохнув, полез наружу.
«Точно, молодой, – подумал Сергей. – Лета три ему максимум». Хотя и такой опасен. Тот шатун, что напал когда-то на них с Колхульдой, был раза в полтора мельче.
В бой косолапый не рвался. Люди с оружием, да еще в таком количестве, его смущали.
