Шандарева снова было ринулась на меня, а я собиралась наброситься на нее в ответ… Но тот, кто нас разнял, притянул меня и прижал к себе. Затылком я почувствовала чью-то крепкую грудь.
– Совсем сдурели? – услышала я над ухом хрипловатый голос одноклассника – Льва Стаховича.
– Лева, она мою сумку из окна выбросила! – капризно надула губы Шандарева. Я, глядя на нее, едва сдерживала нервный смех. Не знаю, как сама выглядела со стороны, скорее всего, неважно, но Юлька смотрелась весьма потешно. Все-таки удалось и мне ей как следует вмазать. Лохматая, расцарапанная и страшная, как смерть. Значит, не в весе и росте дело…
– Лева, осторожно, у нее задница грязная, – предупредила Бурыкина.
Лев легонько меня оттолкнул, и я резко обернулась. Противный зеленый слайм, сползающий с моих джинсов, отпечатался и на школьных брюках Стаховича. Пол, на котором я валялась, тоже был зеленым и липким.
Лев оглядел свои испачканные штаны и поднял на меня темно-карие глаза. Такие колючие, что мне на секунду стало не по себе. Я понятия не имела, сколько стоили его брюки. Наверное, дорого. Но я уж точно не нарочно их испачкала, Лев сам ко мне прилип. Нечего было жаться… Конечно, в любое другое время я бы жутко смутилась, если бы Стахович вот так прижал меня к себе… Если честно, Лев мне всегда немного нравился. Совсем чуть-чуть… И я могла бы сейчас точно так же, как и овцы-одноклассницы, заблеять: «Лева! Они мне на стул эту гадость вылили!», но я лишь сказала:
– Эти дуры первые начали.
– Ты кого дурами назвала? – в один голос заверещали Шандарева и Бурыкина.
Дашка снова собралась кинуться на меня с кулаками, но Лев встал между нами и схватил Бурыкину за руки.
– Успокойся, – грубо сказал он. – Хочешь, чтобы у тебя были проблемы?
– Было бы из-за кого, – глядя исподлобья, фыркнула Даша. – Это ее отчислить надо. Или засудить. Чужое имущество портит.
Шандарева, словно только вспомнив о выброшенной сумке, вылетела из кабинета, едва не сбив с ног растерянную русичку, которая заглянула к нам.
– Анатолий Валентинович попал в больницу с высоким давлением. Урока географии не будет, – сказала она. А затем внимательно осмотрела притихший класс. – Вместо этого я проведу русский язык. А что здесь, собственно, происходит?
Теперь она не сводила взгляда с меня и потрепанной Дашки. Но мы молчали. Разумеется, до поры до времени. Стерва Бурыкина не выдержала и плаксивым голосом начала:
– Шац Юлькину сумку из окна выкинула! А там айфон и дорогая косметика…
– А еще люди под окнами ходят, – подал голос с первой парты ботаник Антон Шаврин.
– Там тупик и газон, – тут же огрызнулась я. – Никто под окнами не ходит.
Русичка уставилась на Льва, чтобы он прояснил ситуацию, но Стахович сердито буркнул:
– Я ничего не видел, опоздал. Пришел, а они уже дерутся.
– Серафима, это правда? – нахмурившись, спросила русичка.
– Правда, – негромко отозвалась я. Но из-за чего все началось, говорить не хотелось.
– Они ей лизуна на штаны прилепили, – наконец выкрикнул Стас.
– Единственные, между прочим, – заржали с задней парты первого ряда.
– Обе марш к директору, – строго велела русичка. – Госпожа Шандарева вернется, и ее пригласим. Стахович, проконтролируй, чтобы до кабинета голубушки наши все-таки дошли…
– Ага, – отозвался Лев таким тоном, в котором читалось: «Делать мне, конечно, больше нечего».
В сопровождении Стаховича мы с Бурыкиной поплелись в кабинет директора. А я в очередной раз подумала о том, как сильно хочу сбежать из этой ненавистной школы и больше никогда в нее не возвращаться.
Лев
Когда мы втроем вышли из класса, Бурыкина, осмотрев Шац и презрительно фыркнув, первая гордой походкой направилась по коридору. Сима как-то затравленно посмотрела ей вслед, а затем, скользнув по мне взглядом, последовала за Дашей.
– Сима, – позвал я, когда Шац ушла немного вперед.
– Чего тебе? – не очень вежливо отозвалась Сима, обернувшись. – За брюки испачканные извиняться не буду. Сам ко мне приклеился.
– Плевать на брюки, – сказал я, хотя, честно признаться, это было не так. – Держи.
Я протянул ей свой школьный джемпер. Понятия не имею, зачем это сделал. Просто захотелось. Столько смешков доносилось в сторону Шац, стало ее жалко. Учитывая, какая ситуация произошла у нее в семье… Тетка тогда нам с Лилей все уши про это прожужжала.
– Хочешь, чтобы я и его замарала? – искренне удивилась Сима.
– Плевать, – снова сказал я.
– Конечно, у тебя… у вас всех. Это ведь не единственные шмотки, – рассерженно проговорила Шац. Будто в этом была наша вина. – Легко быть благородным.
Я ни разу не общался с Симой, но всегда думал, что она немного чокнутая. Нелюдимая и сложная. Что трудного просто принять помощь, если тебе ее искренне предлагают?
– Ну и ходи с липким зеленым задом, – сказал я, пожав плечами. Накинул джемпер обратно на плечи. Не на коленях же мне ее умолять.
– Да запросто, – хмыкнула Сима, развернувшись. – Пусть это будет моей фишкой.
Она снова двинулась вслед за Бурыкиной к кабинету директора.
– Такая себе фишка, – возразил я, зачем-то по пути продолжая пялиться на зеленую задницу Симы. Стоит признать, что эти джинсы очень даже неплохо сидели на Шац.
– Какая есть. Надо будет, я и завтра так приду.
Я не знал, кому это может понадобиться, но почему-то в Симе не сомневался. И еще почувствовал себя очень глупо, следуя за Бурыкиной и Шац. Вообще меня бесила эта роль конвоя, которой наградила меня русичка. Будто девчонки сами заблудятся. Но когда директриса – твоя тетка, все думают, будто ты автоматически становишься ее правой рукой…
На обратном пути встретил в коридоре Шандареву с зареванным лицом и сумкой под мышкой. Подумал, что теперь все-таки влетит Симе…
Когда я вернулся в кабинет, одноклассники сидели с кислыми рожами из-за незапланированного урока русского языка. Только я занял свое место, как ко мне тут же склонился сосед по парте Игорь Пашнин:
– Ну че, опять вчера встречался с Белорецкой?
Я уже жалел, что рассказал ему об Аксинье. Хотя он сам обо всем догадался, когда на одном из уроков при входящем вызове на экране высветилась ее фотка… Аксинья Белорецкая училась в нашей гимназии, выпустилась в прошлом году. Уже пару лет я был в нее влюблен. А два месяца назад мы пересеклись в одной компании и я, набравшись смелости, наконец смог с ней пообщаться. Оказалось, я тоже был симпатичен Аксинье, и ее даже не смущала наша разница в возрасте. Не знаю, для чего я в итоге растрепал о наших отношениях Игорю. Похвастаться хотел, наверное. Аксинья считалась самой симпатичной девчонкой в нашей школе. После того как она выпустилась, никто не смог занять ее место.
Но теперь я жалел о том, что Пашнин все о нас знает. Игорь мог опошлить любой разговор, и это в нем сильно раздражало.
– Встречался, – сухо ответил я, открывая тетрадь и выписывая из учебника номер упражнения.
– И че?
– Че?
– Как?
– Норм.
– Ну, старичок, это несерьезно, – забубнил Игорь, склоняясь ко мне все ближе и прячась от русички за впереди сидящими. Я почувствовал, что от Пашнина несет перегаром. – А подробности?
Я продолжил молча переписывать упражнение, давая понять, что не желаю делиться с ним никакими подробностями. Но Игорек не отлипал.
– А мы вчера завалились в один классный бар, обмывали права братишки…
– Я заметил, – хмыкнул я, имея в виду перегар и помятый вид одноклассника.
– Не был бы батя на больничном, я б в школу на фиг не пришел, – продолжил Игорь. Наконец русичка сделала ему замечание.
– Если вызовет к доске и почувствует, что от меня несет, мне не жить, – проворчал Игорь, опуская голову. – Я вообще-то тоже на батину тачку рассчитываю.
Мне было плевать, на что там рассчитывает Пашнин и получит ли он вожделенную тачку. Делиться с ним подробностями наших с Аксиньей встреч я точно не стал бы. Игорь мне никто. Вот Макс Марвин – друг детства, это другое. Благодаря ему мы с Аксиньей и стали общаться теснее… Марвин тоже окончил гимназию в прошлом году. Раньше учился с Аксиньей в одном классе. Он всегда знал, что я сохну по Белорецкой, а тут подвернулся такой шанс, и он нас свел…
Упражнение делать было лень, поэтому я плюнул на все, отложил ручку и зашел в телефон. Переписывался с Аксиньей почти весь урок. Она в это время тоже сидела на лекции и скучала. Лишь изредка я хватался за ручку и делал вид, что что-то пишу. Пару раз ловил любопытный взгляд Игоря. Пашнин довольно улыбался и играл бровями: «Ты сейчас с ней? С ней, да? Счастливчик… Ух, я бы…» Тогда я отвернулся и больше не смотрел в его сторону.
Ближе к концу урока в класс вернулись Шандарева с Бурыкиной, а Шац так и не пришла. Когда прозвенел звонок, все быстро повскакивали со своих мест и, наспех собрав сумки, направились к выходу. Я оглянулся. Стас Петрушин тоже поднялся, растерянно оглядел разложенные на парте вещи Шац, немного поколебался и, все-таки закинув за спину свой рюкзак, направился к двери. А я почему-то завис. Будто мне больше всех надо. Но утренняя драка выбила меня из колеи. Не скажу, что увиденное доставило мне удовольствие, хотя другие одноклассники улюлюкали и даже снимали происходящее на камеру. У меня же после случившегося остался какой-то неприятный осадок. Я вспомнил растерянное и перепуганное лицо Шац… Поэтому, когда класс уже наполовину опустел, подошел к последней парте третьего ряда и быстро поскидывал в чужой рюкзак разложенные вещи.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72120514&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
