– Разве не ради традиции Вы берете меня замуж? Вы хотите лояльности людей, которые ставят во главу угла свои традиции и обычаи, так дайте им это… Иначе этот брак будет бессмысленным с самого начала…
На удивление мои слова произвели на него эффект.
– Говори. У тебя осталось пятнадцать секунд от выделенного времени.
Захлебываясь от предвкушения, я выпалила, как на духу.
– Первое. Мы отложим наш свадебный обряд на две недели. Потому что на это время приходится праздник Акиту- им традиционно отмечают союз двух наших верховных богов- богини Иштар, покровительницы любви, плодородия и войны и Мардука, верховного бога всего сущего. Все правители испокон веков по традиции заключали брачный союз в храме Иштар в пустыне в этот день. Такой брак станет легитимным в глазах бабилийцев, в отличие от простой консумации.
– Хорошо, дальше,– он слушал с интересом. И даже, казалось, забыл о времени.
– Второе…– я нервно сглотнула, потому что разговор о следующем пункте программы вызывал дикий прилив стыда. Хотя чего стыдиться. Вокруг меня все было измазано сплошным позором…– сама консумация… Согласно нашей традиции, она происходит не традиционным путем… Жрицы разрывают девственную плеву невесты специальным предметом. И только после этого происходит половой акт между партнерами…
Карим хохотнул, закатив глаза.
– Ты хочешь, чтобы твою плеву порвала палка? Варвары… В чем смысл?
– Так есть стопроцентная гарантия, что невеста чиста… А… не вступила в сговор с женихом и не попыталась обмануть… Для наших мест целомудрие невесты стоит на первом месте…
Он снова презрительно закатил глаза. Не нужно было быть супер-проницательной, чтобы догадаться, что такому, как Карим, было плевать на целомудрие невинной девушки…
– Ладно. На это я тоже согласен. Мне все равно, как ты лишишься девственности. Последняя нелепость, жду…
– Последнее…– снова нервно сглотнула,– праздник Акиту длится двенадцать дней… И завершается ритуалом обновления или другими словами- иерогамией… Я бы хотела, чтобы он тоже был соблюден… Пообещайте мне…
Вдаваться в подробности, что именно стояло за этим обрядом специально не стала…
Карим встал. Нет, не для того, чтобы подойти ко мне. Он устало потер глаза и размял плечи, игнорируя мое присутствие, словно бы я муха или моль…
– В сухом остатке… Ты хочешь, чтобы свадебный ритуал прошел сообразно канонам праздника Акиту, включающего двенадцать дней нелепых плясок и молитв лживым богам… Правильно я уловил суть?
Я поджала губы, чувствуя очередной прилив ненависти.
– Хотите закрепиться на этих землях, соблюдете обрядовость… Это мое условие, господин Карим.
– Условие?– поднял бровь иронично.– Условие предполагает торг. Так о чем ты со мной торгуешься, принцесса бабилийцев?
– Вы обещаете мне, что соблюдете все три части ритуала, о которых я сказала. Если вы нарушите два из них, то… я буду свободна и смогу уйти от Вас… А еще… Вы не станете глумиться над нашей землей и не будете строить здесь свои проклятые нефтяные заводы. Если нет… безропотно приму Вашу власть надо мной…
Он встал.
Подходил медленно. Уголки его губ нервно дрожали. То ли в ярости, то ли в презрении.
Остановился в метре.
– Мне бы выставить тебя за пределы шатра, схватив за черную уродливую тряпку, но… мне даже забавно, знаешь… Мне говорили, что женщины бабилонян- глупые, забитые, ничтожные существа… И потому… слушать тебя сейчас развлекательно… Хорошо, огнепоклонница. Слово Карима Увейдата. Я соблюду эти нелепые обычаи. И ты станешь безропотной рабыней, пригодной только на одно- стать сосудом для моего будущего сына… Ты уже проиграла. Потому что мы смотрим на этот мир несоизмеримо по-разному. Ты цепляешься за иллюзию, за пустые обряды и лживых богов, которых давно нет. Я живу логикой и прагматизмом. Помяни мое слово, спустя год я вспашу эту девственную землю, чьи недра несправедливо богаты нефтью, и превращу их в большой завод. А ты будешь носить в себе моего ребенка, потому что точно так же я вспашу и тебя. И если для этого мне нужно выполнить какие-то нелепые ритуалы, я согласен.
Его безукоризненное лицо искривила дьявольская усмешка.
Карима Увейдата называли огнедышащим драконом. Говорили, на его груди даже высечена татуировка с мифологическим зверем, внушающая сакральный ужас его врагам.
Но я не боялась его…
В ту ночь, у священной лампады, смотря на портрет моей умершей русской матери, я поклялась, что сожгу душу Карима Увейдата, как сжигала своих врагов богиня Иштар…
Он заглотил наживку…
Партия началась…
Наивный гений Карим Увейдат…
Не стоит недооценивать женщину с сердцем бабилонянки и душой женщины с русского Севера.
Глава 4
– И все равно ума не приложу, какого иблиса ты согласился на эти доисторические пережитки, Карим,– раздраженно выдохнул Ашур, залезая на своего верблюда,– переход по пустыне караваном? Словно бы мы Омейяды (прим.– династия арабских халифов, правящая на территории современной Сирии 6- 7 веках нашей эры). Почему нельзя пересесть на более современные виды транспорта и нормально переехать на Кипр, а идти на поводу у этих темных людей.
Я усмехнулся.
Глупая девчонка через черную тряпку осмелилась бросить мне вызов. Словно бы она равная. Словно бы она могла даже на толику соперничать со скоростью моей мысли.
При другом раскладе я бы не повелся на эту глупую провокацию, но от тщедушного, закрытого полотном тела разила такая волна ненависти и презрения, что мне стало даже забавным.
Она и правда думает, что эти чертовы ритуалы что-то решают? И правда цепляется за жизнь в этом убогом, архаичном месте?
Бабилоняне на протяжении столетий отказываются принимать развитие цивилизации, которое происходит вокруг них. Эти странные люди живут так, как завещали их потомки, закрыто и обособленно. Поклоняются языческим богам, воспевая культ огня как чего-то сакрального, отвергают электричество, телевидение, интернет, мобильную связь, нефть и газ. А ведь эти земли сказочно богаты последними… Из-за ископаемых я и решил положить конец нелепой автономии горстки диких людей, загнавших себя в черный чулан сознания точно так, как они обрядили своих женщин в непроницаемые тряпки, закрывающие даже глаза!
Быстро запрыгнул на своего дромедара (прим.– одногорбый караванный верблюд, используемый для верховой езды по пустыне. Способен быстро преодолевать большие расстояния). Окинул взглядом растянувшуюся процессию. Где-то в хвосте ехали повозки с женщинами, среди которых была и черная тряпка, бросившая мне вызов… Нелепость.
– Пусть это будет для тебя очередным веселым приключением, Ашур. Ты ведь любишь все экзотическое…
– Повышенной комфортности,– с хохотком подхватил кто-то из ребят. Переход до храма Иштар, затерявшегося в самом большом оазисе, займет три дня. Оттуда я перелечу домой на вертолете, та как дела не ждут. А огнепоклонница пусть остается и молится своим богам. Мне в сущности наплевать, что она будет делать дальше. Не собираюсь брать ее с собой. Сибиль взбесится. Оттрахаю её, заделаю ребенка и оставлю брюхатой здесь.
Хотя бы Сибиль не будет докучать своей нелепой, бессмысленной ревностью. Женщины всегда уделяют этому обстоятельству слишком много внимания. Всего лишь первый раз. Всего лишь болезненный физиологический процесс. Никогда не понимал этой маниакальной помешанности на желании иметь неумелых, робких целок, к которым нормально и прикоснуться нельзя.
Как же смешны эти странные эмоции людей, а особенно женщин, ставивших во главу угла чувства. Как же нелепы мужчины, идущие тем же путем и уподобляющимся женщинам.
Когда я рассказывал об условиях Инны, лицо моей курдияночки просияло. Ну, хоть кто-то нашел в этом нелепом приключении нечто прекрасное. Мне же нужно было стоически выдержать повинность.
В одном эта девка была права- если я хотел покорности и лояльности бабилонян, я должен был создать хотя бы фикцию соблюдения их обычаев…
Погода весной в пустыне была непредсказуемой, но не нестерпимо изнуряющей. Современные виды палаток и термоодеял, которым я снабдил наш караван вопреки неодобрению местных дикарей, спасал от стужи ночью. Зато днем солнце не прибивало к земле изнуряющей жарой. Мы совершили переход на полдня быстрее, чем планировали. Возможно, потому, что в процессии не было детей- а значит остановки делали только на ночлег.
Я любил пустыню. Возможно, не так, как ее любят арабы-бедуины, но она завораживала меня умением очистить мозг и дать освобождающую перезагрузку. И на второй день перехода даже чувствовал некоторую прелесть этому очищению души и тела… Я даже предугадывал мысли дикарки… Она была убеждена, что пустыня начнет терзать меня и играть со мной, как это часто происходило с чужаками, но этого не происходило. Со мной тяжело тягаться в игрищах. Это я обычно играю. Жестоко и жестко…
Снова подумал про тряпку и даже усмехнулся. А ведь говорят, что ее мать русская… Как так получилось, что она не смогла вытянуть дочь из черного колодца этой обреченной культуры? Неужели не рассказывала о своей родине, неужели не открывала глаза на действительность окружающего мира? В конце-концов, неужели не возила на родину…
– Охрана говорит, что через час мы будем на месте, Карим,– послушался сбоку голос Ашура,– на горизонте уже можно увидеть развалины храма. Мне интересно, они и правда верят в эту чушь?
– Верят, Ашур,– устало отозвался я,– если бы не верили, я бы не участвовал в этом первобытном действе…
Первобытное… Если бы я знал, как был прав тогда… И к каким первобытным инстинктам меня толкнет то, что вот-вот начнет происходить всего через считанные часы.
Храм Иштар был действительно виден издалека. Путь к нему по песчаной тропе освещала линия из масляных факелов. Стоило нам на нее взойти, как на встречу вышел странный мужчина с разрисованным неизвестными символами лицом и закутанный в серую ткань.
–Верховный оракул ждет вас, правитель!– произнес он без приветствия,– ваши люди могут остановиться здесь, у входа в оазис- разбить лагерь и отведать приготовленную нами еду. Женщины вместе с невестой должны удалиться в храм для подготовки обряда. А Вы… Вы отправитесь со мной…
В горле рос протест. Почему я должен слушать немощного старика? Почему вообще не рассмеюсь над этим нелепым театром, но зреющий внутри интерес заставлял все-таки промолчать…
Мы свернули направо. Только вдвоем… Я, слезший с верблюда, и старик, ведущий меня в какую- то саманную развалину.
Глава 5
Жаркий ветер Вавилона трепал пламя факелов, когда старый жрец, укрытый тканями багряного цвета, склонился над чашей с расплавленным золотом. Его губы дрожали, глаза смотрели в темноту, куда смертные не осмеливались заглянуть.
Обычная смертные, но не я… Для меня происходящее сейчас скорее напоминало нелепую театральную постановку плохих актеров. Придет время- и я разгоню этих шарлатанов, но сначала нужно освободить сознание бедных людей, живущих веками под гнетом невежества.
Жрец вдохнул дым ладана, его тело вздрогнуло, а затем, голосом, в котором звучал шелест песка и гул древних звезд, он произнес:
– Представь! Мир после победы над хаосом, Мардук- верховный бог- взошел на трон богов, но его сердце осталось пустым. Иштар, свободная, огненная, с золотыми волосами, приправленными песком пустынь, пришла к нему -не как покорная жена, а как буря, что не подчиняется законам.
«Ты создал мир, -шептала она, касаясь его губ своими. -Но я научу его любить…»
Он -мудрость и власть. Она -страсть и разрушение. Он хотел порядка, она жаждала хаоса. Их связь не могла быть вечной, но каждую весну они встречались в танце богов, соединяя небо и землю, силу и желание, разум и сердце.
И когда в Вавилоне начинался праздник, жрецы воссоздавали этот священный союз -акт любви, от которого расцветали сады, наполнялись зерном амбары, и люди верили: пока Мардук и Иштар встречаются, жизнь продолжается. Вот в чем смысл обряда, частью которого ты избран стать…!
– Избран?– не смог сдержать надменную усмешку,– кем? Я сам себе господин, старик. Ты заблуждаешься под парами ладана…
–О царь великий, будь внимателен,– усмехнулся старец, словно бы пропустив мои слова мимо ушей,– Из утробы богов вышла она, в волосах её -ночные грозы, в глазах -бездна, что затягивает души. Не мечом она завоюет этот мир, но огнем -тем, что прячется в ее крови.
Жрец поднял руки к небу.
–Горе тому, кто коснется ее сердца! Он не владеет ею -она сожжет его душу, как солнце сжигает последний туман рассвета. Он забудет имя свое, забудет волю свою, ибо любовь ее подобна пляске факелов в бурю: прекрасна, неукротима и смертельна.
Я глубоко вздохнул, борясь с желанием заткнуть бесполезного старика более действенным способом. Просто развернулся и пошел на выход, желая побыстрее покончить с представлением этих дикарей.
А сумасшедший продолжал кричать в спину:
– И где-то в глубине дворца, в садах, усыпанных розами, она смеялась, не зная, что ее судьба уже написана -и что кто-то, кто посмотрит в ее глаза, обречен гореть в них, пока не останется лишь пепел…
Глава 6
– Ну что, как твой сеанс экзорцизма?– усмехнулся Ашур, откидываясь на мягкой дивании, предваряющей ступенчатый вход в храм, сейчас играющий роль импровизированной лестницы. Судя по всему, гости заняли свои места. Цирк продолжится. И самое нелепое- что я главное действующее лицо в этом нелепом маскараде. Никогда не любил быть клоуном… Я вообще всегда старался держаться вне обрядовости и церемониала. Потому, наверное, так и не смог найти точек соприкосновения со своей семьей и всегда был белой вороной. Старший брат Микаэль тоже отличался бунтарским нравом, но его амбиции в сухом остатке тоже сводились к власти- просто он устанавливал ее через власть денег и бизнеса. Самая близкая мне по крови- сестра- двойняшка Амаль, так вообще стала синонимом слова протокол, церемониал и власть. Ее муж был правителем Эмиратов Дубая, а она блистала, как самая яркая звезда в Аравийской пустыне. А я… я всегда хотел идти вне системы. И дураки те, кто считает, что мой приход на землю бабилонян- это жажда экспансии и власти. Это жажда революции. Я хочу менять, я хочу шокировать, я хочу совершать такие выпады и маневры на мировой арене, чтобы меня было слышно и видно даже без амбиций тупо сидеть на троне и контролировать лимитированную территорию. Мой мозг не зажат в тиски этих стереотипов. И дурак тот, кто это не понимает во мне… Потому и эти ритуалы чертовы, придуманные Инной, стали тем еще испытанием на терпение…
Мда, черная тряпка не зря меня испытывала- уже было желание послать к чертям их нелепые пляски и прекратить невыносимую тягомотину.
–Расслабься, брат,– увидел, как сжимаю челюсти в раздражении,– выпей лучше местного вина. Вот, мы уже залили в себя- и нам хорошо и весело.
Смешок Ашура подхватили и другие мои члены команды. Здесь были самые верные приближенные. Те, на кого я полагался во многих делах. Ашур –первоклассный стратег. Я переманил его в команду из крупнейшей компании по разработкам современного вооружения. А еще, как бы смешно ни звучало, он был номер один на континенте по игре в Танчики. Да-да, те самые танчики, на которые современные мужики тратят столько времени. Старое поколение убеждено, что это просо блажь, а это стратегия… И ее можно конвертировать в дело.
Немногие задумываются, что война в наши дни- это не рудиментальное махание мечами, а техника, беспилотники, почти что математический расчет. Ашур с лихвой справлялся со своими обязанностями и потому сейчас был ближе всех.
Рядом и другие мои парни- айтишники, ученые из Кремниевой долины, аналитики. Для них происходящее тоже казалось каким-то путешествием во времени. Наверное, когда достигаешь всего и все пробуешь в жизни, и возвращаешься вот к такому- экзотика и драйв, нечто первобытное, что испытывает твое тело на инстинкты. Я бы тоже так хотел и с удовольствием сейчас отдался бы этому чувству, но факт того, что именно я тащил ярмо на ше бесил несказанно…
– Перестань так дуться, Каримджи,– похлопал по спине Ашур,– месяц назад мы ездили на крутое техношоу на пирамидах в Египет. Воспринимай это так же… Или помнишь, иммерсивное эротическое представление в Венеции с «честными куртизаночками». Было круто…
Критически осмотрелся по сторонам. Да, если отключить раздражение, происходящее и правда можно было оценить как красивую историческую иммерсивную постановку.
В храме тьму разгоняли сотни масляных светильников. Статуя Иштар возвышалась над жрецами, ее рубиновые глаза мерцали в свете пламени.
Монотонные песнопения жрецов были рассчитаны на то, чтобы ввести в полутранс.
Вдруг все звуки резко оборвались. Над храмом повисла дребезжащая тишина. Будто сам воздух задержал дыхание в предчувствии. Лунный свет скользил по колоннам, по мраморным ступеням, по коже тех, кто затаился в ожидании.
Пологи белой ткани качнулись на слабом ветру и вовсе были сдернуты с величественных многовековых колонн. В центре зала, окруженные сотнями горящих светильников, стояли они – жрицы Иштар, богини любви и страсти.
И когда первый удар барабана сотряс воздух, начался танец.
Я заметил точеную женскую фигуру под тонким слоем белой органзы почти сразу. Она выделялась гибкостью стана и тем, что держалась по центру, величественно. Заинтересовался… Что это? Эти красавицы живут в этих песках? Такие тела пропадают за зря?
Ее лицо было закрыто более плотным слоем, не давая возможности увидеть черты, а вот фигуру можно было рассмотреть в подробностях… Высокая аппетитная грудь, осиная талия, покатые бедра, бесстыдно скрытые едва заметной золотой полоской между ног. Чистый соблазн.
Я бы трахнул эту девочку…
Жрицы ведь- те же куртизанки?
Красотка шагнула вперед, и с её движением загорелись угли в глазах других мужчин, собравшихся в храме. Мои друзья смотрели на нее с алчной жадностью- а я поймал себя на мысли, что меня это раздражает… Я хотел ее себе. А почему бы и нет? Я уже привозил себе любовниц из других стран. Сибиль раздражалась, но быстро отходила. Так почему бы не забрать красавицу из этого Богом забытого места? Тряпка даже не узнает об этом. Я проверну это у нее за спиной, а девочка точно не откажется уйти из этого древнего склепа в будущее.
Хороша. Определенно. Её тело скользило в воздухе, словно змея, сплетающая судьбы, словно тень пламени, то приближающаяся, то отступающая.
Полупрозрачные ткани одежды колыхались, приоткрывая то изгиб бедра, то тонкую талию, то точеную шею, обнаженную в плавном наклоне.
Прислужницы двигались в такт, словно цветы, тянущиеся к солнцу. Их руки рисовали в воздухе узоры древних желаний. Они не касались друг друга, но между их телами будто пробегал электрический разряд, игра теней и дыхания, обещание, которое нельзя исполнить.
