Она отложила очередной бутерброд в сторону, а кот продолжил:
– Сказки у меня действительно волшебные, могу чудеса ими творить самые разные. Мы, сказочники, в свое время слишком тесно общались с людьми, переплетались наши судьбы тесно. И те из них, кто был поумнее и подальновиднее, хорошо выучили уроки и сохранили многое для потомков. Что же касается твоего третьего вопроса…
Секундная пауза заставила напряженно замереть и наконец-то услышать:
– … то ты у нас блудная Баба Яга.
Яна сначала не поняла, услышала – да, но разум не сразу зафиксировал смысл произнесенных слов. А когда осознала, из ее горла вырвался не то хрюк, не то писк. Еще через мгновение она зашлась в диком и совершенно неприличном для девушки гоготе. Баба Яга? Серьезно? Это та, которая с горбом и на помеле? Сколько Бурева жила на свете, без малого двадцать четыре года, а такого бреда в жизни не слышала! Нет, она еще могла поверить, что она потерянная дочка арабского султана, похищенная в результате войн сотни его жен, но… Ёжка? Новый приступ смеха сотряс девушку. Сказки про Бабу Ягу в отличие от всяких Баюнов она помнила отлично. Знала, что та могущественная ведьма, которая то была злодейкой, то выступала на стороне главных героев. Еще у нее в услужении была всякая волшебная живность, которую она время от времени раздаривала всяким Иванам, и много магических штук, которые те же Иваны у нее утаскивали. Большими подробностями из жизни бабульки с помелом и избушкой на куриных ножках она не располагала. Хотя краем уха когда-то слышала, что образ Бабы Яги гораздо древнее и, вроде как, она была какой-то там богиней.
Поверить в то, что она сказочная колдунья, было невозможно. Особенно учитывая то, как проходила ее жизнь до встречи с комком шерсти из сказки.
Яну нашли в мусорном контейнере, когда ей было три недели от роду и на улице бушевала жуткая гроза. На нее наткнулся какой-то мужик, вылезший из теплой квартиры выкинуть мусор, потому что замучила ворчливая жена своими нотациями. Удивительно, как он умудрился услышать сквозь грохот грома требовательный писк оскорбленного в лучших чувствах младенца. Испытав самый настоящий шок, девочку мгновенно спеленали в куртку, ведро где-то забыли, а сам мужик умчался домой, откуда уже связывались со всякими государственными органами. В общем и целом Яне повезло: спасли, выходили, откормили и отправили в не самый худший детский дом. По крайней мере, там не было чрезмерно жестоких и равнодушных воспитателей, за детьми следили, почти заботились. Не было между воспитанниками и слишком явной агрессии, злости, хотя многие из сирот все равно пошли по темной тропинке. Очень сложно бороться с миром, когда ты один на свете и прекрасно понимаешь данный факт с самых первых мгновений, когда приходит осознание себя. Яна помнила очень многих своих приятелей по детскому дому, которые не выдержали прессинга и сломались.
Дальнейшая судьба тоже сложилась неплохо для безымянной сиротки, которой имя выбирали всем коллективом приюта. Она выросла, выучилась, нашла работу и обзавелась некоторыми друзьями. Не так чтобы и в огонь и в воду, но, по крайней мере, дни рождения и Новые года в одиночестве не проводила. Время от времени она думала и естественно мечтала о своей неизвестной семье, но трагедий и мыльных опер из этого не делала. На страдания было слишком мало времени, она выживала, стремилась закрепиться в достаточно жестком и нетерпимом к слабости мире, чтобы не пропасть. Перед глазами стояли десятки примеров детей, чьи судьбы сложились нехорошо. Она помнила их отчаяние, безнадежность, саморазрушение и тем сильнее сама стремилась вырваться из ловушки. Больше всего на свете Яне хотелось жить, и жить хорошо, а для этого нужно было обрести твердую почву под ногами. Именно поэтому при выборе профессии, она руководствовалась разумом и практичностью, нежели желаниями. Хваталась за любые льготы и возможности, которые были предоставлены ей, училась на отлично, шла вперед и не собиралась давать слабину.
– Баюн, – выдавила девушка, отсмеявшись, – я еще могу принять тот факт, что ты самый настоящий, но… Баба Яга? Каких грибов ты накурился, усатый?
«Усатый» ничуть не смутился и не обиделся.
– Зря смеешься, Баба Яга. Чем быстрее осознаешь свою суть, тем лучше. Для тебя же.
Губы Яны все еще кривились в улыбке, но голос стал немного серьезней:
– Давай размышлять логически, дружище. Баба Яга – кто? Ведьма. Так? Так. Я не ведьма ни в каком месте, ну, если только по утрам и когда есть хочется. Дальше. Баба Яга, с учетом ее реального существования, наверняка не один век прожила. Мне же всего двадцать четыре, и поверь, как каждая женщина, я не горю желанием прибавлять себе лишних лет. К тому же если бы я была ею, то помнила бы об этом, но я не помню.
– Естественно не помнишь, – выдал Баюн, – не перебивай, а слушай. Логикой она меня тут вздумала давить! Внимай мне, бестолочь, и запоминай. Ты, то есть Баба Яга, бесследно пропала из Небывальщины на второй день Святочных гуляний ровно пятьсот лет назад. Мы сначала не придали этому значения, ты часто бродила между мирами и исчезала в неизвестном направлении, но лет через сорок начали искать.
– Сорок? – Яна скептически приподняла вверх бровь. Через шестьдесят лет она представляла себя скрюченной старушкой, которая могла скакать где угодно, но не между какими-то непонятными мирами.
– Чему удивляешься? Это люди придают значение времени, а сказочникам оно просто не нужно. Для нас время всего лишь счет событий, не более.
– А смерть? Неужели вы не умираете?
– Почему? Умираем. Гостим какое-то время в твоем навьем царстве, а потом возвращаемся. Мы можем стать кем-то другим, а можем вернуться теми же, что и прежде. Нас ограничивают лишь наши желания и возможности.
– В каком таком царстве?
– Навьем, естественно. – Видя непонимание на лице девушки, трагично пояснил: – Навь – мир мертвых, над которым властвуют некоторые сказочники. Ты одна из них.
– Что такое Небывальщина? – вопросы так и сыпались, разбивая вечернюю тишину квартиры. Или уже ночную?
– Наш мир, мир сказочников. Мир людей – Яснобыльщина. Но есть много других миров, которыми наполнена вселенная, существуют параллельные реальности, где мы есть, но уже совсем другие.
– Ничего себе… – пробормотала Яна, попытавшись представить то, о чем говорил кот. Все казалось слишком невозможным, чтобы вместить в разум, привыкший к технологиям и отрицанию любого чуда.
– Однако не считай нас неуязвимыми, это не так, – оборвал ее фантазии Баюн. – Как видишь на твоем примере, с нами можно справиться. В конце концов, сами сказочники способны обрывать собственные нити жизни и нити жизней других сказочников, если хватит могущества.
– Что случилось, когда вы начали поиски Бабы Яги?
– Сначала мы были спокойны, но лишь до тех пор, пока не осознали случившегося. Баба Яга умерла, но даже сама Небывальщина не осознала этого сразу, а когда пришло осознание – стало слишком поздно. Не буду вдаваться в подробности, но некто запер твою бессмертную сущность в смертную оболочку и, лишив памяти и сил, «помог» затеряться в мире смертных. Кто это был, мы узнать так и ни смогли, сколько не искали. Заклятие, наложенное на тебя, было такой силы, что первые века попросту не могли к тебе не то что пробиться – присматривать не было возможности. Только спустя долгое время, а именно сейчас, появилась возможность пробиться в Яснобыльщину, да и то только у одного меня. Прошло уже пять веков, и ты перерождалась много раз, иногда умирая совсем молодой, иногда в глубокой старости. Однако всегда оставалась одинокой – неважно, какой у тебя была жизнь. Отчасти мы разгадали заклятие, наложенное на тебя: чем чаще Баба Яга умирает, будучи смертной, и перерождается, тем слабее становится твоя сила, а одиночество не позволяет тебе передать дар по наследству. Кто-то отчаянно стремился уничтожить твою силу, сделать твой путь домой невозможным, оставить Небывальщину без твоей защиты и весьма в этом преуспел.
– Куда же уходит такая прорва силы? Развеивается?
– На этот вопрос мы тоже пока не знаем ответа, но любая сила не исчезает просто так, особенно сила Бабы Яги не могла кануть в неизвестность.
Услышав рассказ кота, Яна откинулась на спинку стула, побарабанила пальцами по поверхности стола, равнодушно скользнула взглядом по обстановке на кухне.
– Баюн, в общем-то, у меня нет оснований тебе не верить. Впрочем, и верить, оснований тоже нет. Происходящее напоминает сюрреалистичный сон, запутавшийся в самом себе. Ты, Бабка Ёжка, чудеса всякие, сказочный мир… Все это слишком далеко от меня, поверить можно, но не больше. Понимаешь? Не важно, кем я была в прошлом (если, конечно, была – в этом все же сомневаюсь), но сейчас я та, кто есть и другого мне не нужно. И уж точно в мои планы на ближайшие годы не входит путешествие в неизвестную Небывальщину, с которой меня ничего не связывает. Прости, но я не вернусь с тобой туда… Где бы это ни было. Зря вы меня искали, лучше бы продолжали жить дальше, без моего участия.
Яна встала со стула, потягиваясь и планируя направиться в душ, а после спать. Завтра предстоял очередной рабочий день и страшная утренняя побудка, которую она, будучи стопроцентной совой, ненавидела.
Но на пороге кухни ее остановили слова кота:
– Не важно, что ты говоришь сейчас, важно, что скажешь после. Тебе кажется, что ничего не изменилось, но это не так. Ослабевающее заклятие не только меня впустило в этот мир, оно еще и открыло множество иных дверей. С этих пор к тебе начнет возвращаться магия, возможно память, и жизнь твоя круто изменится, ибо бремя и судьба Бабы Яги никогда не были просты и незаметны. Слишком мало существ, которые имеют значение для Вселенной, и ты одна из них, рано или поздно она потребует возвращения своей любимицы. Нравится тебе это или нет.
***
Столь мрачные леса, как тот, по тропе которого Яна шла в темную неизвестность, могли существовать только в самых жутких сказках. Позади, заслоненное густыми, скрюченными ветвями деревьев полыхало огненное зарево, которое, однако, не освещало окружающую действительность, наоборот создавало ощущение еще более пугающей тьмы впереди. Тени скользили под ногами, прятались в пожухлой листве, припорошенной снегом, но все равно их успевала поглощать вечно голодная чернота. Вторя ей вокруг клубился сизый туман – не менее голодный и безжалостный, чем его сестра. Иногда сквозь лесную тишину прорывались звуки: надсадные стоны и безумный шепот, пронзительный вой охотников и последний скулеж загнанной жертвы. В этом лесу зима уже вошла в силу, взяла бразды правления в свои леденящие руки. Холод проникал в самую душу, рисовал вокруг призрачные узоры, обещал вечный, беспробудный сон. Сон… Яна не знала, зачем шла по этому лесу, как оказалась в нем и откуда пришла уверенность: идти нужно. Она просто шла вперед, не испытывая ни страха, ни неуверенности. Чувствовала лишь некую странную жажду, смешанную с тоской и ощущением потери.
Когда впереди замаячили зеленые огоньки, девушка ускорила шаг, пребывая в странном нетерпении. Они словно выстраивали ей коридор, по которому необходимо было дойти до конца. Даже тьма с туманом и холод отступили перед ними, затаились в предвкушении. Почти бегом Яна вышла-выбежала к нужному месту, окруженному частоколом с насаженными на вершины человеческими, ухмыляющимися черепами. Те издавали едва различимый звук, похожий не то на смех, не то на шепот, а из их глазниц лился наружу приглушенный, мертвенный свет. При ее приближении калитка отворилась сама собой, давая возможность разглядеть огромный темный двор с почти бесконечными конюшнями, какими-то странными строениями и замершей в центре всех этих построек избушкой. Та была старой, покосившейся и пугающей; внушительные, мощные куриные ноги когтями вгрызались в землю под ней. Там Яну ждали, всем своим видом показывая нетерпение, жажду: «Давай же! Иди! Скорее!» Она и сама ощущала зуд в ногах, сердце сжалось, чтобы разлететься сотнями бликов, как падающие с небосклонов звезды. Казалось, очень легко сделать шаг.
Самый простой шаг…
В какой именно момент дверь странного дома отворилась, Яна не поняла, только увидела, как из открывшегося проема высунулись две головы: беловолосая и красноволосая. Парочка девочек-подростков, от вида которых стало горько, на губах застыл вкус пепла. Незнакомки, увидев незваную гостью, замерли, а потом стремительно выскочили из избушки с криками:
– Мама! Мама, это ведь ты?! Мы так по тебе…
Яна резко открыла глаза, вцепившись пальцами в одеяло, и прерывисто задышала, в перерывах издавая хрипы. Одновременно хотелось кричать и плакать, никогда у нее еще так сильно не болело сердце, в ушах все еще слышался полный страдания крик девочек. Несколько минут она глотала воздух, пытаясь справиться с неприятным чувством потери, а после зло рявкнула:
– Баюн, если это твои игры, то выдеру все усы!
Рядом завозилось нечто большое и пушистое, теснее прижалось к боку, согревая, громогласное мурчание прекратилось.
– Не говори глупостей, вр-редина-хозяйка. Тебе снились кошмары, я всего лишь помогал справиться с ними и пел сказки нашего мира. Видать во снах ты все же стремишься домой, поэтому мои песни невольно стали проводниками. Путь выбирала ты, не я.
Несколько мгновений Яна молчала, а потом все-таки спросила:
– Там были две девочки, лет по шестнадцать-восемнадцать. Они назвали меня «мама».
– А-а-а, это двойняшки, Василисы, – фыркнули ей на ухо. – Они твои и Кащея дочери, совсем еще крошки.
Когда дар речи вернулся к Буревой, она выдала:
– Вот тебе и раз… Девственница, а уже мать в квадрате. А где там обещанные пеленки-распашонки, бессонные ночи, подростковые прыщи, больная голова о будущем образовании? Однако, как мне повезло.
– Вообще-то не в квадрате, – продолжал развлекаться кот, – у тебя пятеро спиногрызов. Есть еще тройняшки: День, Солнце и Ночь.
– От Кащея? – слабо поинтересовалась вконец ушедшая в прострацию Яна, у которой случился разрыв шаблона.
В сказках Баба Яга и Кащей Бессмертный обычно враждовали, а тут у них целый выводок.
– От него. Вообще-то, вы весьма колоритная парочка, мы так и не поняли: то ли вы друг друга ненавидите так страстно, то ли так любите, что аж до смерти. Вы то воевали, строили друг другу козни, то спаривались точно кролики, а результат тройняшки и двойняшки. За некоторое время до твоего исчезновения у вас с Бессмертным как раз был очередной период с поля боя в кровать, и мы уже делали ставки, когда ты снова будешь пузатой ходить, но…
Но.
Яна повернулась на бок, ничего не сказав. Она засыпала во втором часу ночи, убаюкиваемая мурчащими песнями сказочного кота-людоеда, но на этот раз ни кошмары, ни путешествия во снах не беспокоили ее. О новых подробностях ее несуществующей жизни она решила подумать завтра. Особенно про внезапное материнство и всяких Кащеев.
ГЛАВА 2
Несмотря на прогнозы усатого троглодита, поселившегося без спросу в квартире Яны, за месяц, прошедший после этого, она не заметила никаких особых изменений в своей жизни. Кроме одного. Пришлось заполнять холодильник так, что он трещал по швам. Она даже начинала опасаться, что если кошак не убежит обратно в свою Небывальщину, то придется покупать и второй холодильник, и все из-за того, что кое-кто жрал, как стадо оголодавших Годзилл. У Яны даже иногда мысли возникали, что однажды ночью слопают и ее саму, если она не побеспокоится о пропитании иждивенца. Странным было иное: она привыкала к тому, что теперь жила не одна. Заполняющие душу чувства, когда она возвращалась домой, а у порога ее встречал большой кот, были необъяснимыми, сложными и запутанными. Там появились посторонние звуки вроде цоканья когтей по линолеуму или громкое мурлыкание, под которое так хорошо было засыпать. Когда она что-то готовила, об ее ноги всегда обтирались, едва не снося с места и выпрашивая вкусное. Яна терялась в мешанине собственных эмоций, осознавая, что в ее насыщенной, но все равно одинокой жизни появился не просто приходящий друг, а кто-то более близкий. Это пугало, очень сильно.
Принимать или не принимать россказни Баюна о прошлой жизни можно было сколько угодно, но сама девушка привыкла действовать, как и решать проблемы по мере их появления. На следующий день она залезла в интернет и ознакомилась со всякими славянскими мифами и сказками более подробно. Нужно же было знать, с кем свела ее судьба и как с этим всем быть! Знаменитая Баба Яга, которой пугали детишек на утренниках, оказалась более сложным персонажем, чем думалось. Лесная отшельница и ведьма, похищающая детей, прячущая всяких царевен и одаривающая всяких Иванов всевозможными дарами была лишь малой частью древнего образа. Узнавала Яна и о других сказочных персонажах, которые мелькнули в ее реальном сне: Кащее и Василисах. Кащей Бессмертный был под стать Бабе Яге, такой же могущественный и пугающий, но по славянскому фольклору они считались в большинстве источников лютыми врагами. Василисы Прекрасная и Премудрая большей частью выступали как их пленницы, которых постоянно спасали Иваны или богатыри.
В остальном жизнь текла как обычно: дом и работа, друзья и отдых, какие-то походы в кино, клубы, театр и кафе. Все как у всех. Даже странные сны больше не беспокоили, а Яна и сама старалась не вспоминать. Стать многодетной мамой в самом расцвете сил было дико, особенно учитывая, что радости секса были ей пока недоступны. Как правило, девчонки-детдомовцы быстро избавлялись от наивности и невинности, а после очень часто ходили по рукам. Для себя она подобного не желала, так как была достаточно брезглива и привередлива, чтобы пускать в свою постель всех подряд. В великую любовь Яна не верила, но все-таки была достаточно девочкой, чтобы надеяться на светлое чувство и симпатию. В том окружении не было никого, кто смог бы переубедить ее, пробудив плотские желания. К тому же мысли Яны были заняты собственным будущим, учебой и стремлением добиться чего-то большего, поэтому романтика занимала далеко не первые строчки в списке будущих достижений. Изредка появлялись ухажеры, но она отмахивалась от них достаточно легко, предпочитая вызубрить очередной список вопросов и сдать на пятерки экзамены в институте, нежели весело провести время и потерять стипендию. Не всю, но… когда деньги были лишними?
Иногда Баюн вновь начинал петь свою шарманку про возвращение в Небывальщину и мифический долг Бабы Яги, но Яна пропускала его болтовню мимо ушей.
Видя, что его не слушают, кошак ворчал и шел мстить. Обычно объедал холодильник подчистую, но бывало, что устраивал нечто из ряда вон выходящее. К примеру, так Яна лишилась своего поклонника, который в будущем мог сменить статус на бойфренда. Артем Чернушин был на пять лет старше ее и занимал должность помощника прокурора. В суде они и познакомились, начали общаться, ходить на свидания и все больше сближаться. Он был веселым, симпатичным, не занудным и интересным мужчиной. Особенно Яна ценила в нем то, что он совершенно спокойно реагировал на ее статус сироты, ведь многие, узнав о подобном, начинали или жалеть Яну, или сторониться, или вовсе относиться с неприязнью. Случаи бывали всякие, потому нормальное отношение ценилось особенно. В тот вечер Артем пришел к ней в гости, и чего уж там, девушка была бы не против, если бы остался и на ночь. Однако, когда она вышла на кухню за вином и фруктами, и отсутствовала от силы минут десять, произошло непоправимое. Что именно случилось, она так и не узнала: и Артем, и Баюн молчали не хуже партизанов. В какой-то момент Яна услышала из зала мужской вопль, топот ног и хлопок двери. Ворвавшись в комнату, нашла кошака, с удовольствием закусывающего канапе, которые еще оставались на подносе, а потенциальный возлюбленный так спешил, что забыл у нее пальто и ботинки.
После скоропалительного ухода Артема Яна долго выпытывала у Баюна, что случилось. Вскоре ему надоел злой рык хозяйки и кот попросту растворился в вечерних тенях квартиры, найти его не получалось несколько дней. На работе девушка пыталась поговорить с парнем и вернуть ему вещи. Но тот шифровался так, что обзавидовались бы Джеймсы Бонды всех времен и народов, а после и вовсе потребовал у своего начальства «переезда подальше из дьявольского суда». Так что вещи ему Яне пришлось передавать через знакомых, а после услышать, что Чернушин их не взял, выкинул в помойку там же. Так и закончилась забавная, поучительная и немного грустная история, оставившая в душе неприятный осадок. Яна еще радовалась, что не успела ни привязаться к нему, ни влюбиться, а кошаку она потом отомстила. Пока тот спал кверху пузом и раскинув в разные стороны лапы, она обрила его хвост. Когда Баюн проснулся, то устроил большой скандал, носился по квартире, шипел, пыхтел и топорщил усы. Последующие дни он с Яной вообще не разговаривал, но вскоре отошел: пары дней хватило, чтобы шерсть вновь отросла. После этой истории оба поняли, что лучше будут дружить друг с другом, чем воевать.
– Светка!!! – прокричала Яна во всю мощь своих легких, нисколько не переживая о нежных ушах соседей. – Мы опаздываем!!!
Уже двадцать минут она топталась на пороге квартиры лучшей подруги, парилась в сапогах и шубе и ждала самую копушистую из всех копуш. В субботний вечер они собирались в кино на крутой боевик с погонями и драками, и Яна начинала предполагать, что кино обойдется без их присутствия. Она так сильно хотела сходить! Специально в эти выходные решила забить на работу, отдохнуть и почувствовать себя человеком, а то мозги медленно плавились от переутомления, и челюсть – при каждом ее открывании – обрастала акульими клыками, что могло плохо сказаться на посетителях суда и коллегах, пострадавшие уже случались. Хорошо, что только в переносном смысле, иначе к метафизическим трупам несчастных, попавших под горячую руку, добавились бы и вполне реальные, окровавленные и выпотрошенные.
– Ты преувеличиваешь, – донесся до нее очень спокойный и невероятно невозмутимый голос, – у нас в запасе еще целый час.
– Который стремительно тает, а на дорогах пробки, – буркнула Бурева.
Лучшая подруга выплыла из дальних комнат, мягко ступая по ковру, она ничуть не спешила, словно никто никуда не собирался. С ней Яна познакомилась в седьмом классе, переведясь в новую школу; тогда была какая-то очередная попытка обрести семью, которая через год сдулась. Светлана Коржикова в то время имела статус «девочки для битья», тихони и ботанички. Она ни с кем не общалась, была замкнутой и почти дикой, учителя не стремились разбираться в психологических проблемах девочки, довольствуясь тем, что та была твердой отличницей. Родители были слишком заняты, постоянно находились в командировках, чтобы заметить сложности в жизни дочери. Попав в новый класс, быстро заняв лидирующий статус среди девочек и разобравшись в расстановке сил, Яна отнеслась прохладно к простофиле. Если та была не в состоянии постоять за себя и дать отпор, то это были ее проблемы. Чрезмерным состраданием к людям Яна не пылала и в мир во всем мире играть не собиралась, так же как и вмешиваться во внутренние дела нового класса. Вот только обстоятельства сложились так, что она и Света не только нашли общий язык, но и крепко сдружились. И вроде бы уже много времени прошло с окончания школы и института, а они все еще оставались подругами. Фактически Света оказалась единственным человеком в мире, кого Яна подпустила к себе настолько близко.
– Видишь, я уже обуваюсь, – тихо, но насмешливо протянула Коржикова. По ней совершенно нельзя было сказать, что она могла быть вредной и ехидной. Окружающие воспринимали ее божьим одуванчиком, тогда как Бурева точно знала, что та может быть и плохой девочкой, и совсем не мягкой.
Света была невысокой, хрупкой особой с темно-каштановыми волосами, заплетенными в длинную косу до самых бедер, и насыщенно-зелеными глазами, спрятанными за стеклами модных очков. Привлекательная и дружелюбная, совершенно неконфликтная и очень домашняя, она только с самыми близкими людьми могла вести себя непринужденно. Остальные обитатели человечества чаще всего вызывали в ней отстраненность, особенно те, кто проявлял агрессию.
– Вижу, – Яна притопнула ногой, – только делай это поскорее, копуша. Я не хочу опоздать в кино, как прошлый раз. Надоело пробираться по рядам в темноте, топтать чужие ноги и рассыпать попкорн.
– Мы успели тогда почти к самому началу.
Сарказм в голосе Яны можно было хлебать ложками:
– Ну да, это у тебя начало начинается с середины.
На этот раз Бурева планировала сделать все, чтобы добраться до кинотеатра вовремя.
В общем-то, пронесло, они успели в самый последний момент, когда на экране вовсю шла реклама. Яна до сих пор с весельем вспоминала вытянувшееся лицо дамочки, проверяющей билеты, которой эти самые билеты едва не засунула в рот. Ну, подумаешь, промахнулась. Просто она так спешила, таща на буксире Свету, что немножко не вписалась, а так – целилась в руки. Честно. В зал подруги тоже пробрались с минимальными потерями, в основном понесенными сидящими в темноте зрителями. Их вопли из-за отдавленных ног и смущенных извинений Светы слышались до тех пор, пока парочка не заняла свои места.
– Зачем ты меня торопила, если половину фильма проспала? – весело поинтересовалась подруга, отламывая ложкой кусок кремово-фруктового пирожного.
После сеанса они всегда устраивали себе посиделки в каких-нибудь кафе или ресторанах. В этот раз хотелось сладкого, очень-очень сладкого, в крови точно не хватало пары-тройки тонн сахара.
– Я ведь не знала, что фильм окажется таким скучным, – проворчала Яна, но уже более благодушно, – зато выспалась.
Света снова хихикнула, потешаясь над ней.
У подруг уже стало традицией ходить в кино на новые фильмы. Боевики, фантастика, комедии, романтика, ужастики – не имело значения, главное – прогулка и отличное времяпровождение.
Расслабившись, Яна откинулась на мягкую спинку миниатюрного дивана, краем уха слушала ненавязчивую музыку и голоса людей. Вокруг витала веселая, приятная атмосфера, доносились умопомрачительные запахи самых разных блюд, а настроение стремительно росло с отметки «нормально» до «хорошо». Время было еще детское, чтобы сразу после фильма разъезжаться по домам, завтра можно было поваляться подольше под одеялом и заняться ничегонеделанием. Замечательно!
– Так что там у тебя случилось с Любовью Фуриевной? – напомнила Света, что ей собирались рассказать о скандальной начальнице.
Яна развеселилась:
– Да все оказалось банальным и простым. Мне повышение грозит, а Любаша хотела на это место своего протеже пихнуть. Когда же начальство сообщило, что этому протеже ничего не светит, начала вымещать злость на мне. Председателю ведь не выскажешь в лицо о своем недовольстве, а я мелкая сошка в нашей судебной системе, можно и попинать.
– Хм… Два вопроса. Почему ты мне ничего не сказала про повышение? И когда мы будем праздновать?
– Рано еще об этом говорить: приказа-то пока нет, а только слова, – пожала плечами Яна. – Вот когда все будет ясно и официально…
Света внимательно сверлила подругу взглядом сквозь стекла очков.
– Неужели не порадуешься заранее и совсем не расстроишься, если не получится?
– Зачем? Радоваться нужно, когда что-то произошло, так же как и грустить, а пока все неоднозначно, даже не заморачиваюсь на этот счет.
Коржикова головой покачала от такого заявления, приправленного легким цинизмом и капелькой приземленности с полным отсутствием надежды на лучшее. Как только они, такие разные, могли сохранять дружбу столько времени? Загадка вселенной.
– Как поживает твой котик? – решила сменить она тему, и снова едва не рассмеялась, увидев сморщенную мордаху Яны.
– Этот гад сожрал мою гриль-курицу. Я ее на пять секунд на стол выложила, отвернулась, а когда собралась есть… Лучше не вспоминать, как за этим засранцем с ножом по квартире носилась, а он на ходу жрал мою курицу.
– Знаешь, когда он у тебя поселился, ты стала более… открытой, веселой, легкой. Хорошо, что его приютила, давно нужно было завести компанию.
Света сказала это осторожно, зная, насколько тяжело Яна сходилась с людьми и даже мыслей раньше не допускала о домашних любимцах. Порой создавалось ощущение, что она специально избегала любых связей.
– Мое предназначение – стать дряхлой веселой старушкой, окруженной котами, – пошутила девушка.
Появление Баюна Яна объяснила просто: подобрала на улице, дескать, стало жалко животину, замерзающую на улице. Рассказывать о том, что та животина волшебная, болтливая и с черной дырой в брюхе, она не собиралась. Самой-то с трудом верилось в сказки, а тут кому-то довериться, пусть даже «кто-то» – лучшая подруга, было крайне тяжело. Нормальный человек в подобное не мог поверить и не должен был, чудеса существовали для всяких попаданок и мечтательниц, а не для умудренных опытом циничных особ. Ну его! Бурева с удовольствием отселила бы кота восвояси, где бы они ни находились, но тот шипел и кусался. Больно кусался, гад!
– Давай предоставим кошаков и фурий самим себе и расслабимся. – И Яна подозвала к их столику официантку, сегодня можно было и шикануть, выпить пива.
Подруга порыв поддержала, принявшись перечислять закуски, которые хотела бы видеть.
