– Ну уж нет, так не пойдет, – решительно возразил он, увлек меня к столу и силой усадил за него. – Аня вон как старалась. С утра сока надавила, салат сделала с морепродуктами, блинчики к кофею. Витаминная бомба, а не завтрак.
– Потом поем, – отмахнулась я. – Сейчас голова болит. Не выспалась, – я встала из-за стола. – Пожалуйста, не мучай меня. Мне хочется побыть одной.
Я поднялась на второй этаж в свой кабинет. Не успела закрыть дверь и сесть за стол, как тут же пришел Род.
– Ну что с тобой, моя капризная принцесса? – он поднял меня из кресла, сел в него и посадил меня к себе на колени. – Только не рассказывай сказки, что голова болит. Я же вижу, что ты надулась. Что случилось?
– Честное слово нет. Просто устала. Энергетика на нуле. Это бывает.
– Тогда нужно зарядить батарейки, – он поцеловал меня в губы и одновременно погладил по спине.
Я сначала невольно отпрянула, но вдруг успокоилась, когда почувствовала его сильные пальцы на позвоночнике. Это был типичный жест Роди. Он знал, что меня это успокаивает. Не может чужой человек знать такие подробности.
Это он. Мой Родя. А то, что кажется чужим – это последствия травмы, усугубленной моей болезнью. Это его тепло, его движения. Голос, правда, чуть-чуть другой. Но это у всех бывает. Голос часто меняется даже в течение дня. Становится выше, ниже, у мужчин часто появляется хрипота.
И там, в кухне Аня и Родя просто стояли рядом. А то, что он к ней прикоснулся, мне показалось со сна. Не может он мне изменять. И с кем? С помощницей? Он же кинопродюсер. Если бы захотел изменить, то с красавицей актрисой, а не с невзрачной Аней. Вечно сама себе придумываю. Профессиональная деформация. Писатель он и есть писатель. Видит то, чего нет. Все писатели психи. Разве может нормальный человек придумать то, чего нет? А мы не просто придумываем. Мы в это еще и верим. Как барон Мюнхгаузен.
– Барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал на Луну. А тем, что он никогда не врет, – говорил персонаж знаменитого советского фильма о бароне.
Подпишусь под каждым словом. Мы, писатели, живем нашими фантазиями. Мы сами настолько в них верим, что даже очевидные для других вещи видим по-другому. Просто понимаем, что это нужно скрывать. Иначе нас объявят сумасшедшими. У меня во ВГИКе был одногруппник, который писал научную фантастику про инопланетян. Естественно, он утверждал, что их не существует. Но как-то Юра случайно узнал, что он активный член общества уфологов, которые сутками неустанно ищут этих самых инопланетян.
Так и я. Сама себе придумала, что это не Родя. Сама поверила. А ведь врачи меня предупреждали, что последствия травмы после аварии непредсказуемы. Особенно с моим диагнозом. Хорошо, что я еще не перешла ту писательскую красную линию, за которой собственные фантазии становятся реальностью. Моя мама сейчас бы сплюнула три раза через плечо и постучала бы по дереву. А еще перекрестилась бы и прошептала:
– Далеко от нас, далеко.
С души упал камень размером с Эверест. Аж дышать стало легче. В кармане мужа пискнул телефон, принимая сообщение. Род достал телефон, мельком взглянул на него и вздохнул.
– Труба зовет. Вот же чёрт! Ни минуты для личного счастья, – он припал к моим губам долгим поцелуем. – Но до того, как убежать, я успею принести тебе завтрак сюда. А то ты совсем истаешь. И что я буду обнимать вот этими самыми рукамы?
– И нахамы, – засмеялась я, подхватывая шутку.
В бассейне нашего с Родей любимого фитнес-клуба одно время работал тренер с очень забавной манерой разговора.
– Рукамы хребите, рукамы, и помохайте себе нохамы, нохамы, – кричал он, бегая по краю бассейна.
Не может чужой человек знать таких подробностей. Никак не может.
– Насчет этого можешь не волноваться. Не нужно ничего нести. Позже спущусь вниз и поем, обещаю, – я обняла его за шею, прижалась к щеке и потерлась лицом.
Как же мне хочется хотя бы один раз увидеть его лицо! Я столько раз пыталась представить себе, как оно выглядит. Я гладила его, ощущая пальцами каждую ямочку на коже, каждую иголочку щетины, когда он не побрит. Но ничего не получалось. Разрозненные детали даже в воображении не складывались в целостную картинку. Просто мне не с чем сравнивать. Не понимаю, как выглядят лица. А ведь приходится их описывать в книгах. Это гадко, признаю, но описания лиц я ворую у других писателей. Мне очень стыдно, но выхода нет. Люди не понимают, какой подарок они получили от бога. Ведь они могут просто любоваться дорогими им лицами.
– Хочу шоколадного шоколада в шоколаде, – прошептала я, целуя его в шею. – И пирожных. Килограмма два. А лучше три.
– Будет сделано, ваше величество. Закончу дела, запрягу коня и поскачу в Неаполь, в ту самую кондитерскую, что ты любишь. Ограблю их полностью. Вечером будем валяться в кровати и ложкой есть торты и пирожные в шоколадном шоколаде, пока липа не спопнется. А потом я тебя обмажу этим шоколадом и…
– Извращенец! – я легонько хлопнула его ладонью по губам. – Как я могла выйти замуж за такого озабоченного эротомана?
– Ты Моцарта любишь? – совершенно серьезно спросил он.
Но мое чуткое ухо уловило скрытый смех в его вкрадчивой интонации.
– Чего? – понимая, что нужно подыграть, искренне удивилась я.
– Мужик приходит домой. Жена ставит перед ним ужин. Он ест и говорит ей: «А теперь в койку». На следующий день всё повторяется. На третий день жена не выдерживает и возмущается: «Вася, ну что мы, как животные? Поели и в койку. Нужно же как-то культурно развиваться». Вася промолчал. На следующий день пришел домой, поел и спрашивает у жены: «Ты Моцарта читала?». «Да», – отвечает она. «Хорошо, а теперь в койку».
– Вот дурак! – на этот раз я засмеялась искренне.
– Так, у меня есть еще минут пятнадцать, – он взглянул на часы. – Предлагаю почитать Моцарта в койке. Нужно же как-то культурно развиваться.
– Иди уже, извращенец.
Род вышел. Я села в широкое кожаное кресло и облокотилась на спинку, глядя в открытое окно. Всегда ставлю стол возле окна. Не могу работать, уткнувшись в стену. Легкий ветерок принес сладкий аромат медовых трав.
За окном раскинулись зеленые от высокой травы холмы. Яркие цвета начали постепенно отцветать, уступая место золотистым и багряным тонам ранней осени. Сентябрь в Италии особенно прекрасен. Светло-голубое небо постепенно наливается бирюзой, готовясь к зиме. Еще тепло, но уже не душно. Под холмами весело переливается яркими заплатками крыш городок Санти-Козма-э-Дамьяно. Оттуда не доносится ни единого звука. Слишком далеко. Какое же это счастье! От этого благостного пейзажа все мои страхи померкли и исчезли. Я, наконец, расслабилась.
Из ящика стола послышался писк эсемэски. Я открыла ящик и достала дядю Сёму. На экране высветился текст эсемэски. Короткий и емкий. Но мое сердце заметалось в груди, а рука с телефоном задрожала.
«11:11» – было написано на экране.
Сообщение пришло со скрытого номера. Что за ерунда? Сегодня ночью я заметила на часах то же число. Несмотря на легкий ветерок в комнате, мне стало душно. Кровь прилила к голове.
И в этот момент открылась дверь и на пороге появился Род, держа в руках поднос с завтраком. Он подошел ко мне, поставил поднос на стол и удивленно выдохнул:
– Ух, ты! Это что за динозавр?
Все звуки смолкли. Все. Кроме одного. В ушах пробил колокол. Мощно, гулко и очень страшно. Тот самый колокол, о котором нельзя спрашивать, по ком он звонит. Потому что он всегда звонит по тебе.
– Это… это… – я закашлялась, поспешно бросила телефон в ящик стола и схватила чашку с чаем с подноса. – Нашла в столе старый телефон. Он не работает, но выбросить жалко, – я поспешно отхлебнула чай. – Ностальгия. Ты же знаешь, что я Плюшкин.
– Знаю, – улыбнулся он и чмокнул меня в щеку. – Всё, побежал. Чтобы всё съела, – шутливо пригрозил он от двери. – И чай допей. Аня тебе травяной заварила, успокаивающий, как ты любишь.
У меня так задрожали руки, что чай пролился на колени. А я даже не почувствовала боли от ожога. Если он не знает про дядю Сему, значит это точно не мой муж. Но кто? И как он обманул всех остальных? Неужели он так похож на Родиона? Боже мой, я схожу с ума! Что же мне делать?
На меня вдруг навалилась дикая усталость. Тело стало тяжелым. Глаза начали закрываться сами собой. Я с трудом дошла до спальни, бросилась на кровать, обняла любимую подушку-пингвина. Она еще пахла Родом.
Он всегда дарил мне пингвинов. Просто подсадил на них. Род неизменно ставил верность на первое место. А пингвины образовывают пару один раз и на всю жизнь.
У нас везде были пингвины: чашки, подушки, статуэтки. Где же ты, Родя? Мой любимый! Мой родной! Даже в имени твоем теплота и близость. Жив ли ты вообще? Нет, не смей! Не смей даже думать об этом! Я ударила себя по лицу наотмашь. И еще. И еще. Да так больно, что из глаз потекли слезы.
Я не выживу без тебя. Не смогу. Не оставляй меня в холодной пустоте одиночества. Так же нельзя, миленький, родненький. Ну пожалуйста! Пожалуйста! Я хочу к тебе. Мне все равно куда. Куда-нибудь, где только ты и я. Хоть на край света, где птицы режутся о кромку неба. Я буду там с тобой. Мы сядем на край обрыва и будем смотреть, как схлопываются вселенные. Как бог дирижирует концом света.
Там будет снег. А мы босые по нему пройдем. И мне не будет холодно, ведь ты рядом. А потом мы полетим прямо к угасающему солнцу. Его умирающие лучи янтарными слезами прольются на наши лица. Ты прижмешься губами к моим губам и закроешь собой весь мир. Я больше не увижу его. Мне не нужно. Ты – мой мир. Ты, родненький мой. Не хочу без тебя, Родя, не могу.
Я уткнулась лицом в мягкий плюш пингвина, еще хранящий тепло рук мужа.
– Осиротели мы с тобой, пингвинчик, осиротели. Наша с тобой верность продрогла на сквозняке незапертой двери, которую распахнул Родя, когда шагнул прямо в пустоту неизвестности, – шептала я, обнимая игрушку.
Он еще здесь. Невидимый, неузнанный, под плачущим от одиночества небом. Но не дотянуться. Не прикоснуться. Не прижаться к нему. Не вздохнуть мне без тебя, Родя.
Я проспала. Наверное, это последствия аварии. В последнее время внезапно засыпаю. Причем тогда, когда нужно куда-то спешить или что-то срочно делать.
Я вскочила с постели и в ужасе заметалась по спальне. Меня ведь ждут в офисе кинокомпании. Там сегодня в первый раз собирается вся сценарная группа третьего сезона. Я сама настояла на том, чтобы участвовать в написании сценария. Это было предусмотрено в контракте киностудии. Кто будет главой сценарной группы я до сих пор не знаю. В компании было много споров. Продюсеры никак не могли договориться между собой. А я, как дура, проспала. Теперь даже нет времени привести себя в порядок и уложить волосы.
Косметикой я и так не пользуюсь. Как можно красить глаза, если не понимаешь, где они на лице? Мое собственное лицо для меня выглядит как на картинах Пикассо. Всё вкривь и вкось. Иногда меня красила Рита перед особо важными мероприятиями. Конечно, можно было попросить Аню, но не хочу, чтобы она ко мне прикасалась. Вообще не люблю чужие прикосновения. Это очень страшно, когда к тебе прикасается человек без лица.
Хорошо хоть одежду с вечера подготовила. Спасибо маме, что научила с детства так делать. Я быстро оделась, схватила телефон и побежала во двор, на ходу доставая ключи от машины. Выскочив из дома, вспомнила, что не взяла дядю Сёму. Вот чёрт! Я помчалась в кабинет на второй этаж и достала его из ящика стола. Он всегда должен быть рядом.
Там же в ящике лежал маленький плюшевый пингвин. Род подарил мне его, думая, что это просто игрушка. Но как-то рассматривая его, я нашла скрытую кнопку, которая открывала карман в брюшке. Мне так понравился этот мягкий секретный сейф, что я всегда держала его под рукой. И вроде скрывать от мужа мне было нечего, но все девочки с детства любят секретики. Я бережно уложила дядю Сёму в мягкое брюшко, бросила пингвина в сумку и побежала вниз.
Села в машину и бросила взгляд на часы. Снова 11:11. Да что же такое сегодня? Опять эта цифра. Второй раз за сутки вижу ее на часах. И в эсэмеске, что пришла на дядю Сёму, то же число.
Такое значимое для меня. С него начался мой успех как писателя. Это число стало сюжетным гвоздем той книги, которую написала моя мама. Это был ее последний подарок. Самый дорогой и самый важный. Книга осталась в разрозненных, плохо читаемых черновиках, если можно так назвать торопливые и хаотичные заметки. Я ее полностью переписала заново. Хотела на обложке поставить два имени: мое и мамино. Но отец не позволил. Боялся проблем с авторскими правами.
– И потом мама сама хотела, чтобы ты написала эту книгу. Она настаивала на этом, – терпеливо объяснял отец. – Твой успех был для нее важнее собственного. Не разочаровывай ее там, – отец поднял глаза вверх, в них блеснули слезы.
И я сдалась. Речь в книге шла об архангеле Метатроне. Это был такой современный детектив с налетом мистики. Свежая идея, редкий материал, поэтому книга так выстрелила. Я очень удивилась, когда переписывала ее. Потому что не знала, что мама увлекается такими вещами. То есть, мистикой да. Она была суеверна до ужаса. Верила в приметы, сглазы и гадания. Но я не знала, что она интересовалась эзотерикой на таком глубоком уровне.
Но почему число буквально преследует меня? Ангелы подсказывают, что кинопроект будет успешным? Так это уже понятно. Первый сезон сериала побил все рекорды популярности. Он вот-вот заканчивается. Сейчас я и сценарная группа пишем третий сезон. Параллельно начинаются съемки второго сезона. И сценарная группа наготове, понимая, что прямо в процессе придется вносить изменения.
Сериал ждут, кинокомпания тщательно подогревает интерес. А эти цифры не оставляют меня в покое. Но кто прислал эсемэску на телефон? Номер скрыт. И текста в сообщении нет. Только цифры.
Я попыталась завести машину, но тщетно. Чёрт! Только этого не хватало! Нужно вызвать такси. Но с этим в нашем захолустье беда. Пока дождешься, окончательно опоздаешь. Правда, на выручку часто приходит Калвино, хозяин местной лавки. Мы каждую неделю заказываем у него продукты с доставкой на дом. И иногда он или его сын еще и подрабатывают у нас таксистами, когда машины не на ходу и нужно срочно ехать куда-то.
Эта семья вообще безотказная. Они так рады постоянным клиентам, что готовы сделать для нас всё. Починить сантехнику или электричество. Доставить почту, если единственный на всю округу почтальон заболел. Подстричь кусты или деревья в саду. Подогнать платье по размеру. У них огромная семья, в которой есть на все руки мастера. Но пока Калвино доедет до меня, это еще минут пятнадцать-двадцать. Лучше попытаться справиться самостоятельно.
Я выскочила из машины и решительно направилась в гараж. Там стояла машина, которая досталась нам вместе с домом. Древний «Шевроле» с откидным верхом. Риэлтор сказал, что машина идет в нагрузку к недвижимости и мы можем выбросить ее, если захотим. Но Род не согласился. Он сказал, что машинами не разбрасываются. Не баре мы. И нечего начинать жить на такую широкую ногу.
– Машины они выбрасывают, – ворчал Род, копаясь в моторе. – У нас «Жигули»-«копейку» внукам передавали. Берегли как зеницу ока. Сами красили, сами переобували, сами чинили. В моем детстве любой нормальный мужик все выходные проводил в гараже. А эти выбрасывают. Буржуи!
– Да ее чинить дороже, чем выбросить, – смеялась я. – Вот же Плюшкин!
– Ничего, починю, – отмахивался Родя. – Вот увидишь: бегать будет как молодая. Тут же всё руками с любовью сделанное, а не штампованное, как сейчас. Не эта вот картонная электроника, которую и выбросить не жалко. А эта ласточка на века! Все «Теслы» сдохнут, она останется.
Скупым Род не был никогда. Рациональность всегда была его основной чертой. Мы друг друга дополняли. Я, вечно парящая в небесах, и он, твердо стоящий на земле. Муж своего добился и машину починил. Мы с ней устраивали романтические пикники. Родя надевал белую рубашку и широкие брюки. А я черное платье в крупный белый горох с юбкой солнце-клёш, как в фильмах 60-х. Мы брали плетеную корзинку со снедью и ехали на природу.
Родя всегда любил старое европейское кино. Мне оно тоже нравится. В основном тем, что там я по одежде понимаю, кто есть кто. Потому что она у всех разная. Современные фильмы мне сложно смотреть. Все одеты одинаково невыразительно.
Машина стояла в гараже, накрытая брезентом. Я сорвала его и села за руль. Она завелась, радостно шумя мотором. Хорошо, что на проселочных дорогах нет пробок. За час с четвертью домчусь до Рима. Опоздаю, конечно, на полчаса. Не без этого. Но делать нечего.
3 глава. Нездешность, несейчастность
Юра
Она так и не приехала. Секретарь пыталась до нее дозвониться, но Ника не отвечала. Глава сценарной группы нервно поглядывал на часы и пил третью чашку кофе.
Юра усмехнулся. Не отвечать на телефонные звонки было любимой привычкой Ники. Замкнутая, нелюдимая, она боялась звонков. Он много раз замечал, как она делает над собой усилие прежде, чем ответить. У Ники всю жизнь была привычка забиваться в раковину. И чёрта с два ее оттуда выковыряешь. Но после аварии стало хуже.
Он примчался к ней в больницу, как только узнал о случившемся. Но Ника практически выгнала его. И сейчас он был уверен: она не приехала, потому что не хочет с ним встречаться.
– Ну что ты голову повесил? – едва слышно прошептал Арик, хотя из всей команды только они вдвоем понимали по-русски.
Все остальные были американцами и итальянцами. Юра невольно оглянулся, проверяя, не услышал ли кто, и поежился. Сложно привыкать к такому формату работы. Гораздо удобнее и проще работать через интернет, чем сидеть в одном помещении с незнакомыми людьми.
Одно время авторские комнаты пытались внедрить в российское кинопроизводство, но они не прижились. За исключением юморного мыла, которое писали сразу по двадцать человек, сидя друг напротив друга.
Сценарная комната или авторская комната – это формат коллективной работы над сценарием фильма или сериала. Несколько авторов под руководством главного сценариста или креативного продюсера вместе разрабатывают сюжетные линии, персонажей, диалоги и другие элементы сценария.
Практика авторских комнат распространена в США. Поэтому американская компания «Зетфликс», экранизирующая книгу Ники, настояла на таком формате. В комнате может быть от двух человек до нескольких десятков – это зависит от бюджета и продолжительности проекта.
Например, над сценарием сериала «Друзья» в разные годы работали больше пятидесяти сценаристов. Такой формат позволяет студиям ускорить сценарную работу и поставить её на поток. Запускать больше новых проектов и стабильно снимать уже запущенные.
С одной стороны, Юра был очень рад, что Ника пришла к такому огромному успеху и признанию. Хотя он в ней никогда не сомневался. С другой, был совсем не уверен, что она захочет так плотно с ним общаться.
Зато Юре повезло, наконец, поработать вместе с Ариком. Они не встречались на проектах со времен диплома. Разбросало их знатно. Арика с его природной живостью и энциклопедическими познаниями в эзотерике, истории и различных религиях сразу забрали в мистические и научные проекты за границу.Юра работал, в основном, в Москве, терпеливо выслушивая по телефону еженедельные отчеты друга о тайнах и загадках.
Арик был из тех людей, которые мчатся в места падения НЛО и с дотошностью изучают выгоревшую траву. И если бы на месте крушения тарелки остались бы пришельцы, то именно Арик вступил бы с ними в контакт. Хотя Юра был полностью уверен, что в этом случае инопланетяне сбежали бы обратно в глубокий космос, теряя тапки, и контакт с землянами был бы отложен на долгие столетия.
– Да приедет она, приедет, – прошептал Арик.
– Что? – не понял Юра, с трудом выныривая из своих мыслей.
– Ника приедет.
– Я не…
– Ой, я тя умоляю, – отмахнулся Арик. – Ты эту несчастную дверь уже прожёг глазами. Она сейчас побежит жалиться в ООН, чтобы ее спасли от твоих домогательств.
– Вечно ты придумываешь, сказочник, – пробурчал Юра.
– Старик, я Атлантиду искал и расшифровывал библейские рукописи на Мертвом море. Думаешь, не расшифрую, что у тебя на лбу написано: «Я жду Нику»? Небось, под дверью продюсеров лежал два дня, чтобы тебя в этот проект взяли?
Юра промолчал. Под дверью, конечно, не лежал. Бесполезно. Но связями за время работы в сериалах обзавелся. И подключил их все, чтобы попасть в команду.
Кинопроизводство вообще вещь специфическая. Здесь любят своих. А еще больше любят, когда у сценариста в загашнике длинный список удачных проектов. Тогда открываются все двери.
Юре повезло. Практически первую после диплома сценарную заявку сразу взяли в работу. И даже дали хороший бюджет. Еще пара громких проектов – и вот он уже на вершине пищевой цепочки.
Об этом проекте он узнал от Арика, которого пригласили несколько месяцев назад в качестве главного консультанта по мистике и эзотерике. Арик, конечно, замолвил словечко за друга, но и связи Юры сыграли свою роль.
