– Превращаешься в хроника.
– Да ладно тебе, – отмахнулся от нее Никита. – Просто с пацанами посидели. Было весело.
– У тебя всегда бывает весело до такой степени, что просыпаешься непонятно с кем, непонятно как попадая в свою койку, – назидательно произнесла Рыкова и глянула исподлобья. – А ты при исполнении, майор.
– И ни фига. Я был в баре после службы, – возражал он неуверенно.
– У тебя, майор, нет такого понятия – после службы. После службы будет, когда на пенсию выйдешь. – Она даже в тот момент приподняла свой тощий зад от стула, нависнув над столом в его сторону. – А пока ты служишь, ты при исполнении двадцать четыре на семь. Странно, что именно я тебе об этом говорю…
Неделю он был в завязке, а вот вчера опять надрался. И опять кого-то снял. Хорошо еще, что не такую же гуляку, как и он сам. Девушка кофе любит. И даже помнит, где он вчера оставил свой телефон.
Тот, словно угадав его близкое присутствие, зазвонил снова.
Найда! А кто же еще может позволить себе поднять его в выходной во столько?
Никита глянул на время. Восемь тридцать утра.
– Чего так рано? Хочешь проверить, не ужрался ли я вчера до смерти?
– И это тоже. – ответила та спокойно, не обидевшись, что приветствия никакого не прозвучало.
– Спешу успокоить: на кухне чистота, бутылок нет, окурков тоже. Я вчера пил кофе.
К слову, Найда однажды убирала всю эту мерзость в его квартире. Приехала, не сумев добудиться. Перепугалась, что ему плохо, и приехала. Все убрала. Заставила влезть под душ, а потом погнала на пробежку. Он тогда действительно чуть не умер.
– Я проснулся в своей коечке, – закончил Никита, залезая в холодильник за ледяной водой.
– Без трусов? И с русоволосой худышкой? – уточнила Найда.
– Допустим.
– Ох, Степанов, не доведут тебя до добра бабы и алкоголь. Пора завязывать. Или я подсижу тебя. – Об этом она уже давно его предупреждала, кстати.
– Не подсидишь. У меня раскрываемость отличная.
– Ну да, ну да! – хмыкнула Найда. – Ты ведь в одном лице ее делаешь – эту раскрываемость.
Это она на коллектив намекала, который тоже пахал будь-будь.
– Ладно, мамочка, успокойся. Я жив и здоров, – отозвался Никита скрипучим голосом. – Что-то еще?
– Что-то еще… – Найда протяжно вздохнула. – Собирайся, майор, у нас труп.
– Где?
– В полях, лесах, точно не знаю. Рядом с Москвой. – Найда назвала адрес элитного поселка. – Там простые смертные не обитают. Хозяева заводов и пароходов. Потому нас и дернули.
– Почему в лесах и полях? Труп-то где?
– Там, где я и сказала. Супруги Грековы отправились вчера поутру на прогулку на снегоходах. И что-то у них пошло не так. Подробностей не знаю. Собирайся. Я уже еду за тобой. Десять минут, и я у тебя.
Она отключилась. Никита выглянул в окно.
Трехдневный снегопад прекратился вчера утром. Температура поползла вверх. Снег сделался рыхлым и ноздреватым. Таскаться по лугам по такой погоде – удовольствие так себе. Надо найти берцы на меху. Иначе в кроссовках промочит ноги и сляжет с соплями и кашлем уже завтра. А болеть ему нельзя. Найда грозилась подсидеть.
Он заулыбался, возвращаясь в спальню. Вот дурная девка, а! Ни разу не польстит, никогда не попытается быть приятной. Но при этом на нее всегда можно положиться, ни разу не предаст.
– Мадам, вам пора.
Никита потащил с девушки одеяло. Ниже бледного плеча обнаружилась узкая спина с красивой родинкой слева под лопаткой, тонкая талия. Дальше одеяло не поползло. Девушка, имени которой он даже не помнил, ухватилась за край.
– Эй, малышка!.. – Он неуверенно стоял возле кровати, не зная, как ее называть. – Меня вызвали на работу. Мне надо уехать. Собирайся.
– Хорошо, Никита, – отозвалась она приятным голосом. – Иди в душ. Я приготовлю завтрак.
– Да некогда мне завтракать! Коллега подъедет уже через восемь минут, – сверился он с мобильником.
– Хорошо. Тогда бутерброды. Иди в душ.
Душ он принял быстро, высушил волосы полотенцем, почистил зубы. Бриться не стал принципиально. У него выходной, вообще-то. В ванной сразу и оделся. Черные плотные штаны на утеплителе, шерстяные носки, толстый свитер. Глянул в зеркало. Тщательно пригладил волны запущенной стрижки: давно пора было в парикмахерскую, Найда уже неодобрительно косилась. Открыл дверь ванной и едва не стукнул по лицу девушку. Она уже была в куртке и ботинках. Шла в прихожую с кухни, держа в руке контейнер с бутербродами.
– Прости, – покраснел он.
Он не смутился, нет. Он покраснел от удовольствия, обнаружив, что русоволосая худышка просто красавица. Пухлые губки, красивые карие глаза, длинные ресницы – свои, не наращенные. Спокойный уверенный взгляд. И еще она любит кофе, а не алкоголь. Это шло ей в зачет.
– Бутерброды, Никита, – сунула она ему в руки контейнер и пошла к входной двери. – С сыром и ветчиной. Это все, что нашлось в холодильнике.
Он хотел спросить, а с чем еще делают бутерброды, он лично только с сыром и колбасой и ест. Но передумал. Поблагодарил, провожая ее.
– Я позвоню, – пообещала она.
– А номер?
– Ты вчера мне его надиктовал, я набрала тебя. Он у тебя высветился. И мы вместе его сохранили.
– Да?
Никита тут же полез в телефон, пытаясь выяснить, как же все-таки зовут девушку. И умница, возможно. И красавица – факт установленный. Бутербродов наделала ему в дорогу. Но никому он, кроме Светы, не звонил. Никита любил спьяну ее побеспокоить и прощения начать вымаливать. Видимо, удалил номер красавицы еще вчера.
– Ага. Понятно, – пробормотал он, чтобы не разочаровывать девчонку. – Позвоню.
– Меня зовут Света, – улыбнулась она догадливо. – И да, про твою бывшую ты мне вчера все рассказал. Пока. Звони.
Она мазнула пухлыми губами по его небритой щеке и вышла за дверь.
И через минуту позвонила Найда.
Глава 4
В администрации элитного коттеджного поселка Ручьи им предоставили всего один снегоход. Один на двоих. И Найда, усевшись сзади, тут же обняла его за талию и прижалась так плотно, что ему стало тесно и душно почти мгновенно.
– Едем по их следам, – закричала она ему на ухо, когда они тронулись. – Вся группа уже там.
– На чем они там? – проворчал он негромко.
Но она услышала.
– Кто на снегоходах, кто на вездеходе из лесничества. Другим путем туда не попасть. Снег валил три дня. Все засыпало! – заорала Найда как ненормальная.
– Кто же труп тогда обнаружил? – удивился Никита, строго следуя по накатанным местам.
– Супруги не вернулись с прогулки. Их сосед забеспокоился и позвонил в полицию. Местному участковому.
– Ладно, понял, – поморщился Никита. Он оглох от ее голоса, мотор снегохода перекрикивала. – Все потом.
Место происшествия они увидели издали. Там уже раскинули палатку эксперты. За палаткой стояли несколько снегоходов, транспорт лесничества на гусеничном ходу. Кто-то разжег костер. Может, чтобы согреться. Может, воду кипятили на чай. Место происшествия на самом склоне оврага было оцеплено яркой сигнальной лентой. Ее с силой мотало ветром. Внутри очерченного лентой места никого не было видно.
– Нас ждут! – заорала не своим голосом Найда. – Умники!
Они проехали за палатку. Никита остановил снегоход у гусеничного вездехода, заглушил мотор, спешился. Найда соскочила еще раньше и умчалась куда-то. Он сразу натянул на шапку капюшон длинного пуховика, надел вязаные перчатки, поверх резиновые и пошел к группе людей, сгрудившихся у костра.
Пока представлялись друг другу, прошло минут пять. Из шести присутствующих двое были из лесничества, еще участковый, следователь районного отдела Юркин – отчаянно мерзнувший на ветру в тонком пуховике длиной чуть ниже зада – и двое волонтеров, предоставивших свои снегоходы и самих себя в помощь.
– В двух словах доложите обстановку, – потребовал Никита, обращаясь к участковому. – Кто, когда, при каких обстоятельствах…
Крепкий невысокий мужик с невыразительным лицом, в охотничьем комбинезоне и меховом треухе, вышел вперед.
– Семья Грековых вчера в районе одиннадцати тридцати утра собралась на прогулку. Супруг – Валерий Греков – выкатил оба снегохода из гаража за ворота. Ворота запер. Прогрел двигатели. Переговорил с соседом – Воробьевым Иваном Сергеевичем. Он доктор, занимается частной практикой в поселке. Потом доктор ушел к себе. Вышла супруга – Грекова Алена Евгеньевна. Они уселись на снегоходы и уехали. Все это Воробьев наблюдал из своего окна. Потом он занялся своими делами. Навещал кого-то из своих пациентов – жителей поселка. Уезжал в Москву. К вечеру, вернувшись, не обнаружил супругов дома.
– Он к ним часто заходил? – уточнила из-за плеча Никиты Найда.
– Да. Алена Евгеньевна была не совсем здорова. Он ее наблюдал.
– Всегда или только в минувшие дни? – пристала противным голосом Рыкова.
– И всегда, и в минувшие дни. Алена страдала каким-то хроническим заболеванием. Воробьев отказался уточнять, ссылаясь на врачебную этику. И к тому же еще подхватила грипп. И еще несколько дней назад – три или четыре – ей было очень плохо. И тут вдруг прогулка на снегоходах. Он сделал замечание супругу. Но тот будто прослушал.
– Понятно. Дальше! – голос Найды звучал в тишине полей громко и резко. – После того как он обнаружил, что супругов нет дома, почему он решил, что они не вернулись с прогулки? Они могли просто уехать в Москву.
– Он позвонил их горничной, у нее вчера был выходной. Попросил приехать и осмотреть дом и гараж. Если снегоходы там, а машины нет, значит, все в порядке. Если нет, то… Она приехала, – спокойно и методично, словно зачитывая по бумаге, рассказывал участковый, – вошла в дом, все осмотрела, гараж в том числе. Снегоходов не было. Машины супругов на месте. Они принялись им звонить. Телефоны оказались вне зоны действия. Здесь, в полях, нет связи.
– Понятно. Он позвонил вам. Что сделали вы? Отложили поиски на утро? – хищно прищурилась Найда.
– Нет. Я сразу позвонил в лесничество. Вызвал вертолет. Начали искать с тепловизором. Я не мог медлить. Понимаете… – тут участковый замялся и глянул на нее виновато. – Люди-то не простые живут в этом поселке. Условия соблюдения их безопасности особые.
– Я заметила, – язвительно заметила Найда, кивнув в сторону сигнальной ленты. – Когда вы обнаружили место аварии?
– Утром. Когда стало светло. Ночные поиски с тепловизором ничего не дали. – Участковый потупил взгляд, пробормотал: – Теперь уволят…
– Кто из супругов погиб? Как именно? – снова взял слово Никита.
– Погибла Алена Евгеньевна. По предварительным заключениям экспертов, она неслась на большой скорости, наткнулась на корягу, не справилась с управлением и слетела в овраг.
– Причина смерти?
– Предварительно, она сломала себе шею. – Тут участковый приложил обе руки в меховых рукавицах к своей груди и произнес: – Очень распространенная травма для тех, кто быстро ездит на снегоходах.
– Идемте, все покажете. – Никита зашагал от костра, над которым в специальном котелке закипала вода для чая.
Они втроем поднырнули под сигнальную ленту. Проваливаясь в глубоком снегу выше щиколоток, дошли до края оврага. Снег тут был взрыт, словно трактором.
– Глубоко, – качнул головой Никита, вытягивая шею.
– Да. Три с половиной метра почти.
– Тело там? Вижу одни полозья.
– Снегоход упал на женщину. Да, тело еще там. Ждали вас. Особых распоряжений. Но эксперт туда уже лазил, – участковый указал на глубокие следы по склону оврага и внизу. – И сделал предварительные заключения. Но все остальное после вскрытия. Мало ли… Вдруг у нее обнаружатся еще какие-то ранения, которые могут намекать на криминальную смерть?
Никита с Рыковой раздраженно переглянулись: их, стало быть, вызвали из-за того, что у кого-то там «мало ли»! Ну конечно! У жителей данного поселка особый статут. И особые условия безопасности. И дернуть ментов из Москвы – обычное дело. Даже если это рядовой несчастный случай. Пусть присутствуют, нечего даром хлеб жевать.
– Ну что, – Никита шагнул вниз, – начинаем работать, коллеги…
Они проторчали в поле до темноты. Много суеты, неудобства. Все на холоде, под пронзительным ветром, которого не вызывали, а он нате вам – здрассте. Их всех без конца поили горячим чаем и растворимым кофе, угощали печеньем и подсохшей выпечкой – один из волонтеров расстарался, прихватил с собой из местной пекарни. Ближе к трем часам дня тело Алены Грековой эвакуировали на медицинском вертолете. Общими усилиями достали из оврага ее снегоход. Прочно упаковали, во избежание потери возможных улик. Погрузили на гусеничный вездеход лесничества и отбуксировали в райотдел.
– Поехали?
Найда смотрела на него глазами побитой, промерзшей насмерть собаки. Длинная пуховая куртка, стеганые штаны, литры огненного чая с печеньем не спасали ее от холода. На зимнем ветру ее колотило так, что зубы стучали. Никита без конца отсылал ее греться в вездеход. Она послушно шла, сидела там минут двадцать, отогревалась. И снова лезла на улицу.
– Почему не уехала с лесничими? – проворчал он, помогая ей усесться на снегоход. – Нам сейчас по темноте полем ехать полчаса. Окочуришься.
– А я к тебе прижмусь крепче. Ты у нас горячий, майор, согреешь, – «порадовала» Рыкова. – Где же все-таки ее муж, а?
– Чей? – не сразу он понял, тревожно размышляя над ее словами про то, что должен ее как-то согреть.
– Алены Грековой, – отозвалась Найда, прижимаясь к его спине. – Она ехала домой, это ясно. Ехала по своим следам. А следов второго снегохода в полях не было обнаружено. Где он? Весь день искали его с вертолета. Поиски ничего не дали…
Поиски ничего не дали, да. И все прекрасно понимали, что, если Валерий Греков не сбежал с места происшествия, не проехал по своим следам до поселка, а там спешился, то он где-то там – в снегах. И эти выводы были скверными. И для самого Валерия, и для следствия. Потому что живого Грекова при таком раскладе вряд ли теперь найдут до весны, когда снег растает.
Они слезли со снегохода у здания поселковой администрации, где их уже ждали. Точнее, слез Никита. Найду он стаскивал. Она промерзла до состояния хруста. И, только вошла в здание, сразу прилипла к батарее отопления.
Спасибо местным, подсуетились. Организовали им горячий супчик, макароны с гуляшом и яблочный компот – горячий. Стол притащили из какого-то кабинета и накрыли прямо в просторном фойе. Найда сразу начала с компота. Обхватила прямо варежками горячую чашку и принялась лакать маленькими глотками. Потом съела супчик. От макарон отказалась. Пододвинула тарелку ему. Никита был не против. Порция второго была мизерной. Он съел и свою, и ее.
После перекуса сразу отправились в районное отделение полиции, там долго совещались. Созванивались со своим руководством.
