– Ну, хорошо, тогда расскажите, а как прошел ваш совместный с Клементиной поход на тот концерт, о котором вы сказали? – попросила я.
– Видите ли, Татьяна Александровна, я… как бы это сказать… уже стар, что ли, для таких… мероприятий. В общем, из того, что происходило там, я толком ничего и не понял. К тому же вся обстановка… В зале была жуткая духота и полумрак из-за клубов табачного дыма. Практически ничего не было видно. Да, накурено было так, что у меня тут же заболел затылок и начали слезиться глаза, и я стал кашлять. Затем на небольшой сцене появился певец и начал петь что-то совершенно невообразимое.
– То есть? Что именно? Поясните, пожалуйста.
– Ну, что-то в том духе, как он расчленил свою подружку. Мне, признаться, стало нехорошо.
– А Клементина?
– О, Тина чувствовала себя в этой атмосфере, как рыба в воде. Когда эта, с позволения сказать, песня закончилась, публика буквально зашлась в реве и аплодисментах. Тина выскочила из-за столика, за которым мы с ней сидели, и понеслась к сцене. Этот бард уже был окружен пьяной и обкуренной толпой, в основном девушками. Они прыгали и визжали как ненормальные. А Тина… я совершенно этого не ожидал, она прорвалась сквозь этот строй и бросилась ему на шею.
– Получается, что они были знакомы? – высказала я предположение. – Ну, этот исполнитель и ваша племянница?
– Не могу сказать, не знаю, может быть, они и были знакомы. Я ведь первый раз был на подобном зрелище. Возможно, что такие отношения между продвинутой молодежью и ее кумиром – нечто само собой разумеющееся. Я не берусь судить об этом. Однако…
– А что было потом? – спросила я.
– Потом Тина вернулась за столик и возбужденно заговорила о том, что он, этот исполнитель то есть, супергениален, что это – надежда всей российской эстрады и будущее нашей поэзии и музыки вместе взятых. После такой характеристики того, что я услышал, я подумал, что я, наверное, полный идиот, если не понял столь гениальный замысел. Или же это был просто прикол, фишка-пулька? Может быть, не надо было понимать все буквально? Что, если этот гений так иронизировал над героем песни? И еще… Не знаю, имеет ли это значение, но…
– Говорите, Георгий Никифорович, – попросила я, – мне важны все детали.
– Просто когда мне пришлось отлучиться в туалет, то около одной из кабинок я увидел, как два молодых человека такой, знаете ли, женоподобной внешности, нюхали какой-то порошок. Кажется, это был наркотик.
– А ваша племянница употребляет наркотики? – напрямую спросила я.
– Н-нет, не думаю. Во всяком случае, под кайфом – так это, кажется, называется – я ее не видел, – ответил Георгий Никифорович.
– А как звали этого певца?
– Вот совершенно не помню. Тина называла его, но у меня тут же вылетело из головы. К тому же это не было его настоящим именем, он выступал под псевдонимом.
– А где все это происходило? – спросила я.
– Кажется… в физкультурно-оздоровительном комплексе «Космос», знаете, на Набережной. Да, там.
– И давно вы были на концерте?
– Да примерно с полгода назад, а может быть, и чуть больше.
– А после этого Клементина к вам заходила? – спросила я.
– Да, несколько раз. Правда, меня тогда не было дома, Анастасия сообщила мне о том, что Тина была у нас в гостях.
– Скажите, Георгий Никифорович, а как у Клементины обстояли дела с учебой? Ваша супруга сказала, что племянница учится в Аграрном университете.
– Учится… Это слишком сильно сказано. Тина просто числится там. Увы, учиться она совершенно не желает, – с огорчением сказал Георгий Никифорович.
– Откуда у вас такие сведения? Вы были в университете? Узнавали об успеваемости Клементины в деканате?
– Да, был. И не только узнавал, а и кое-что… предпринимал. Предпринимал в плане того, чтобы Тина не вылетела из Аграрного после первой же сессии.
– Иными словами, давали взятку? – прямо спросила я.
– Ну, сейчас это так уже, кажется, и не называют. Вроде бы это – обычное явление. Но, конечно, я решал проблемы Тины в университете, скажем так. Когда я узнал, что Тина пропускает занятия, я очень серьезно поговорил с ней. Сначала она пыталась все обратить в шутку, обещала, что станет посещать занятия и все наверстает, потом даже разозлилась. Стала кричать, что она уже не маленькая, что ей няньки не нужны.
– Ваша племянница вспыльчивая, несдержанная? Какая она? Охарактеризуйте ее, пожалуйста, – попросила я.
– Да, паинькой ее не назовешь. Может и вспылить, и нагрубить. Но это опять же смотря с кем. С Анастасией Тина ведет себя довольно корректно. Вообще, она умеет приспосабливаться, судя по обстоятельствам. Ориентируется в обстановке, одним словом.
В это время в соседней комнате, где Новостроевская говорила по телефону, послышалось какое-то движение, и Георгий Никифорович замолчал на полуслове.
– Спасибо, Георгий Никифорович, – сказала я.
– Вот вам моя визитка. – Он вынул из кармана пиджака картонный квадратик и протянул его мне. – Можете мне звонить.
«Мараховский Георгий Никифорович», – прочитала я.
«Вот как, у супругов разные фамилии. Это и неудивительно: Анастасия Александровна настоящая бизнес-леди, а Мараховский, как говорится, при ней. Не зря он скрыл от супруги свой вояж на концерт с Клементиной и улаживал ее учебные дела. Да и сейчас, если бы Новостроевскую не застал телефонный звонок, наш с ним разговор вряд ли бы состоялся».
В это время в гостиную вернулась Анастасия Александровна. Мараховский уже прошел в свой кабинет.
– Извините, Татьяна Александровна, – сказала она, – дела предприятия.
– Я понимаю, – сказала я, вставая с кресла, – в общем, Анастасия Александровна, я вам непременно сразу же позвоню, как только у меня появятся какие-либо сведения о вашей племяннице. В свою очередь, прошу сообщать мне все, что вам станет известно о Клементине. Вот моя визитка с сотовым телефоном. Да, вот еще что, – я вспомнила фразу Георгия Никифоровича о наркотиках на концерте, – ваша племянница употребляет наркотики?
– Нет конечно! – горячо запротестовала Новостроевская. – Как можно!
– Ну, я же не говорю, что Клементина – наркоманка. – Я пожала плечами. – Возможно, что время от времени…
– Нет, – снова решительно возразила Анастасия Александровна, – я бы сразу заметила, поняла бы, если бы что-то такое…
«Хм, заметила бы ты. Если девушка время от времени балуется наркотиками, то скрыть следы ей ничего не стоит».
– Хорошо, хорошо, Анастасия Александровна, я поняла вас. Теперь будьте добры, дайте мне адрес и телефон матери девушки.
Новостроевская сделала непроницаемое лицо и, вырвав из блокнота лист бумаги, размашисто начала на нем писать.
– Вот, – сказала она, протягивая мне адрес Валентины, – но вы только зря время потеряете, такой особе, как эта, судьба собственной дочери абсолютно неинтересна. Вот увидите. В свое время она совершенно не занималась воспитанием дочери. Тина и школу-то окончила с горем пополам, и вообще… – она махнула рукой.
– Спасибо, Анастасия Александровна, я учту ваше мнение, – обтекаемо ответила я на явный выпад Новостроевской в сторону невестки.
«Мало ли что вы считаете, уважаемая Анастасия Александровна, – подумала я, выходя во двор, где оставила свою «девятку», – я принимаю к сведению чужую точку зрения. Но, тем не менее, я обязательно все проверю сама и уже только после этого сделаю соответствующие выводы. Поэтому прямо сейчас я отправлюсь к Валентине Новостроевской».
Мать Клементины проживала в стандартной десятиэтажке на Провиантской улице. Я пешком поднялась на восьмой этаж – лифт не работал – и позвонила в добротную деревянную дверь. Ответом мне было молчание. Я позвонила второй раз. На этот раз за дверью послышались осторожные шаги.
– Кто там? – раздался сонный женский голос.
– Откройте, пожалуйста, я Татьяна Иванова, частный детектив.
Дверь тут же открыли.
– Частный детектив? Но мы… но я… я не вызывала, – растерянно проговорила стройная молодая женщина в шелковом халате нежно-голубого цвета.
Я тут же отметила ее сходство с Клементиной: тот же миндалевидный разрез глаз, аккуратный носик, только, в отличие от пропавшей племянницы Анастасии Александровны Новосторевской, у женщины, что стояла передо мной, были пухлые, явно накачанные силиконом, чувственные губы.
– Вы Валентина Сергеевна Новостроевская? – спросила я.
– Да, это я, но… – Валентина Новостроевская продолжала растерянно смотреть на меня.
– Валентина Сергеевна, меня наняла Анастасия Александровна, чтобы я нашла Клементину, – начала объяснять я.
– А что, разве Клемми пропала? – На лице женщины отразилось большое удивление, даже изумление.
– Мы можем поговорить? – спросила я.
– Да, конечно, проходите, пожалуйста, только у меня… – Она не договорила и, повернувшись ко мне спиной, пошла вперед.
Вслед за Валентиной я прошла в просторную комнату. Обставлена она была довольно мило: выглядела как дамский будуар, в котором и спят, и принимают гостей. Однако из спального места здесь присутствовали лишь две узкие кушетки, на одну из которых села хозяйка. Я расположилась напротив нее на второй такой же кушетке.
– Валентина Сергеевна, – начала я, – где сейчас находится ваша дочь?
– А я разве знаю? – Теперь вместо растерянности на лице женщины присутствовало недоумение.
– Когда вы в последний раз видели Клементину? – начала я задавать вопросы.
Валентина наморщила лоб:
– Кажется, недели три назад или… больше, что ли… – Валентина пожала плечами. – Не помню… точно.
– Клементина с вами не живет? Она живет отдельно? Где?
– Нет. Клемми, конечно же, живет со мной, здесь, но… Послушайте, моя дочь уже вполне взрослая, ей восемнадцать лет, и я не понимаю, почему… Почему Анастасия наняла… частного детектива, чтобы найти Клемми? – теперь в голосе Валентины Новостроевской уже скользило определенное раздражение.
– Потому что Анастасия Александровна не видела свою племянницу вот уже с месяц. – Я начала объяснять. – Естественно, она обеспокоена ее отсутствием. Она считает, что с девушкой что-то случилось. Клементина не дает о себе знать, и ее сотовый отключен.
– Да что с ней могло случиться-то? Ну загуляла, ну и что? В ее возрасте это вполне объяснимо.
Похоже, что для Валентины месячное отсутствие дочери было в порядке вещей.
– Вы знаете, у кого она могла «загулять»? У кого из подруг или знакомых? – спросила я.
– Не знаю я никого из ее подруг! Вот еще! С какой стати я должна пасти восемнадцатилетнюю дочь? Мне и своих проблем хватает! – уже с явным неудовольствием ответила Валентина.
И словно в подтверждение ее слов, из соседней комнаты донесся зычный раздраженный мужской голос:
– Валька! Ты где там застряла? Иди сюда!
– Не ори, – крикнула Валентина.
– Скажите, Клементина употребляет наркотики? – спросила я.
Валентина пожала плечами:
– Откуда мне знать? Сейчас каждый второй их употребляет.
– И все-таки: на какие средства живет ваша дочь, когда отсутствует здесь, дома?
– Послушайте, Татьяна… Ну, хорошо, у Клемми есть… бойфренд – состоятельный молодой человек, и…
– Валька! Твою мать! А ну, живо сюда!! – снова подал голос мужчина.
– Ах, ты… Урод! – вдруг закричала она так, что у меня заложило уши.
Валентина ринулась в соседнюю комнату, откуда доносился призыв:
– Ты чего орешь?! Я что, не могу уже поговорить со своей приятельницей? Ты вот почему еще не одет? Мы же договорились пойти к…
– В… мы пойдем, твою мать! – заорал мужчина.
– Костик, ну как же так, – вдруг заныла женщина, – ты же обещал…
– Я сказал: нет! – отрезал мужчина.
– Ну, Костик, котенок, – продолжала канючить Валентина.
– Заткнись, курва!
– Ах, так! – Вместо недавнего просительного тона Валентина взвизгнула. – Тогда сам пошел вон! Вон из моего дома, я сказала! Выметайся, и чтоб больше я тебя не видела! – истерично выкрикивала женщина.
Послышался отборный мат, потом звук пощечины и тут же – жалобное всхлипывание. Через минуту из комнаты вышел среднего роста, атлетически сложенный блондин с залысинами по бокам и, не глядя на меня, направился в прихожую. Щелкнул замок, и входная дверь захлопнулась. В квартире наступила тишина. Потом я услышала, как Валентина начала с кем-то говорить по сотовому:
– Алло, Эдик, привет, это я, твоя кошечка… что? Ах, как жаль! И надолго? Значит, мы с тобой не сможем увидеться еще… Какой ужас, как долго! Ну, ладно… И тебе того же… Вот черт!
Помолчав, Валентина, видимо, набрав еще кого-то из своих знакомых, снова начала:
– Алло, Матюша! Здравствуй, дорогой, сколько лет, сколько зим! Да, конечно… Совсем меня забыл, негодный! Нет, помнишь еще? Отлично! Давай тогда встретимся! Где? У меня можно… Можно, можно, я же тебе говорю, что можно. Да, приглашаю… Или у тебя? Да, отлично! Скоро буду, милый!
Я вышла от Валентины, села в машину и закурила. Спустя минут десять из подъезда вышла Валентина Новостроевская в облегающем серебристом плаще и, цокая умопомрачительно высокими каблуками, направилась к выходу из двора на улицу. Я вновь вошла в подъезд – благо из него выходила молодая мамочка с карапузом на руках, – вновь поднялась на восьмой этаж и позвонила в квартиру, которая находилась на одной лестничной клетке с квартирой Валентины.
Дверь мне открыла среднего роста женщина в домашнем велюровом костюме бордового цвета. На вид ей можно было дать лет шестьдесят пять или около того.
– Здравствуйте, – сказала я. – Я частный детектив Татьяна Иванова, разыскиваю вашу соседку, Клементину Новостроевскую. Вы ее давно видели? – спросила я.
– Вы проходите, – сказала женщина и, посторонившись, пропустила меня в прихожую. – Чего ж у порога-то разговаривать? Давайте пройдем в гостиную, – предложила женщина.
В небольшой уютной комнате, обставленной старомодной, но хорошо сохранившейся мебелью – особенно меня умилили сервант и трельяж, такие были у моей бабушки, – мы с хозяйкой расположились на мягкой тахте.
– Меня зовут Клавдия Егоровна, – сказала женщина.
