На улице всё так же – конденсат на асфальте, луна будто подкинутый хозяйкой блин, приклеенный к чернющему небу…
Вы это уже слышали, так что перейдём к новым деталям.
Мусор. Мусор был везде. Дворники взяли отгул или объявили забастовку. Уж не знаю, что стряслось, но этикеточки, упаковочки, фантички как перекати-поле носились туда-сюда…
Я случайно пнул пластиковую бутылку – на асфальт полилась ядовито-оранжевого цвета жижа.
За автовокзалом по автостраде проехал мотоцикл, громыхая мотором: ВРАААААМ!
Я ещё раз пнул бутылку – на этот раз нарочно. Стало легче. Немного легче.
Бутылка укатилась в дальний угол, где находились другие перроны.
Автовокзал вымер. Будто кастинг-площадка с массовкой объявила перерыв, оставив меня одного с этой пластиковой бутылкой.
Зайдя за угол, я увидел тот самый автобус, в который входить НЕ СТОИЛО!
Если бы к этому времени изобрели машину времени – вот такая тавтология —
я бы не задумываясь примчался бы в 16 мая 2025 года и сказал бы самому себе:
– Гриша, не входи в него ни при каких обстоятельствах!
Помолчал бы… и добавил:
– А ещё вложи деньги в компании, торгующие кремнием.
Но никто не появился…
И, брякая мелочью, оставленной на беляш, я подошёл к автобусу.
Глава 3
Автобус, надо сказать, был красив – насколько вообще автобусы могут быть красивыми. Ухожен, сверкал, как ёлочная игрушка в свете гирлянд. От него пахло… санями Деда Мороза. Веяло праздником.
Я, вообще-то, серьёзно. Не преувеличиваю ни капли. Вы ещё по ходу книги поймёте, что я тот ещё скряга на слова. Не автобус, а акула!
Захожу.
Водитель с хрустом свернул газету и взглянул на меня.
– Э… здрасьте, – чешу затылок и, вытянув шею, вглядываюсь в полумрак салона. – А вы куда едете?
– А куда нужно?
Я прищурился:
– Ну, в Колывань.
– Ну, в Колывань доедем. Забегай.
Мило. Очень мило. Таща за собой сумку и задевая кресла краями, я прошёл вглубь салона.
Чёрт! Тут пахнет как в кинотеатре! Я аж от удивления-наcлаждения-возбуждения прикрыл глаза.
Салон был пуст, и я брякнулся на самые дальние кресла. Чтобы укачало. Чтобы ямы сделали своё дело. БАМ – колесо влетает в котловину, днище чиркает… Чем не БАЮ-БАЙ? Ой, точнее – БАМ-ю-БАЙ, вот так достовернее.
Сумку разместил рядом.
Спрашиваю:
– А когда поедем?
Двери, как по команде, захлопнулись. Мотор заурчал, и мы тронулись.
Не сиденья – а чудо! Никаких усыпанных перхотью подголовников. Ни разлитой газировки на полу. Ни жвачек в подстаканнике. Первый, провалиться мне пропадом, класс!
Так… а где тут ручка, чтобы опустить спинку…
Вот она. Потянул – и спинка без скрипа, без заедания пошла вниз, и я размяк, как печенюха, вымоченная в стакане тёплого молока.
Боже, тут удобнее, чем дома в кровати!
Место для ног – ВО!
Место для рук – ВО!
Что-то подсказывало: поездочка мне обойдётся в приличную сумму.
Но… сон…
Ааау… – я зевнул и, как воробушек, вжался в кресло.
Мягкое, пахнущее карамелью сиденье.
На таком автобусе хоть в медовый месяц с красавицей-женой!
Медленно и верно, на 37-й овце, я уснул.
Не мне вам объяснять, как это происходит: внутренний диалог смолкает, кто-то выключает внутренний бубнёж – и ты проваливаешься в Нигделяндию (овцы, кстати, тоже).
Снов не было. Или, по крайней мере, я их не запомнил, а проснулся внезапно.
Колесо подпрыгнуло на колдобине, и мою сонную башку откинуло на чужое кресло.
Веки открылись. Потирая ушибленное место, я хлопал глазами, не соображая, где это я. Кости ныли, спина затекла…
Зевнул. Посмотрел в окно – и рот так и застыл в раззявленном состоянии.
Святые-пресвятые!
Мы петляли по просёлочной дороге, прорываясь сквозь джунгли!
Я вскочил и побежал к водителю. Слова не поспевали за действиями. Не добежав, я рухнул между кресел. Отлёжанная нога просто отключилась, и я, как на ходулях, бабахнулся с воплем:
– АЙБЛЕАЙ (тут три слова, но получилось одно)!
Растянувшись в проходе, я взглянул на водилу и увидел лишь краешек локтя. Пёстрая, вырви-глаз рубашка сползала по его загорелой коже.
У меня был один вопрос:
– ЧТО ТУТ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ!?
(Был и второй вопрос: где он взял такую рубашку?, но я приберёг его на потом.)
Сейчас нужно было встать – пока автобус на полном ходу несётся по просёлочной дороге.
И я встал, дрожа всем телом. Медленно, придерживаясь за подлокотники кресел, подошёл к водиле…
Глава 4
Для ясности – Колывань находится в Новосибирской области. Это там, где холодно. Ага. У нас не растут пальмы, а хотелось бы. Кипарисы, лианы доступны только по телеку. Но сейчас я собственными глазами наблюдаю это буйство зелени.
ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ!
Я щипаю себя, тяну за мочку уха, набираю в лёгкие воздух и держу заряд до колик в животе. Что там ещё нужно сделать, чтобы проснуться? Посмотреть на руки? Ну, смотрю… Ладони стиснули подлокотники соседних кресел. Меня трясёт – мы поднимаемся по серпантину.
Я прям чувствую, как на лбу набухает и пухнет-пухнет-пухнет венка!
А водила насвистывает знакомую мелодию.
– Эй!
В зеркале заднего вида встречаемся глазами. Его губы, сложенные трубочкой, растягиваются в широкую улыбку:
– Привет, соня!
Он ещё и лыбится – уму непостижимо! Я переношу вес тела вперёд и, как орангутан, перемахиваю на следующий подлокотник… Ещё каких-то четыре ряда… Чуть-чуть…
Автобус берёт резко налево, и меня тянет вбок – на кресла.
Я заваливаюсь в дырку между спинками кресел. Выругиваюсь и головой ударяюсь о сидушку. Выползаю… Работаю ягодицами и плечами по-пластунски, в режиме дождевого червя. Волосы взъерошены, на затылке зреет шишак.
– Ты бы пристегнулся!
Я не отвечаю. Ещё три ряда… два… ай-яй-яй – снова заворот. Но на этот раз я намертво вцепился руками в кресло.
Сажусь за водилой. Пригибаю шею и ищу зелёный фон, кронштейны, студийные камеры, рельсы, на которые установили этот автобус! НО НЕТ! Всё взаправду. Из приоткрытого окна на меня дует вполне такой настоящий ветер. Пахнет цветами, летит пыльца… или что это жёлтое такое?
– Ты спал как убитый, я решил тебя не будить!
Зачем он так орёт? Я пригибаюсь к поручню и вижу, что у него в правом ухе наушник.
Ну ясно – видимо, режиссёры дают команды, что сказать и когда… Неясно только, почему настолько правдоподобные джунгли.
– УЧУ АНГЛИЙСКИЙ! АНДЭРСТЭНД? – и пальцами показывает на вставленный наушник.
Я проваливаюсь в кресло. Безнадёжно опоздал. На семейном вечере подадут не говядину, а меня на вертеле. Я же обещал! И что мне прикажете сказать? Сел на автобус до Колывани и оказался в джунглях, да? Что за оправдание пятиклашки? «Я дико извиняюсь, не сделал домашку, так как дневник съела собака»?
