Агата Лав "Служебный развод"

А теперь он вовсе напоминает павлина, который распустил свой огромный хвост. И смотрится это тошнотворно.

– Ревновать поздно, – сообщает мне муж. – Ты сама виновата, Катя. Ты не уделяла мне время. Ты перестала быть той классной девушкой, в которую я влюбился.

– Замолчи, Валя. Я не собираюсь слушать это дерьмо.

– Ты запустила себя…

– Запустила?! – я все-таки не выдерживаю и взрываюсь. – Это называется время, Валя! Гравитация! Открою тебе секрет, на мужиков она тоже действует. У тебя тоже появились морщины, да и в постели ты уже не тот. Перестал быть тем крутым самцом, от которого у меня подкашивались ноги.

Молчит.

Только глазами стреляет. Испепеляет.

– Ты новый отчет подготовила? – спрашивает он ледяным тоном. – Завтра поедешь в новый жилой комплекс рядом с набережной и сделаешь замеры каждой квартиры.

– Они есть в базе.

– Перепроверишь. Я должен точно знать, что мы предлагаем нашим клиентам.

– Глупее задания не придумал?

– Придумал, – Валя кивает. – Это только начало. Я тебе и карьеру, и жизнь испорчу.

Он проходит мимо меня и грубо зовет грузчиков. За моей спиной расходятся его тяжелые шаги. Становится так противно и холодно. Все-таки больно столь сильно ошибаться в людях.

Я опускаю глаза на наручные часы. Я отпросилась с работы, чтобы проверить, что творится дома, но я успеваю еще вернуться назад.

Шумицкий сказал, что ждет меня в шесть?

В нем я точно не ошибусь. Я с самого начала понимаю, с кем имею дело.

Ноль иллюзий и ожиданий.

Почему не попробовать?

Да и сердце он мне не разобьет. Оно все равно уже разбито.

Глава 7

В офис я все-таки возвращаюсь с опозданием.

Ревизия вещей, которые решил увезти муж, заняла время. Когда вернусь домой, продолжу. Во-первых, нужно снять все камеры во дворе. Если у меня нет к ним доступа, то и Валентину нечего там смотреть. А во-вторых, нужно разобраться с сигнализацией.

Я заезжаю на парковку для сотрудников и выхожу из машины. И в этот момент удача решает мне улыбнуться. Именно сейчас, под вечер, когда весь остальной день был похож на марафон неприятностей. Я смотрю перед собой и вижу, как по ступенькам спускается наш новый босс с помощником.

Шумицкий накинул на плечи коричневое пальто, а в ладонях сжимает черный лаконичный портсигар. Еще чуть, и мы бы разминулись. Да и сейчас он так занят своими мыслями, что не замечает меня на парковке. Мне приходится осторожно открыть дверцу своей машины и тут же захлопнуть ее с громким хлопком.

– Ой, – произношу одними губами.

Две пары мужских глаз устремляются в мою сторону. Только помощник сразу отворачивается, теряя интерес и продолжая что-то говорить. А вот Шумицкий продолжает сверлить меня тяжелым взглядом.

Жесткий он все-таки.

И холодный.

Или это усталость?

Обычная мужская усталость, которая частенько тянет за собой цинизм и грубость.

– Добрый вечер, Игорь Викторович, – отзываюсь и опускаю глаза на наручные часы. – Вы сказали в шесть? Простите, меня немного задержали.

Над голосом еще надо поработать.

Я никогда не задумывалась, что это целая наука. Даже интонации имеют значение. Нельзя звучать как стерва или торгашка на рынке, которая знает свою цену и не отступит, но и сладко мурлыкать или нести чушь голосом девственницы уже не по возрасту.

– Добрый, Катерина, – произносит Шумицкий и дает знак помощнику, чтобы тут закруглялся и сваливал.

Мне становится нервно.

Едва сдерживаюсь, чтобы не начать переступать с ноги на ногу.

Плана у меня нет. Только направление, и то смазанное.

А вот Шумицкий выглядит как мужик, который четко знает, чего хочет. Он монолитный, как камень. При деньгах и власти. Сильный, мускулистый, волевой. Видно, что не легкой прогулкой добрался до своего статуса, а многое выгрызал зубами. Даже не хочу думать, сколько скелетов утрамбовано в его шкаф.

И сколько женщин побывало в его кровати тоже.

В любом случае у него получается лучше, чем у меня. Я не могу подобрать подходящую интонацию, а он смотрит правильным взглядом. Без липкого блеска и тошнотворного внимания, словно я кусок мяса, но и его мужской интерес считывается отчетливо.

Он все-таки оценивает. Выбирает.

Охотится.

– Ты знаешь, где находится улица Калинина? Мне там сняли апарты на время командировки. Поможешь найти адрес?

Я знаю, где она находится.

И его водитель тоже знает.

Его легенда сшита белыми нитками.

Но она хотя бы есть. Хоть капля изящества.

– Это хороший район, – киваю и пытаюсь выглядеть расслабленной. – Там отличный вид на Волгу.

– Значит, покажешь?

Он заостряет взгляд, который напитывается темной глубиной. Я зачем-то ныряю туда и чувствую, как меня сносит его энергетикой. Тяжелой, продавливающей, сугубо мужской. Сердце пропускает удар, и я ощущаю давно забытый трепет, который настигал меня много лет назад. Мне на мгновение кажется, что мы уже наедине в полутемной комнате и он вот-вот начнет снимать с меня одежду. Уверенно, на правах хозяина или босса, под которого я сама согласилась лечь.

– У меня нет времени на лишние повороты, – добавляет Шумицкий.

Звучит прямолинейно.

И правда, откуда у занятого бизнесмена время на уламывания и женские выкрутасы?

Если готова всё показать, то садись в машину и поехали.

Если нет, то нет.

– Покажу, – произносит та часть меня, которая верит, что не бывает безвыходных ситуаций.

Я отхожу от своей машины, а Шумицкий показывает направление. Его черный мерседес стоит в первой линии парковки. И это скверно. Множество окон офиса выходит на эту сторону. Я готова спорить, что найдется сразу несколько случайных свидетелей, которые увидят, как я сажусь в машину босса после первого же рабочего дня.

Или это, наоборот, хорошо?

Я этого добиваюсь?

Пусть видят, пусть сплетничают, пусть Валя тоже узнает.

– Спасибо, – говорю Шумицкому, когда он распахивает для меня заднюю дверцу.

Она, кстати, огромная. Прежде я никогда не ездила в машинах премиум-класса, и простор салона впечатляет. Я устраиваюсь в кресле и с облегчением отмечаю, что между нами большая лакированная панель с подставками и кнопками, которую никак нельзя откинуть или сложить. Зато тут есть и обогрев, и массаж, и подсветка. Шумицкий явно привык к комфорту.

Вскоре он садится рядом и говорит водителю, что можно ехать. Мерседес мягко трогается и по плавной дуге огибает парковочные ряды. Я смотрю через тонированное окно и вижу, как моя собственная машина, простенькая и повидавшая парочку мелких ДТП, становится всё дальше и дальше.

– Давно здесь работаешь? – спрашивает Шумицкий.

Я поворачиваюсь к нему. Он откинулся на спинку, а правую ладонь бросил на панель. Мне она уже не кажется неприступным бастионом, который дарит мне психологический комфорт. Шумицкий высокий. С длинными конечностями. Ему стоит немного потянуться, и его ладонь с легкостью окажется на моем бедре. Она уже находится в опасной близости.

– Вы не смотрели мою анкету?

– Я знаю твое имя и должность. Дальше не стал читать.

Его и так сегодня замучили бумагами.

Тем более нет смысла утруждаться. У таких людей есть своя служба безопасности. И если бы ко мне были вопросы, я бы даже близко не подошла к его машине.

– А ты что-нибудь знаешь обо мне? – спрашивает он, а под его головой легонько скрипит кожаная обивка, когда он поворачивается в мою сторону.

Его взгляд опускается на мои губы.

– Я знаю, что вы прилетели из Москвы и вас все опасаются. Боятся, что вы проведете сокращение. Или назначите своих людей на все ключевые позиции.

– Это всё?

– Вы богаты, и у вас полно бизнесов. Я не запоминала названия, но список был внушительный.

Шумицкий некоторое время молчит, словно ждет, что я продолжу. А мне больше нечего сказать. О сплетнях из желтой прессы, которые мне поведала подруга, я говорить не собираюсь.

Хотя мне становится любопытно.

И чем дольше я нахожусь с ним наедине, тем сильнее.

То ли это напряжение, которое покалывает мое тело иголками, то ли в Шумицком действительно есть что-то таинственное. Сейчас мне не кажутся бредовыми слухи о том, что он едва не погиб и пропал на целый год, потому что проходил серьезное лечение. Есть в нем что-то такое… Не могу объяснить словами, но бывает, смотришь на человека и понимаешь, что максимум, какие проблемы он повидал, – это отсутствие растительного молока в любимой кофейне. А бывает ровно наоборот. Не просто глубина, а бездна опыта, причем мрачного.

– Понятно, – подытоживает Шумицкий. – Ты тоже боишься попасть под сокращение?

– Я хороший специалист. На мой взгляд, я не заслужила.

– Значит, увольнения не будет.

Он отвлекается на звонок. Он почти ничего не говорит, но внимательно слушает собеседника. За это время мы добираемся до нужного адреса. Как я и думала, мы сворачиваем к элитной высотке. Водитель направляет машину в подземный паркинг и останавливается рядом с дверьми, которые ведут к лифту. Я не дожидаюсь ухаживаний и сама открываю дверцу, ступаю на бетонный пол.

Шумицкий делает шаг ко мне и протягивает ладонь.

Вот и первое прикосновение.

Он касался моего запястья в кабинете, но это не считается. Тогда подтекст был иной.

А сейчас моя ладонь утопает в его и я чувствую горячие крепкие пальцы. Он жестко обхватывает мою руку, обжигая и запуская лихорадочные импульсы по телу. Нет, мне не противно. Но странно. Если смотреть на Шумицкого как на картинку, он идеален. Именно с таким мужиком хочется отомстить неверному мужу, получить удовольствие и поквитаться одновременно. Но все-таки я отвыкла от свиданий и первых мгновений близости. Я так долго была в браке с Валентином, что не думала, что ко мне будет прикасаться другой мужчина. Это казалось чем-то из другой реальности.

Впрочем, измена мужа с высокомерной красоткой с экранов ТВ и его жестокое поведение из той же реальности.

Мы поднимаемся на лифте на верхний этаж и входим в просторную квартиру. Она кажется полупустой, но обставлена по высшему разряду. Я понимаю, сколько стоит инженерная доска, сколько светильники и мебель. На работе я оформляю отчеты оценщиков недвижимости, поэтому знаю порядок цен. Техника здесь, конечно же, Miele – этот бренд давно стал маркером обеспеченной жизни.

– Ты голодна? – спрашивает Шумицкий и гасит основной свет, оставляя лишь ночную подсветку. – Можешь сделать заказ.

– Нет, я не хочу есть.

Он бросает пиджак в кресло и проходит в гостиную. В ней квадратов сорок, а с правой стороны устроена кухонная зона. Шумицкий открывает холодильник и достает бутылку минералки. Я успеваю заметить, что на полках расставлены продукты. Как по линейке.

Да, здесь всё подготовили для комфортной жизни. Наверняка и его чемоданы доставили из аэропорта, развесили одежду в гардеробной. Тоже по линейке и тонам.

Только вот с уборкой перестарались. В воздухе чувствуется запах чистящих средств. Он почти выветрился, но не до конца.

– Недавно был клининг, – произношу и указываю на окно. – Может, проветрим?

Шумицкий кивает. Я подхожу к панорамному окну, которое занимает всю стену. К счастью, я знаю, как обращаться с такими. В некоторых высотках вовсе отсутствует возможность открыть окно, воздух подается только через систему вентиляции. Но здесь есть рычажок, который открывает боковые небольшие створки, через которые поступает воздух с улицы.

Я вдыхаю его полной грудью. Он свежий и прохладный. Но голова все равно немного кружится. Слишком высоко и слишком красиво. Завораживающий вид на реку примагничивает, да так, что я невольно замираю.

В реальность меня возвращает мужское дыхание.

Оно набегает по сумраку.