Александр Тамоников "Темное полушарие"

– Эй! – хрипло крикнул он куда-то в полутьму. – Где вы там? Получите результат! Я – живой, а он – мертвый! Выходите, не таитесь! Я ведь знаю, что вы где-то рядом!

Но никто не отозвался и не вышел. Паррандеро еще с минуту постоял над поверженным противником, затем выругался забористым испанским ругательством, сунул пистолет в кобуру и, придерживая рукой окровавленное плечо, побрел прочь.

…Сэм встретился с ним лишь через неделю. Паррандеро приветствовал его мрачным оскалом. Говорить ничего не хотел, так как понимал: раз он явился, то все скажет сам.

– Как плечо? – спросил Сэм.

– Давай я сейчас пальну в твое плечо из пистолета, и ты сразу же перестанешь задавать такие вопросы! – резко ответил Паррандеро.

– Ну-ну, – примирительно произнес Сэм. – Плечо – это пустяки, через месяц заживет. Главное – ты жив. И тебя ждут великие дела.

– Если бы Луис Верде был чуть точнее, чем я, то такие слова ты бы сейчас говорил ему, не так ли? – Оскал на лице Паррандеро стал еще шире и отчетливее.

– Все это не важно – если бы то, если бы это… К чему бессмысленные слова? Важны лишь факты. А они таковы: ты – жив и сейчас мы с тобой общаемся. Нам есть о чем поговорить. С тем я к тебе и пришел.

Их разговор длился несколько часов кряду. Наверно, иначе было и нельзя, потому что это был очень важный разговор. Таким же важным был и его итог. Отныне Паррандеро получал власть над всем островом. Не официальную, разумеется, власть, но она была куда как весомее официальной. И денежнее. Все притоны и публичные дома отныне, так или иначе, поступали в подчинение Паррандеро. Вся наркоторговля – тоже. Здесь надо сказать, что Куба в то время была своего рода перевалочным пунктом в плане наркоторговли: на остров со всех сторон доставлялись наркотики, и отсюда они переправлялись в разные концы света конечному потребителю. Плюс – легальные и полулегальные магазины и лавчонки, которые Паррандеро имел право облагать данью.

Все это должно было приносить просто-таки шальной доход, однако и это было еще не все. Еще в подчинение Паррандеро поступали все кубинские воры самых разных мастей – от домушников до карманников, – которые обязаны были делиться с ним своим доходом. И, опять же, это было еще не все.

– Наркотики, проститутки и всяческое ворье – это, конечно, дело доходное, – сказал Сэм. – Но есть и другие доходные делишки, причем доход от них куда как больше, чем от проституток.

– И что же это за делишки? – спросил Паррандеро.

– Оружие, – ответил Сэм.

– Какое оружие? – не понял Паррандеро.

– Самое разное, – ухмыльнулся Сэм. – Из которого стреляют. Ну и, понятно, боеприпасы к нему.

– Ну, оружие… – Паррандеро по-прежнему не мог понять, куда тот клонит, – так и что же с того?

– Куба – очень выгодное место для перепродажи оружия, – сказал Сэм. – Как в географическом, так и в политическом смысле. Нужно только, чтобы кто-то возглавил это дело, взял его под контроль. Стал бы этаким оружейным бароном. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Понимаю, – дошло наконец до Паррандеро.

– Вот ты и станешь таким бароном! – сказал Сэм, и эти слова прозвучали не как предложение, а как приказ.

– Да, но откуда мне взять оружие? И кому его перепродавать?

– Откуда брать? – переспросил Сэм. – Об этом можешь не беспокоиться. Если мы обо всем с тобой договоримся, то оружие начнет регулярно поступать на остров. На кораблях. Твое дело – встретить эти корабли, принять груз и с выгодой его перепродать. Кому – это уж твоя забота. Треть выручки – твоя. Как видишь, все просто.

– Я понял, – кивнул Паррандеро.

– Тогда ты должен понять и все остальное: отказываться не имеешь права. Если откажешься, мы заменим тебя кем-нибудь другим, а тебя уберем. То же самое с тобой случится, если ты вздумаешь играть по своим собственным правилам, то есть обманывать нас.

– Понял…

– Хочется надеяться. Теперь вот еще что. В Карибском море творятся сплошные безобразия. Пираты, понимаешь ли… Оно вроде бы и неплохо, однако эти лихие ребята совсем отбились от рук. Решили, что они – вольные птицы и никому подчиняться не должны. А это неправильно. Этих птичек нужно загнать в курятник. С большинством из них уже проведена соответствующая разъяснительная работа. Большинство поняли, а кто не понял, тем уже это и не нужно, они любуются сейчас подводными пейзажами. Так вот. Скоро эти птички начнут слетаться к тебе на поклон. Да-да, именно к тебе. И будут просить, чтобы ты взял их под свое отеческое покровительство. Ну, так ты им в этом не отказывай, потому что это дело нужное. И денежное для тебя. Ты все понял или тебе нужны дополнительные разъяснения?

– Понял…

– Вот и хорошо. Стало быть, действуй. Выстраивай на острове свою собственную империю. Император Паррандеро – звучит, по-моему, неплохо. А мы будем наблюдать со стороны и деликатно тебя поправлять, если в том возникнет необходимость. Но лучше все же, если бы такая необходимость не возникала. Взаимопонимание, знаешь ли, – это всегда лучше, чем непонимание. Ты со мной согласен?

– У меня вопрос, – немного помолчав, снова заговорил Паррандеро.

– Я даже догадываюсь, что это за вопрос, – ухмыльнулся Сэм. – Ты хочешь спросить, для чего нам все это нужно, не так ли?

– Да, – кивнул Паррандеро.

– Ну, если бы не было нужно, то мы бы ничего такого и не затевали. Для чего нам попусту тратить время и понапрасну заботиться о всяких бандитах вроде тебя? Мы – люди занятые, у нас далеко идущие планы. Планы политического свойства, если говорить точнее. Мало ли как может повернуться ситуация в мире, в том числе и на Кубе? Тогда-то ты и твоя империя нам и пригодятся – уже в политическом смысле.

– Терпеть не могу политики! – скривился Паррандеро. – Тем более ею заниматься!

– И тем не менее занимаешься, – сказал Сэм. – Да-да! Все твои дела: наркотики, проституция, оружие, пиратство, как ни крути, – все это политика. Все на свете – политика! Нет в мире больше ничего, есть лишь политика, в какой бы форме она ни выражалась. Стало быть, и ты тоже – политик. Под личиной мафиози. Ну а что? Очень даже неплохое прикрытие. Почтенное.

На том они и расстались. Впрочем, слово «расстались» носило предельно условный характер. Паррандеро прекрасно понимал, что ни о каком расставании в исконном понимании этого слова речи быть не может. Он – на жестком поводке, его постоянно будут контролировать. Он должен будет делиться доходами и постоянно помнить, что в любой момент его могут убрать и заменить кем-то другим. Причем слово «убрать» было настолько понятным, что никаких дополнительных разъяснений не требовалось. А значит, некуда ему было деваться. Приходилось играть по правилам, и изменить их он не мог.

* * *

За сравнительно короткое время Паррандеро выстроил на Кубе настоящую преступную империю. И сам превратился в императора. Конечно, нелегко ему пришлось – во всех смыслах слова. Сколько труда он приложил, сколько раз за это время его жизнь висела на волоске, скольких по его распоряжению застрелили, зарезали, отравили, утопили в море! У него не было на этот счет точной цифры, да и зачем она ему была нужна? Здесь дело не в цифре, а в той страшной славе, которая вскоре стала его спутницей. И раньше его прозвище наводило ужас на многих, а уж теперь – на всех без исключения.

Сложнее всего пришлось с оружием. Принять его и припрятать – с этим особых проблем не возникало. Но кому его продать? Нужно было искать покупателей, причем искать осторожно, вдумчиво, без права на ошибку, потому что ошибка в таком деле означала неминуемую гибель самого Паррандеро. Если его не убьют покупатели оружия, с которыми он не нашел общий язык, то наверняка это сделает Сэм или кто-то из его компании. Ведь оружие – это не публичные дома, даже не наркотики, это гораздо опаснее.

Но все в итоге встало на свои места. Оказалось, что нужда в оружии – просто-таки огромная, всевозможных покупателей – хоть отбавляй. Всяческие банды, мафиозные кланы, разномастные личности, называвшие себя «повстанцами», «революционерами», «партизанами»… И всем им нужно было оружие. В кого они из него стреляли, Паррандеро это было неинтересно. Главное, чтобы эти люди исправно платили деньги за товар. А они – платили…

…А потом на Кубе все поменялось. Причем начало меняться так стремительно и непредсказуемо, что Паррандеро просто не успевал следить, какие ветры и откуда дуют и, главное, что они могут с собой принести. Ветров было множество, дули они с разных сторон и с разной силой…

Кончилось все тем, что к власти на Кубе пришел Фидель Кастро. И почти сразу же начал наводить порядок. Этот порядок назывался «революционным», и он касался всего и всех. В том числе коснулся Паррандеро и его преступной империи. Здесь, конечно, он дал маху, даже и не предполагая, что новые веяния на острове могут коснуться и его. Ведь он – не просто какой-то бандит средней руки, он – император преступной империи, пустившей корни по всему острову. Легко ли выкорчевать такую империю? Оказалось, что легко – стоит этого лишь по-настоящему захотеть. А у Фиделя Кастро имелось такое желание – искреннее, целеустремленное, революционное.

Поначалу Паррандеро как мог сопротивлялся. Он пытался с кем-то договариваться, кому-то сулил немалые деньги, кому-то угрожал… Даже по его приказу были убиты несколько наиболее опасных представителей новой власти. Но ничего из этих проверенных средств не помогло, и трон под Паррандеро зашатался, причем настолько ощутимо, что в любой момент мог рухнуть, похоронив под своими обломками самого Паррандеро.

Тогда он попытался встретиться с Сэмом или еще с кем-нибудь из его компании и спросить, что же делать дальше. К его немалому удивлению и к немалой его тревоге, оказалось, что сделать это не так просто – хотя прежде такие встречи случались регулярно и без всяких затруднений.

В конце концов он все же встретился с Сэмом. И невольно поразился тем переменам, которые произошли с этим самоуверенным и циничным человеком. Куда только все подевалось?! В этот раз Сэм был каким-то нервным, чем-то напуганным, почему-то не уверенным ни в самом себе, ни в своих словах.

– Что, все так плохо? – не без внутреннего злорадства поинтересовался Паррандеро. – Прижали вам хвост?

– Тебе – не меньше, чем нам! – со злостью ответил Сэм. – Мы-то разгребем все это дерьмо, а вот ты – потонешь в нем. Ты уже по горло в этой субстанции. Еще денек-другой, и… – Сэм не договорил, лишь махнул рукой.

На это Паррандеро не сказал ничего, да и что он мог сказать, если бы даже и хотел? Он и без Сэма понимал, что положение аховое: его или пристрелят по указанию новых кубинских властей, или упекут в тюрьму, что, в принципе, означало ту же смерть, но только на какое-то время отсроченную. Ему нужно было знать, что предпринять, причем предпринять немедленно, сегодня же, потому что завтра будет поздно. Должен же Сэм дать хоть какой-то дельный совет! Ведь он, Паррандеро, столько лет работал на него, вернее, на ту страну, которую тот представлял! Он и дальше согласен работать на этого же хозяина, он еще ему пригодится! В конце концов, у них давний уговор на эту тему!

– Спрашиваешь, что тебе делать? – скривился Сэм. – Уматывай в Америку, пока есть такая возможность! Бросай все и – уматывай! А там жди дальнейших распоряжений. Может, ты еще нам и пригодишься…

Совет Паррандеро понравился – тем более что он и сам подумывал о том же. В Соединенных Штатах новая кубинская власть его не достанет. Большую часть своего капитала он давно уже перевел в американские банки, так что жить в Америке он будет безбедно. Его, правда, смущали слова Сэма о том, что в дальнейшем он может еще пригодиться. Кому именно пригодиться, в какой роли пригодиться? Но что об этом думать сейчас? Сейчас нужно спасаться, а дальше будет видно.

Не без труда, но Паррандеро удалось перебраться в Америку. Здесь он осел и затаился. И насколько это было возможно, наблюдал за тем, что происходило на Кубе. А происходило такое, что, по мнению Паррандеро, места ему там не было. Он не мог туда возвратиться, даже если бы и пожелал. Но это было бы желанием безумца, а таковым Паррандеро себя не считал.

Помимо самого Паррандеро, в США перебрались и многие его собратья по разбойничьему ремеслу – такие же мафиози, как и он сам. Оказавшись в Америке, они встретились и заговорили о том, как им быть дальше. Мнения были самые разные, однако все склонялось к тому, чтобы и здесь, в Америке, продолжать то кровавое дело, которым они занимались на Кубе. В таких предложениях имелся определенный резон – ничего другого гангстеры делать не умели, да и не желали учиться ничему другому.

Однако Паррандеро был категорически против.

– Здесь вам не Куба! – втолковывал он своим бывшим сподвижникам. – Здесь у нас – убежище. Или, может, вы хотите, чтобы американские власти нас арестовали и выдали новым кубинским властям? Представьте, с какой радостью нас примут на Кубе и что там с нами сделают!

– Тебе, конечно, хорошо рассуждать, – возражали те. – Ты человек богатый, а потому можешь хоть до самой смерти плескаться в каком-нибудь теплом бассейне во Флориде. А нам-то как быть? Мы не скопили таких богатств, как ты!

– Ну и дураки, что не скопили, – равнодушно отвечал Паррандеро. – Надо было думать о завтрашнем дне. А вы жили лишь одним днем. Кто же в этом виноват? Вы сами и виноваты.

– Да, но что же нам теперь делать? – спрашивали сподвижники.

– А что хотите, то и делайте, – отвечал Паррандеро. – Пасите скот в Техасе, или ловите креветок в Карибском море, или устраивайтесь поломойками в какой-нибудь бар. Дело ваше – не мое.

– А может, ты поделишься с нами своими доходами? – мрачно интересовались сподвижники. – Как-никак это мы их для тебя зарабатывали, рискуя своими жизнями…

– Нет, не поделюсь, – отвечал Паррандеро. – И попробуйте только их у меня отнять силой!..

Так он говорил, и на его лице появлялся хорошо всем знакомый оскал, глядя на который сподвижники понимали, что с Паррандеро лучше не связываться. Лучше и впрямь устроиться пастухом в Техасе или поломойкой в какой-нибудь придорожной забегаловке – целее будешь.

– Вот что я еще вам скажу, – говорил Паррандеро. – Вы не теряйтесь. Очень может быть, что когда-нибудь вы мне понадобитесь. Если, конечно, к тому времени будете еще живы…

Итак, Паррандеро жил незаметной жизнью типичного американского обывателя, и лишь одна мысль его беспокоила – на сколько лет ему хватит тех кровавых денег, которые он успел вывести из Кубы, когда был там императором, правильнее говоря, самым главным мафиози…

Глава 2

Далеко ли от Кубы до страны под названием Венесуэла? В общем-то, не так и далеко – всего лишь переплыть море и оказаться на другом его берегу. В те самые времена, когда на Кубе безраздельно властвовал император-мафиози Паррандеро, в Венесуэле был свой мафиози-император, который ничем ему не уступал. Все звали его Грис Гато, что в переводе на русский язык означало «Серый Кот».

По сути, в то время в Венесуэле творилось то же самое, что и на Кубе, – с поправкой, разумеется, на местные условия. В Венесуэле выращивали кофе, много превосходного кофе. И добывали нефть – много нефти. Кофе и нефть были основными богатствами этой страны. А где богатства – там и завистливые, хищнические взгляды. А где взгляды – там и действия. Вполне понятно, чьи это были взгляды и действия. Североамериканские корпорации буквально оккупировали благодатную страну Венесуэла, прибрали к рукам все ее богатства, оставляя венесуэльцам лишь жалкие крохи – надо же было кому-то трудиться за гроши на кофейных плантациях и нефтяных приисках!

Понятно также, что в Венесуэле процветала преступность. И стихийная, и организованная – всякая. Без этого никак нельзя, потому что американское хозяйничанье на чужой земле и преступность – это, можно сказать, близнецы-братья, одно без другого просто немыслимо.

Главой венесуэльской мафии и был Грис Гато. Почему его так прозвали? Ну, может быть, потому, что своими манерами он напоминал вкрадчивую и коварную кошку. Кошка, как известно, зверь двусмысленный. На первый взгляд она нежна, ласкова, покладиста – просто-таки безобидная плюшевая игрушка. Но у нее есть острые зубы и такие же острые когти, и уж из них она свою добычу ни за что не выпустит. Вот так же вел себя и Грис Гато. В плане своей внешности он был малозаметен, непригляден, тускл и сер – этакий серый человечишко. Ну и как его в таком случае называть? Серый Кот, и никак иначе. Сам ли он так себя назвал или, может, кто-то другой прилепил к нему такое прозвище – это не так и важно. Важно было другое: этот внешне малозаметный человечек был грозным и непререкаемым авторитетом – королем венесуэльской мафии.

Конечно, его самостоятельность имела известные пределы. Она, если можно так выразиться, упиралась в американскую стену. И выйти за пределы этой стены у Гриса Гато не было никакой возможности, да и желания – тоже. Он был разумным человеком и понимал, что бы с ним случилось, вздумай он сдуру переть на эту стену.

К нефтяным и кофейным делам Гриса Гато не допускали, торговля оружием, проституция и пиратство дохода принести также не могли – слишком мало в Венесуэле было и того, и другого, и третьего. Но ничего такого главному венесуэльскому мафиози и не требовалось. Ему вполне хватало всего того, что, так или иначе, было связано с наркотиками. Мутный, смертоносный наркотический шквал буквально-таки захлестывал Венесуэлу…

Все изменилось с приходом нового президента Карлоса Андреаса Переса. О, это был человек, знающий, что ему нужно! И что еще важнее, знающий, что нужно стране, которую он возглавил! За рекордно короткое (в историческом плане) время он произвел в стране просто-таки революционные преобразования. Коренные преобразования, основополагающие! Ему удалось вытеснить из Венесуэлы американские корпорации – он просто взял да и национализировал все нефтяные прииски и кофейные плантации. А тех, кто ранее ими владел, выслал из страны. Впрочем, они и сами с радостью побежали, потому что венесуэльская земля стала дымиться у них под ногами.

Это была первая победа нового президента, а за ней последовала и вторая – не менее значимая. На этот раз удар был нанесен по венесуэльской мафии. Да еще какой удар! От прежде могущественной преступной империи остались одни лишь осколки. Что касается Гриса Гато, то ему удалось сбежать из страны и укрыться в Соединенных Штатах. Венесуэльский президент по официальным каналам затребовал его выдачи…

* * *

…– Ну что, марико, плохи твои дела! – произнес мужчина американской наружности, вальяжно развалившись в кресле. – Совсем плохие! Просто-таки отвратительные! Ты понимаешь, о чем я толкую, чама?

Вальяжным мужчиной был тот самый Сэм, который некогда имел дело с главой кубинской мафии Паррандеро. Внешне он выглядел совсем иначе, чем в бытность свою на Кубе, но, по сути, оставался тем же Сэмом – иначе говоря, исполняющим те же самые обязанности. Его собеседником был неприметный с виду человек, чем-то похожий на серого настороженного кота, – Грис Гато, в недавнем прошлом глава венесуэльской мафии.

Было хорошо заметно, что ему не понравились слова «марико» и «гата». Да и как они могли понравиться? Это были жаргонные словечки, обозначавшие пренебрежительное отношение к собеседнику. Пренебрежительное и уничижительное, короче говоря, оскорбительное. Так в Венесуэле обычно обращаются к тому, кого хотят преднамеренно унизить и указать ему на его истинное место. Плохие это были слова, обидные. В прежние времена Грис Гато не раздумывая выстрелил бы в того, кто посмел обращаться к нему подобным образом. Но сейчас были иные времена. Сейчас приходилось терпеть и делать вид, что «марико» и «чама» – это просто обычные, милые словечки, которыми награждают друг друга мужчины, состоящие между собой в приятельских отношениях.

– Плохи твои дела, марико! – повторил Сэм. – Перес требует, чтобы мы тебя арестовали и переправили в Венесуэлу. Просто-таки немедленно, без промедлений и раздумий! Ну, разве это хорошие для тебя вести?

– Какой еще Перес? – угрюмо спросил Грис Гато, хотя, конечно, мог бы и не задавать такого вопроса, потому что прекрасно знал, кто этот самый Перес.

– Какой Перес? – хохотнул Сэм. – Это тот, от которого ты едва унес ноги! И от которого скрываешься сейчас здесь, в благословенных Соединенных Штатах! Так вот – он требует. И грозит международными последствиями, если мы не прислушаемся к его справедливым требованиям. И что нам делать – я просто ума не приложу… Да вот, прочитай, что написано в этой бумажке, чтобы не думал, что я вожу тебя за нос. – С этими словами Сэм протянул Грису Гато лист бумаги. Это была копия запроса об аресте и выдаче Гриса Гато.

– Ну что, прочитал? – с нарочитой ленцой поинтересовался Сэм. – Уяснил суть? Как видишь, бумага серьезная. Все в ней на месте – и слова, и подпись, и печати. Основательная бумага. Перспективная. И перспектива эта – осложнение отношений с суверенной страной Венесуэлой. Это – если мы откажемся тебя арестовать и доставить в упакованном виде по месту требования. И что нам прикажешь делать? А?

– Зачем вы мне все это говорите? – спросил Грис Гато. Его слова звучали тускло и равнодушно, но какое-то скрытое напряжение в них ощущалось! И Сэм, конечно же, это чувствовал.

– Ну, так выдавать тебя Пересу или не выдавать? Именно так стоит вопрос, – ответил Сэм. – Оттого я это тебе и говорю. Как же нам быть? Может, лично у тебя есть мнение на этот счет? У нас на данный момент его нет, вот ведь какое дело! Мы – на политическом распутье. Если, предположим, не станем тебя выдавать, то тем самым осложним отношения с твоей потерянной родиной, так как Перес этого нам ни за что не простит! А если выдадим… – Сэм не договорил, причем сделал это преднамеренно. Иногда недоговоренная фраза значит гораздо больше, чем законченная. Сейчас как раз и был такой случай.

– Отдайте меня Пересу, – все тем же равнодушным тоном произнес Грис Гато, – раз уж вы так боитесь осложнить отношения с Венесуэлой…

Он нарочито и обдуманно произнес эти слова. Потому что прекрасно понимал: никакой арест и никакая выдача Венесуэле ему не грозят. Здесь все было просто. Если бы американцы и впрямь хотели его арестовать и выдать Венесуэле, то для чего нужны все эти разговоры? Взяли бы и арестовали без всяких разговоров. А уж если разговоры, то ни о каком аресте речь не идет. А о чем же тогда? А о том, чтобы напугать его, Гриса Гато. Чтобы сделать его еще послушнее. Чтобы связать его еще одной веревкой, которая, может статься, гораздо надежнее всех прочих веревок, которыми он и без того связан. Вот о чем по большому счету идет речь, а не о том, чтобы его арестовать и переправить в Венесуэлу. Что ж, послушаем, что Сэм будет говорить дальше…

Сэм же молчал. Последние слова Гриса Гато выбили его из колеи, он не ожидал от него таких слов, а ожидал, что Грис Гато испугается и будет умолять не арестовывать его, будет уверять, что он американцам еще сгодится. А получилось совсем по-другому: Грис Гато ничуть не испугался и тем самым перехватил инициативу в разговоре. Он переиграл Сэма в его хитрой игре.

– Говорите конкретно, что вам нужно, – сказал Гато, – а я подумаю, подходит ли это мне.

– Что ж, выложим карты на стол, – кивнул Сэм, и это были единственно правильные слова, которые он мог сказать в такой ситуации. – Поговорим в открытую. Тут, марико, такие дела…

– Я лучше вас знаю испанский язык! – с внезапной резкостью произнес Грис Гато. – И я с легкостью мог бы найти подходящее словечко и в ваш адрес, похлеще, чем марико! Так что не надо называть меня этим словом! Я нужен вам так же, как и вы мне. Поэтому и беседа у нас должна идти на равных! Ты хорошо меня понял, перико?

Перико – так на жаргоне венесуэльских наркоторговцев назывался кокаин. Но вместе с тем это слово имело и другое, куда более оскорбительное значение. Сэм это знал и прикусил язык. «Два – ноль в пользу этого венесуэльского кота!» – с досадой подумал он. А вслух сказал:

– Что ж… Пока что нам от тебя ничего не нужно. Подчеркиваю – пока. Но не исключено, что скоро ты нам понадобишься. Очень возможно, что у нас появится для тебе одно дельце. Между прочим, очень даже выгодное дельце. Выгодное в первую очередь для тебя. Так что жди и будь на виду. Ни в какие аферы не влезай. Живи, как полагается жить законопослушному американскому гражданину. Когда ты нам понадобишься, мы тебя найдем. И продолжим этот разговор. Ясно?

Грис Гато ничего не ответил, лишь молча кивнул.

– Вот и хорошо, – сказал Сэм. – Будем считать, что мы обо всем договорились. Да, вот еще что. Насколько я знаю, здесь, в Америке, ты не один, с тобой вместе сюда из Венесуэлы перебрались и другие твои единомышленники…

– Может, и так, – лениво ответил Гато. – Да только я с ними не поддерживаю никаких отношений. Зачем они мне нужны? Поэтому я понятия не имею, где они сейчас. Живы ли, в тюрьме ли, а может, подались в какие-то другие страны… Говорю же – не знаю.

– А ты узнай, – сказал Сэм. – Собери небольшую надежную команду и не теряй их из виду. Пускай эта команда будет наготове.

– Собрать, конечно, можно. Но они будут спрашивать, какое дело им предстоит. И что я должен сказать?

– Скажи что хочешь, – пожал плечами Сэм. – Главное, чтобы они были у тебя под рукой.

На этом разговор закончился. Сэм ушел, а Грис Гато долго еще пребывал в задумчивости. Он прекрасно понимал, откуда дует ветер, а также понимал, что ему никак не уклониться и не укрыться от этих дуновений. Он был всецело в руках американских спецслужб, и эти парни в любой момент могли сделать с ним все что угодно. Скажем, арестовать и передать венесуэльскому правительству. Впрочем, это вряд ли. Ничего такого они бы не сделали – хотя бы в отместку за то, что венесуэльское правительство выперло их из страны, лишив лакомого куска. А вот убить его – могут запросто. В любом месте, в любое время и любым способом. Избавиться как от ненужного балласта, если посчитают, что он, Грис Гато, и вправду стал для них балластом.

Значит, нужно продолжать игру. Да-да, именно так – продолжать, хотя Гато не знал ни правил этой игры, ни ее целей. Он мог лишь догадываться о целях, но догадка – дело ненадежное, она может и обмануть. Ну да ладно, не в этом сейчас дело. И о правилах, и о конечной цели он узнает по ходу дела: у кого-то спросит, о чем-то догадается самостоятельно… А пока нужно начинать с малого…