«Там наверняка ничего плохого нет», – тонким голоском добавила Наивность.
«А ты таки ишо не сдохла после того, что с нами сделал Николаша?» – удивился Сарказм.
«Это просто один плохой пример. Мы ещё встретим свою любовь», – застенчиво ответила Наивность.
«Обязательно встретим!» – горячо откликнулась Любовь.
«Можно просто кого-то симпатичного… с кубиками… и высокого, – эротично зашептала Сексуальность. – А любить его совсем не обязательно».
«Ты вообще откуда вылезла? Замолкни, не до тебя сейчас!» – рыкнул Разум, призывая к порядку.
«Сами виноваты, нечего без трусов разгуливать!» – обиделась Сексуальность и затихла.
– Дай руку! – железной хваткой уцепила меня за конечность Домомучительница. Я отчаянно замотала головой. – Это всего лишь рабочий контракт! Стандартный! – разозлилась она и дёрнула посильнее.
«Стандартный – это прекрасно!» – воспрянул Оптимизм.
«Придурок, мы же не знаем, какие тут стандарты!» – резко ответила Осторожность, и Разум её поддержал.
Я снова замотала головой.
– Хотя бы объясните, что там за условия! – я начала тыкать пальцем в разные параграфы. Бабища нахмурилась и пристально на меня посмотрела.
– Не мычи тут! Договор стандартный, полтора года, оплата два золотых в месяц, включает проживание, питание, обеспечение одеждой и обувью, – ответила она, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я помотала головой. Какой контракт на работу, а как же конкурс? Или это не невесты?
– Слушай меня, убогая. Или ты подписываешь контракт, или я тебя выставляю обратно на мороз в чём была!
Она демонстративно распахнула занавески. С высоты открывался вид на заснеженный двор с хозяйственными постройками. Мощёные дорожки аккуратно почищены, вокруг царил буквально армейский порядок. И да, это речь о квадратных сугробах. Вариант быть выставленной на мороз «в чём была» вообще не понравился. Я, конечно, понимала, что происходило что-то странное. И где Шаритон? Почему нет остальных девушек?
Однако по лицу Домомучительницы прекрасно видела – выставит. И тогда на поиск ответов у меня останется минут десять-пятнадцать. Или сколько там нужно, чтобы на морозе окочуриться?
– Хорошо, – прохрипела я и кивнула.
Документ подписала, чем сильно удивила и бабищу, и остальных. Роспись мягко замерцала и изменила цвет. Совсем как на том договоре, что мы подписали с Шаритоном. Домомучительница поставила на каждом договоре по большой ажурной закорючке.
«Мы сделали ужасную ошибку!» – драматично застонала Интуиция.
«Поменьше трагизма! Что, надо было на мороз идти? Разберёмся! В любом случае тот, другой договор мы подписали раньше. Значит, в первую очередь действует он. А уж император должен быть повлиятельнее своей Домоправительницы. Нас явно перепутали. Может, мы не в ту часть дворца попали. К служанкам. Обязательно разберёмся. Нам просто нужно время», – заверил Разум.
«Зато помылись!» – весело воскликнул Оптимизм.
– Значит так. Вот вы трое отправляетесь на кухню, – бабища указала растопыренной пятерней на наш ряд, и все немного растерялись. Домомучительница раздражённо фыркнула и с силой ткнула тростью в район солнечного сплетенья трём женщинам постарше. – Вы поступаете в распоряжение к главному повару, мастеру Ро?льгу. Если кухню не найдёте, то пеняйте на себя! Тупые тут не нужны!
«А что она тут тогда делает? – хохотнул Разум. – Явно не самая острая бабища».
«Конкуренции боится», – ответил ему Сарказм.
– Теперь вы. На вас уборка. Юродивая будет мыть полы, но только в пустых и общих помещениях. В личные покои в приезды хозяина или гостей заходить запрещается! Убирать там будут личные слуги. Остальным – пыль, окна, обстановка, стирка. Вот ты, – ткнула она в девочку, – будешь натирать мебель. Состав я выдам. Сейчас же начнёте с чердака. Служанки из предыдущего набора уехали неделю назад, в штате осталось только две, небось, пылища уже легла. А я. Ненавижу. Пыль. Это ясно? До обеда ещё три часа, за это время как раз посмотрю, как вы работаете!
Вслед за бабищей мы поднялись на четвёртый этаж. Пока шли, я успела заглянуть в одну из комнат с низкими потолками. Узкая, размером с полторы кровати, она навевала тоску и мысли о страхах Гоголя. Помимо комнат для прислуги, на этаже располагались два общих санузла – мужской и женский. А ещё на этом этаже было ощутимо прохладнее. Я запоздало порадовалась тому, что тут не совсем уж раннее средневековье. Вон и краны имеются, и слив. Обстановка ближе к девятнадцатому веку.
Домомучительница показала чулан с тряпками, вёдрами и щётками. В нём громоздилась большая металлическая раковина устрашающего вида. В фильмах ужасов в такой обязательно разделывают грудастую подружку главной героини.
– Прачечная находится в цокольном этаже, там же рядом есть ещё один чулан, где тоже имеется всё нужное для уборки. А теперь берите вёдра, тряпки, наливайте воду и за мной! Чего уставились, тут вам не театр!
Блеск, я оказалась в магическом мире, чтобы изучать чуланы. И тряпки. И два ведра. Об этом обязательно напишут книжку, даже не одну, а серию! «Ида и уборка на магическом чердаке», «Ида и подметание волшебных полов», «Ида и чародейские вёдра» или «Ида и колдовские тряпки». Хотя нет, про последнее можно подумать, что это о моде.
Дальше нас погнали на чердак.
«Шикарное помещение», – оценил Сарказм.
Здесь едва можно было стоять в полный рост. Чердак оказался завален всевозможной рухлядью. Сундуки, деревянные коробки, металлические ящики, закрытая чехлами мебель… И всё это настолько запылилось, что стало понятно: либо кто-то отчаянно врал про неделю, либо тут ежедневно выпадал толстый слой магической пыли. Почему-то верилось скорее в первый вариант.
Загремев вёдрами, мы приступили к работе.
Под пристальным взглядом бабищи все молчали.
«Таки смотрит, шоб вы металлические сундуки и кресла по карманам не распихали», – подал голос Сарказм.
«Пойдёмте вон в тот уголок подальше ото всех? Хотя бы не под носом у неё. Меня нервирует лёгкость, с которой она применяет свою трость», – отозвалась Осторожность.
Следующие три часа я мыла полы. Холодные полы в холодном помещении холодной водой. Хорошо хоть движение согревало, только руки замёрзли.
Я не торопилась. Мыла медленно и тщательно. Не хватало ещё показать все свои умения в первый же день, тогда работой загрузят по самые ноздри. А мне ещё нужно время разобраться, как я сюда попала, и что вообще произошло. Судя по тому, что магии больше ни у кого нет, это не такой уж распространённый ресурс. Вряд ли меня в этот мир привели, чтобы полы мыла… Как-то это не соотносилось ни с затраченными усилиями, ни с логикой. Значит, ошибка. Сбой в портале. Ох, повезло, что он открылся в женской бане, а не где-нибудь в зимнем лесу!
Срочно нужна информация, но что делать, если говорить я не могу? Библиотека! Неизвестно, получится ли читать, но попробовать-то я должна. Вдруг Разум как-то разберётся?
«Разберусь! Выучим язык при необходимости», – с достоинством ответил он.
«Прямо как с французским? Таки два года его учил. Ну-ка, скажи что-нибудь!» – тут же встрял Сарказм.
«Французский не являлся жизненной необходимостью, это было опциональное знание, следовательно, я экономил интеллектуальные ресурсы при его изучении», – уверенно откликнулся Разум.
«Давайте лучше думать, что дальше делать. Как нам отсюда выбираться? Мы же явно не там, где нужно!» – сказала Осторожность.
«Это точно. Судя по тому, что магии тут ни у кого больше нет, одарены далеко не все. Вряд ли нас бы забрали из другого мира, чтобы мы тут окна намывали. Глупо и неэффективно. Следовательно, мы промахнулись. Нужно разведать, как далеко мы находимся от места назначения. Нам известно, что мы прибыли сюда на конкурс невест к императору Альмендри?и. Звучит как что-то достаточно заметное, скорее всего, об этом должны знать. Как вариант, можно попробовать обследовать замок. Хотя пока что он не производит впечатления императорского… Очень уж тут всё уныло», – сказал Разум.
«Нужно послушать разговоры. Наверняка они обсуждают политическую обстановку или что-то для нас полезное!» – заверил Оптимизм.
«Если бы мы нашли способ говорить, то попросили бы кого-то нас отвезти, куда нужно. Людей добрых много, нам бы обязательно помогли», – сказала Наивность.
«Та заткнись ты уже, – беззлобно сказал Сарказм. – Ты вообще атавизм. Не понятно, откуда взялась, зачем нужна, и годам к тридцати таки сама отомрёшь».
«Почему сразу атавизм, а не хотя бы рудимент?» – обиделась она.
«Не ссорьтесь! Давайте лучше подумаем, какие тут могут быть мужчины… Так и хочется утонуть в чьих-то голубых глазах…» – мечтательно сказала Любовь.
«НЕТ!!!» – хором закричали остальные.
Кроме Наивности, естественно.
«Нам бы на улицу сходить, осмотреться», – протянула Интуиция.
«Та ты шо? Нам недавно предлагали, шо-то никто не захотел», – съязвил Сарказм.
«Верхнюю одежду можно у кого-нибудь одолжить», – встрепенулась Наивность.
«Украсть, ты хотела сказать. Раз объясниться мы не сможем, именно так оно и будет называться. Таки шикарное предложение, мухам бы понравилось», – сказал Сарказм.
«Ты правда так думаешь?» – спросила Наивность.
«Та кого хочешь спроси», – ответил он.
Казалось, что время тянулось бесконечно. Неужели три часа ещё не кончились? С каждой прошедшей минутой я всё больше сомневалась в правильности принятого решения. Было до жути обидно, что по вине одного подонка я оказалась по самые уши в чужой мечте. Мне ведь никогда не грезилась магия или что-то подобное. Я даже фэнтези не читала, только космическую фантастику.
Глава третья, в которой сначала всё плохо, а потом ещё хуже
– Так-так-так! Посмотрим, как вы справились со своей задачей за три часа. Вот ты, это что за серые следы на мебели? После обеда будешь переделывать! И что ты за бездарность такая, прежде чем пол мыть, надобно чехлы с мебели снять и вытрясти! Весь труд насмарку! – обратилась Домомучительница к одной из девушек.
Та опустила глаза и жалобно пролепетала:
– Извините…
– Теперь ты! Кто так моет полы? Одни разводы от тебя! – указала бабища на идеально чистый пол. – Переделать!
– Конечно, – прошелестело в ответ.
– К тебе тоже вопросы есть, – ткнула она тростью в меня, – Ты почему такая медлительная? Ты что, думаешь мне по три часа мыть один несчастный клочок? Лоды?рыня! Вас, лентяек, теперь ещё и кормить придётся за хозяйский счёт!
От её претензий стало противно. Половину чердака мы привели в порядок, до вечера закончим другую. Можно подумать, что она из своего кармана нас кормить собирается. На обед я спускалась расстроенная и подавленная.
Эта бабища вообще представляет, насколько отвратно и шаблонно себя ведёт? Вот найду императора и нажалуюсь ему. Он накажет всех виновных, а потом разглядит во мне прекрасное, покажет кубики на животе и умчит в светлое магическое будущее. А эта змеюка зелёная сама полы будет мыть до опупения!
Мы с другими девушками спустились на первый этаж в столовую для прислуги. В довольно большой комнате за длинным деревянным столом обедали человек двадцать, и все уставились на нас. Мебель, как и публика, была разномастной. Ни один стул не походил на другой. Какие-то очень изящные, но старые, какие-то добротные, но безыскусно выполненные. Люди смотрели с любопытством, некоторые – с враждебным. Большую половину слуг составляли мужчины, в основном пожилые или зрелые, но среди которых было и несколько парней. Домомучительница есть со всеми не стала. По-видимому, Управляющий тоже. Ни в одном человеке за столом магии не чувствовалось. А ещё они все оказались кареглазыми и черноволосыми.
– Какие красавицы! – похабно оскалился молодой кучерявый парень и посмотрел в нашу сторону. Мы с другими девушками продолжали держаться вместе, вчетвером. – А эта что, бледноглазая, что ли? – он с интересом уставился на меня.
– Она юродивая, что-то мыкает и бекает на своём, – презрительно ухмыльнулась одна из женщин, которых ранее определили работать на кухню.
– Дык бледноглазая если, то понятно, что убогая, – продолжал скалиться кучерявый.
Кровь прилила к щекам. От унижения хотелось бросить в него миской с едой и уйти.
– Ой, не вяжись ты с нею! Бабка моя сказывала, что бледноглазые горазды порчу наводить и проклятия накладывать! – сказала сидящая напротив старуха, очевидно, что из постоянных слуг.
– Дык для того магия нужна! – неуверенно возразил кучерявый.
– Таким не нужна! – громко прошептала она.
Теперь на меня смотрели ещё и с опаской. Да что ж такое-то?
– Она речь понимает, не задирайте её, – сказала девочка, которая подписала договор.
– А ты, сопливка, тут какими судьбами? Не маловата ли для работы? – спросил кучерявый.
– Она сирота. Уж лучше честная работа, чем бордель, – вмешалась одна из женщин.
На этом все замолкли и принялись за еду. На обед дали что-то вроде перловки с чем-то вроде мяса. Все ели с удовольствием, а я еду запихивала в себя через силу. Даже в СИЗО кормили вкуснее. Разговор занялся вновь, когда люди утолили голод. Говорили о погоде, делали предположения о времени начала сезона, обсуждали крышу на сарае: перекрывать сейчас или по осени? Последний вопрос вызвал самые жаркие споры. Кучерявый в нём активно участвовал. Его звали Дий. И за столом его было слишком много: к каждой фразе он давал похабный комментарий, на каждую реплику отпускал гнусную шутеечку, а на меня кидал глумливые и какие-то липкие взгляды.
Когда обед закончился, все разошлись. Я постаралась держаться поближе к девочке. Жаль, что её имя выяснить пока не удалось.
Изнуряющая работа на чердаке продолжилась. На этот раз без Домоправительницы дело пошло веселее. С девушками я постаралась подружиться. Подхватывала чехлы, если они за них брались, старалась как-то помочь, но благосклонности никто не проявил. Две постарше даже шарахаться от меня стали к концу дня. И только девочка реагировала нормально. Улучшив момент, я подошла к ней и представилась.
– Ида, – ткнула я себя в грудь, а потом указала пальцем на неё.
– Ох, бедная, – пожалела меня сирота. – Болит что-то?
От такого поворота я растерялась.
– Ида, – снова ткнула я в себя.
– Голодная? Ужин уже скоро, – с сочувствием ответила она.
Я отрицательно замотала головой и сделала третью попытку.
– Ида! – с отчаянием показала я на себя.
На этот раз девочка только горестно поджала губы и ничего не ответила.
Проклятый чердак мы намывали до темноты. Затем зажёгся свет, но в желтоватом и тусклом освещении пыли почти не было видно. Домомучительница зашла уже перед самым ужином.
– Отвратительная работа! Завтра будете переделывать! – поджала губы она.
Никто спорить не стал.
На ужин подавали другой злак, кажется, бурый рис. К нему полагалось по одной маленькой обжаренной в масле рыбёшке. Никаких фруктов или сладостей. Из овощей – сырые корнеплоды наподобие редиски, довольно резкие и не особо приятные на вкус. В каше попадались кусочки сладковатой моркови или её ближайшей родственницы.
На столе лежали порубленные пополам луковицы – совсем как земные – и их ели с удовольствием, вприкуску. Суеверная бабка брала половинку, вонзала в неё крепкие не по возрасту зубы, луковый сок брызгал в разные стороны и наполнял столовую тяжёлым запахом. Меня передёргивало от каждого сочного хруста. Жевала бабка с открытым ртом, смакуя и причмокивая. Я упёрлась взглядом в тарелку. Еда была вроде и обычной, но всё равно непривычной. Ни специй, ни вкуса. Даже соли, и той самая малость. Пили что-то наподобие лёгкого пива или крепкого кваса. Я терпеть не могла ни то, ни другое. Прекрасный ужин, невкусный до сытности.
Я пыталась прислушиваться к разговору за столом, но никак не могла ничего понять. Несколько раз упомянули какую-то Шемалья?ну, но я даже не смогла разобрать, кто это. Когда ужин подошёл к концу, взяла в руки тряпку и отправилась на разведку. После ужина все разбрелись по комнатам, некоторые слуги ушли из замка, а я прогулялась по нему в поисках библиотеки. Она нашлась на третьем этаже. Помещение встретило неуютной темнотой, но я уже подсмотрела, как нужно зажигать свет. Если меня поймают, то сделаю вид, что натираю полы. Что с юродивой взять? В крайнем случае примусь мычать и пущу слюну.
