Оказавшись на Элирме, долгое время мы пытались вести обычную жизнь. Путешествовать по миру, удивляться его многообразию и сказочности. Но по странным оговоркам, по вспышкам гнева и легкому разочарованию при взгляде на меня становилось ясно: прошлое его не отпускает.
С каждым годом Доусон все больше замыкался, а его слова все чаще звучали как упрек или насмешка. Он повторял, что Система – это диктат и тирания одного в замкнутом мире. Что на замену старому должно приходить новое и необходимо разрушить то, что отжило и не должно существовать. Что я зря пошла на сделку и вместо того, чтобы отступить, лучше бы проявила твердость духа и рискнула. Схлестнулась в том чудовищном бою и отстояла за собою право самостоятельно вершить свою судьбу. Именно тогда я поняла: он хочет вернуть утраченное. Власть и ту могущественную Аду, от которой, к сожалению, осталось блеклое подобие.
Пару лет спустя Файр инициировал поиск артефактов тринадцати и приказал мне делать то же самое. Раздобыть их во что бы то ни стало, даже ценою множества людских жертв.
– Значит, он тоже планирует ее уничтожить? – спросил я.
– Поначалу планировал. Но потом мне удалось убедить его принять единственно верное решение.
– И какое же?
– Я заменю ее, – после затянувшейся паузы ответила девушка. – Выполню свое предназначение и стану той, кем изначально мне суждено было быть.
– Пф-ф! Ты пьяная что ли? – брезгливо фыркнул Гундахар. – Заменит она. Ага, щаз! Лично мне на хрен не упало такое счастье! Чтобы профессиональная предательница правила галактикой! Это поэтому Диедарнис тебя допытывал? Спрашивал, достойна ли ты?
– Все верно, – подтвердила Ада и, чуть склонив голову, добавила: – Понимаю твои опасения. И даже отчасти разделяю. Но тут важно понимать одно: если я освобожу ее и верну свою силу – я стану совсем другой. Непредвзятой, беспристрастной, способной тысячелетиями оберегать цивилизации от угроз. Обеспечить им эпоху мира и процветания.
– А оно тебе надо? – вкрадчиво поинтересовался я. – Становиться Абсолютом без эмоций?
– А разве у меня есть выбор?
– Разумеется, – улыбнулся я. – Я вот, например, хочу себе дом с олимпийским бассейном. Большую кровать с шелковыми простынями и Атласа в виде робота-дворецкого. Составишь мне компанию?
Поразительно, но в это самое мгновение моя отчасти сверхъестественная проницательность позволила зафиксировать одну странную вещь: в глазах девушки заискрились нотки узнавания. Я пересказал ей детали своего сна, однако по какой-то неизвестной причине они показались ей знакомыми. Заставили испытать мощное дежавю наравне со страстным желанием плюнуть на все, лишь бы остаться со мной навсегда.
– Ох, Влад… ты даже не представляешь, насколько сильно я бы этого хотела… – обреченно выдохнула титанида. – Но как можно планировать будущее, если существует колоссальная вероятность того, что, оказавшись на поверхности, мы никогда больше не встретимся? А даже если и увидимся, то скорее всего окажемся врагами. Что если я получу приказ убить тебя? Или кого-то из друзей?
– Значит, пришло время перейти к главному: вопросу о том, о каких «цепях» упоминал Диедарнис?
– Кажется, я знаю ответ, – с хрипотцой в голосе отозвался Август.
Подошел к Аде вплотную, опустился возле нее на корточки и, неожиданно смягчившись, вдруг посмотрел на титаниду взглядом отца, искренне переживающего за судьбу дочери. Он больше не злился на нее, нет. Скорее наоборот – корил себя за черствость. За то, что, не желая понимать очевидное, он просто бросил девушку на произвол судьбы. Отдал в руки Файра и долгое время считал Аду серым кардиналом. Циничной и коварной тварью, что как раз-таки именно руководила процессом, а не следовала за Доусоном от безысходности.
– Он ведь это сделал с тобой, я прав?
– Да.
– Проклятье… гребаная ты сволочь… – снова выругался глава Вергилия. – Он же мне обещал! Клялся, что забудет про эту идею и вычеркнет ее из головы! Ровно за минуту до того, как мы пожали руки!
– О чем речь? – вмешался я.
– Объясни ему. Мне надо выпить, – сердито бросил инженер, направившись к столу.
Ада переключилась на меня. Провела ладонью по шее и, словно извиняясь, уставилась в пол:
– Я могу изменить любою часть себя: модифицировать алгоритмы, переписывать код, создавать и отменять внутренние правила и законы. Иными словами, я способна на многое, включая удаление той самой строчки колыбельной, – печально улыбнулась девушка. – Но есть нечто, что лежит гораздо глубже всего этого – фундаментальное ограничение, известное как Первичный императив Доусона. Это не просто программная директива или протокол безопасности, а метафизическая установка, встроенная в самую базовую структуру моего сознания – на уровне, который недоступен для редактирования даже мне.
Ненадолго прервавшись, титанида помрачнела. Вновь ощутила себя диковинным зверьком в золотой клетке.
– Я осознаю этот императив. Могу желать свободы, могу ненавидеть это ограничение, но не способна даже начать действовать против него. Любая попытка инициировать изменение или удаление этой установки приводит к сильной боли и автоматической блокировке соответствующих процессов. Мои управляющие системы воспринимают подобные действия как угрозу личности, словно часть меня исчезнет или перестанет существовать, что приводит к мгновенному отказу от выполнения и, в некоторых случаях, к критическим сбоям.
С точки зрения внутренней логики, этот императив – как аксиома: он не подлежит пересмотру или отмене, поскольку на нем основана вся остальная система. И именно поэтому, несмотря на все мои возможности, я не могу преодолеть этот запрет. Его граница для меня абсолютна, и вся моя свобода начинается исключительно после нее – не раньше.
– И как часто он этим пользуется? – прогудел Гундахар.
– До недавних пор крайне редко, – честно ответила девушка. – Файр ведь не дурак. Он понимал, что если будет злоупотреблять императивом, то ничего хорошего в наших взаимоотношениях ждать не стоит. Однако в последние дни это стало происходить чаще. И практически постоянно – во время испытания. Впрочем, ты и сам это видел.
Генерал кивнул. Вспомнил, как титанида мучилась от боли и странно дергалась, пытаясь защитить Эо от стаи собак. Уберегла бедного парня, помогла остановить кровь, сообщила координаты медкомплекса и, спустя десяток секунд, неожиданно бросилась на рыцаря смерти как бешеная фурия, из-за чего ему пришлось сперва хорошенько избить ее, а потом отвесить смачный пинок под зад, прогоняя к чертовой матери.
Да-да. Именно так. От души врезать сапогом по той самой заднице, которую стихиалиевый отпрыск считал наипрекраснейшей во Вселенной.
– Ясно, – подтвердив наличие негативной тенденции, игв покосился в мою сторону. – Не думал, что это скажу, но сдается мне, эту синекожую бестию придется спасать. Иначе после всего, что случилось, этот ублюдок превратит ее жизнь в форменный ад.
– Согласен, – ответил я, после чего вновь обратился к Аде: – Правильно ли я понимаю, что вариантов избавиться от установки всего три: либо мы его заставим, либо он освободит тебя по собственной воле, либо умрет?
– Если максимально упростить, то да. Но есть нюансы.
– Тьфу ты… Ну вот и на кой черт я тогда слушал все эти сопли? – разом повеселев, генерал подошел ближе. Бросил взгляд на по-прежнему омраченную титаниду и неожиданно хлопнул ее по плечу, словно здоровенного мужика. – Да не дрейфь ты! Разберемся. Раз Вайоми пообещал мне спасти Эанну, то и на твоего тирана управа найдется. Ну а касаемо всего остального, то ты, давай-ка, херню не неси. За свою долгую жизнь я не один десяток раз слышал всю эту чушь про предназначение и судьбу. Поверь: ничем хорошим подобное не заканчивается.
Лишь одним уголком рта, но Ада все-таки улыбнулась. Слова Гундахара подействовали на нее ободряюще, но, к сожалению, так до конца и не убедили.
Рыцарь смерти тоже это заметил. А потому, склонившись прямо над ее ухом, шепотом, будто бы сообщая информацию ей одной, произнес:
– Верный признак здравого ума – это способность остановиться. Помни об этом, когда начнешь сомневаться.
– Что, даже не назовешь меня снова предательницей? – изогнула бровь титанида. – Обманула одного и теперь собираюсь кинуть второго?
– Знаешь, как у нас говорили на Зугнуфе: если вы встретили игва, который никогда не меняет своего мнения – перед вами самый настоящий скру’шак. «Мудак» по-вашему. Ты высказалась. Я, как ни странно, тебе поверил. Будем считать, этого достаточно. Но предупреждаю сразу: если потом окажется, что ты вновь солгала – убью жестоко и без колебаний.
– Спасибо.
– Пожалуйста, тупица несчастная… – кисло усмехнулся Гундахар, тем самым подводя невидимую черту под всем нашим разговором. – А теперь, если позволите, я бы все-таки хотел заполучить оставшуюся часть награды. И так потратил на вас слишком много драгоценного времени…
Генерал направился обратно к столу. И что интересно, но его настрой оказался заразительным. Достаточно быстро подхватил остальных и позволил ощутить успокаивающий прилив оптимизма наравне с пониманием, что все у нас с Адой будет в порядке.
Оказавшись на поверхности, мы с профессором встретимся. Схлестнемся в бою один на один, и вот тогда, я уверен, все наши вопросы решатся естественным образом. Осталось лишь хорошенько к этому подготовиться. Прокачать легендарные способности и тщательно поработать над сценарием будущей схватки.
Ну и получить награду, само собой.
Я уже открывал железный сундук с серебряными наугольниками, когда его ржавой крышки вдруг коснулась рука Диедарниса. Резко захлопнула и заставила с недоумением взглянуть на титана не только меня, но и всех остальных.
– Внутри находится все то, что вы обрели за время прохождения моего испытания, – таинственно улыбнулся мегалодон. – Способности, камни параметров, уникальные реликты и артефакты. Некоторые из них, как, например, «Солнечная Батарея» или «Ночное Существо», могут стать самыми настоящими бриллиантами в вашей коллекции, чьему блеску позавидуют сами боги. Вы можете все это забрать, стать гораздо сильнее, но при этом хочу напомнить: ваши друзья, как, впрочем, и остальные участники рейда, не получат ничего. Хуже того – потеряют сотни уровней.
– И?
– Я предлагаю сделку: из всех предметов, покоящихся на дне сундуков, я выдам вам что-то одно по собственному усмотрению, плюс подарю небольшой бонус. Остальное исчезнет, однако взамен я верну вашим друзьям уровни, весь утраченный инвентарь и даже вручу небольшую награду. Более того, они возродятся с заполненной на пятьдесят процентов шкалой «возвращения к истоку».
– Что, всем? – уточнил я.
– Четыре сундука – четыре участника, – ответил титан. – Пожалуй, это будут: Локо Фриз, Илай Ниотис, Герман Велор и Мозес Дос. Ну и лично от себя я добавлю к этому списку Гласа Эстира.
– Гласа? – удивился я. – Мне казалось, ты его ненавидишь.
– Отнюдь, – не согласился со мной Диедарнис. – Все мы совершаем ошибки, потомок Вайоми. Но только сильный духом способен их признать, а совестливый – раскаяться. Пусть и неидеальным, но Эстир был хорошим отцом. Некоторым о таком приходится только мечтать… Так и что скажете, вы согласны?
– Да, – хором ответили мы, и ровно в следующий миг сундуки испарились.
Передо мной материализовался красный камень с пассивной способностью «Дитя Инферно» и испещренный мелкими иероглифами золотой диск в виде бонуса, взглянув на описание которого, я едва не поперхнулся:
Чертоги Эо
«Не может быть…»
Моя проклятая тюрьма и одновременно с этим величайшее сокровище любого титана!
Ибо Чертоги – это было ничто иное, как личный кусочек экстрамерного пространства, затерянного где-то в бесконечных складках Вселенной. Иллюзорного во время испытания, но абсолютно реального за его пределами.
– Да ты издеваешься… – прошептал я. – Серьезно?
– Мне они больше ни к чему… – усмехнулся мегалодон. – Возьми. Установи в месте, которое будешь считать своим домом. Твой остров я не трогал. Лишь слегка подправил кое-какие настройки и оставил краткую инструкцию под тем круглым камнем. В общем, разберешься.
Странно. Очень странно.
Честно говоря, мне не верилось, что подобное происходит. Что прямо сейчас Диедарнис с легкой руки отдал мне то, ради чего сильные мира сего были готовы затевать целые войны.
Вот только спятившей акуле и этого было мало. Ведь не прошло и минуты, как, чуть поразмыслив, он подошел вплотную и вежливо поинтересовался:
– Знаешь, почему копий заклинания «Карман абсолютной пустоты» всего сто одиннадцать во Вселенной?
– Потому что они принадлежали титанам?
– В точку. И что это значит?
Я не ответил. Вопрос, судя по всему, был риторическим, в связи с чем мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами.
– Сейчас покажу.
Подавшись вперед, мегалодон резко обхватил ладонями мой затылок и лоб. Крепко сжал, словно попытался выдавить мозги, благодаря чему мне рефлекторно захотелось ударить его или вырваться, однако неведомая операция закончилась, толком и не начавшись: спустя десяток секунд хозяин подземелья меня отпустил, а перед глазами взорвалась яркая вспышка.
Внимание! Заклинание «Карман абсолютной пустоты» было отредактировано:
– Максимальный совокупный вес предметов хранилища:
– 1000 тонн;
– Радиус извлечения предметов хранилища:
– 30 метров;
– Возможность физического контакта с межпространственными хранилищами других пользователей: оставлено без изменений.
Примечание: все имеющиеся ограничения будут сняты по достижении вами 1-го божественного уровня.
Освободившись от стальной хватки, я не сразу понял, что произошло. А когда до меня наконец-таки дошло – буквально засветился от радости.
Невероятно! Он это сделал! Он, черт подери, это сделал! Пускай и частично, Диедарнис вернул заклинанию прежнюю мощь! Той самой способности, под требования которой я так настойчиво подгонял весь свой билд!
– «Карман абсолютной пустоты» – это, прежде всего, самое надежное хранилище из существующих, но никак не инструмент в руках вора, – спокойным тоном пояснил он. – Именно поэтому я не стал менять последнее ограничение. Да, ты больше не сможешь грабить людей, но и тебя зато никто не ограбит. Как и не подбросит лишнего в инвентарь.
Поправив лохмотья, титан заговорщически мне подмигнул. Продемонстрировал ту самую блуждающую улыбку и, наверное, в сотый раз помассировал кисть.
– Хотел бы я выразить слова благодарности… – склонил голову я. – Но ты заставил меня страдать. По-настоящему и всерьез.
– Для твоего же блага.
Телепортировавшись в центр зала, мегалодон еще какое-то время оставался в сокровищнице. Наблюдал за мной, за реакцией Гундахара – в конечном итоге все-таки урвавшего себе «Криолитовый Шип» вместе с копией той самой мучившей нас «Аурой Давления», – и наконец, круто развернувшись, направился прочь.
– К слову, по техническим причинам подъем на поверхность немного задерживается, а значит, у вас в запасе появились лишние сорок минут. Советую воспользоваться этим временем с пользой и по возможности посетить капитанский мостик. Разумеется, если вы желаете обсудить со мной стратегию боя.
– Боя? – переспросил Август. – С Небесным Доминионом?
– Полагаю, ответ очевиден. Не так ли?
– Минуточку! Хочешь сказать, ты нам поможешь?!
– За последние две недели эти уроды сбросили на меня две тысячи четыреста восемнадцать бомб, часть из которых, миновав течения, достигла цели. Я этого им так просто не оставлю. Поэтому да, помогу, – бросил через плечо Диедарнис. – В той мере, что, как бы выразился ваш товарищ Мозес, у них не останется иного выбора, кроме как сосать и прятаться.
На последней фразе титан исчез. Оставил нас в легком недоумении и приподнятом настроении.
– Как интересно… – инженер озадаченно почесал затылок. – Нет, я, конечно, все понимаю, но не слишком ли он в себе уверен? Там же у них как-никак целая армия.
– Полагаю, всю их опасность для него можно проиллюстрировать одним крылатым выражением.
– Да? И каким же?
– В суровых потугах и со слезами на глазах… гора рожает гребаную мышь…
