На следующий день, ровно в десять утра, в дверь постучали. Я открыла, ожидая увидеть грузчиков, которых обещал прислать Ярослав. Но вместо них на пороге стоял пожилой, солидного вида мужчина с портфелем.
– Леонид Аркадьевич Мельников, – представился он, протягивая сухопарую руку. – Юрист семьи Воронцовых. Могу я войти?
Растерянно пожала, пропуская внутрь.
Воронцов всё же делец до мозга костей! Без подписанного договора никаких грузчиков и переезда не будет.
– Ярослав Михайлович поручил мне подготовить все необходимые документы, – сказал юрист, доставая из портфеля папки. – Здесь договор о предоставлении вам квартиры на время беременности и первых месяцев после родов, соглашение о финансовом обеспечении и медицинском обслуживании, а также…
Бегло увидев суммы, которые предполагалось на меня потратить, сделалось дурно.
– Такая щедрая помощь предполагает какие-то обязательства с моей стороны? – уточняю, ожидая подвоха.
– В документах, разумеется, прописаны ваши обязательства, – сказал он с легким кивком. – В частности, в случае нарушения условий договора вы обязуетесь выплатить неустойку в размере всех понесенных Ярославом Михайловичем расходов на ваше содержание, медицинское обслуживание и проживание.
Мои брови взлетают вверх.
– Что означает "нарушение условий"?
– Например, если откажетесь от предложенного медицинского наблюдения. Или воспрепятствуете участию Ярослава Михайловича в принятии решений, касающихся ребенка.
Ах ты ж чёрт рогатый, Воронцов!
– Покажите, – забираю бумаги не дожидаясь, пока юрист сам их протянет.
Следующий час я провела, вникая в текст договора. Ну ничерта же не ясно. Хуже почерка врача на рецепте, честное слово. Что за птичий язык? Будто специально создан, чтобы люди платили юристам за перевод на человеческий. С каждой новой страницей мое лицо всё больше вытягивалось, а руки начинали дрожать от нарастающего гнева.
Сути документа я до конца не уловила, но чутьё провинциальной девчонки подсказывало мне, что там не пункты, а ловушки.
– Что это? – я подняла глаза на юриста, мой голос дрожал от возмущения. – Вы серьезно рассчитывали, что я подпишу это недоразумение?
Леонид Аркадьевич, к моему сожалению, сохранял олимпийское спокойствие. А мне до боли хотелось на кого-то выплеснуть свой гнев.
– Это стандартный договор, – сказал он. – Семья Воронцовых несёт значительные траты. Вполне естественно, что они хотят гарантий выполнения и ваших обязательств.
– Гарантий? – завелась я, как старые Жигули. – Здесь нет никаких гарантий! Только размытые формулировки, которые можно трактовать как угодно! Я могу оказаться должна миллионы просто потому, что Ярослав Михайлович решит, что я "недостаточно учла его мнение"!
Юрист смотрел на меня растерянно и моргал. Будто его убедили, что я дурочка, которая с трудом выучила азбуку, а потому подпишу не глядя.
– Меня не устраивает весь этот документ! – я вскочила на ноги, сжимая бумаги до боли в пальцах.
В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Ярослав. Высокий, холодный, в безупречном костюме, с выражением легкого недовольства на лице.
– Я слышал голоса, – сказал он. – Какие-то проблемы, пчёлка Майя?
Что-то внутри меня сломалось. Я даже пропустила мимо ушей прозвище, преследовавшее меня всё детство.
Всё напряжение, весь страх и гнев последних дней вырвались наружу. Я схватила стопку документов и со всей силы швырнула их Ярославу в лицо.
– Проблемы? – мой голос сорвался на крик. – Да, есть проблемы, господин Холодильник! Это! Вы принимаете меня за идиотку? – я наблюдала, как листы разлетаются, как конфетти, опадая у ног бизнесмена.
Его глаза мгновенно потемнели от ярости.
Челюсти сжались, желваки заиграли на скулах. В его взгляде я прочитала все, что он думал в этот момент, как будто это было написано крупными буквами: "Как смеет эта нищая девчонка в поношенных тряпках, которой мы предлагаем помощь, так себя вести?"
Но я даже не успела уловить момент, когда его привлекательное лицо вновь превратилось в непроницаемую маску. Хотя в голубых глазах все еще полыхал холодный огонь.
– Леонид Аркадьевич, – спокойно сказал он, не отводя от меня взгляда. – Будьте добры, оставьте нас.
Юрист поспешно собрал свой портфель и, коротко кивнув, вышел из комнаты, едва ли не пятясь. Словно опасаясь меня, как мифической фурии. Я осталась один на один с Ярославом, все еще дрожа от ярости.
– Это была проверка, – сказал он после долгой паузы, наклоняясь, чтобы подобрать один из листов.
Его голос внезапно изменился – стал ниже, мягче, обволакивая меня, как сахарная глазурь. В нем появились вкрадчивые, убеждающие нотки, словно он был восточным заклинателем змей, пытающимся усыпить мою бдительность своей мелодией. Его взгляд заметно потеплел, в глазах появилась почти искренняя заинтересованность.
– Я хотел увидеть, насколько внимательно вы читаете документы. Насколько серьезно относитесь к судьбе ребенка, – продолжил он тем же гипнотическим тоном.
Я была настолько возмущена этой ложью, что невольно открыла рот. Неужели кто-то на эти сладкие речи клюёт?
– Что? – я не скрывала своего презрения. – Это не проверка, это… Да вы просто издеваетесь надо мной, проверяя, можно ли вытирать об меня ноги или нет!
– Если бы вы подписали, – голос Ярослава был ровным, без тени эмоций, – это показало бы, что вы недостаточно заботитесь о ребенке. Что вам важнее комфорт и деньги, чем его будущее.
Я смотрела на него в полном недоумении. Он серьезно пытается выдать свою подлость за какой-то благородный тест?
– Выметайтесь, – тихо сказала я, указывая на дверь. – Вы и ваши… проверки. Я не игрушка для ваших манипуляций.
– Майя, – он сделал шаг ко мне, его голос стал немного мягче. – Я понимаю ваш гнев. Но поймите и вы: ребенок Антона – это все, что у нас осталось от него. Я должен быть уверен, что вы действительно заботитесь о малыше, а не о наших деньгах.
– Я не доказываю вам ничего, – выплюнула я. – Это мой ребенок. Мой. И я буду защищать его от всех, включая вас и вашу семью, если потребуется.
Ярослав внимательно смотрел на меня, и на его лице мелькнуло так тщательно сдерживаемое раздражение. Несколько мгновений я буквально наблюдала его внутреннюю борьбу. Словно он был готов силой заставить меня подписать документы, макнув носом в договор.
– Давайте обойдёмся без бумажек. Чуть позже к вам приедут грузчики, помочь собрать вещи, – он вновь мазнул взглядом по комнате, словно оценивая, стоит ли отсюда что-то забирать в его дом или эту комнатку лучше сжечь со всем содержимым. – Берите только близкие сердцу вещи. Всем остальным я вас обеспечу.
– А что после родов? – кровь в висках буквально пульсировала от напряжения.
– Решим после родов, – его голос звучал обманчиво спокойно. – Когда ребенок появится на свет, мы сможем более детально обсудить условия его воспитания. Сейчас важнее обеспечить вам комфортные условия и наблюдение врачей.
Он говорил так, будто его цель – забота обо мне и здоровье ребенка. Но кожей ощущала, что он так просто не отступится.
– Хорошо, – сказала я наконец. – Но никаких скрытых пунктов и подводных камней. Я хочу, чтобы все было предельно ясно.
– Разумеется, – Ярослав слегка склонил голову.
Телефон Ярослава зазвонил, он достал его из кармана, глянул на экран и нахмурился.
– Мне нужно ответить, – сказал он. – Я свяжусь с вами позже насчет новых документов.
Когда он вышел, я бессильно опустилась на кровать. Адреналин схлынул, оставив после себя опустошение и легкую дрожь в руках. Что это было сейчас? Действительно ли Ярослав Воронцов проводил какую-то извращенную проверку? Или просто выкручивался, когда его поймали на откровенном обмане?
И почему, несмотря на всю мою ярость, когда он стоял так близко, я не могла не замечать, как безупречно сидит на нем костюм, как притягивает взгляд жесткая линия его подбородка, какой глубокий у него голос… Что со мной не так? Неужели на меня так действуют гормоны?
После ухода юриста я почувствовала странную смесь триумфа и тревоги. Я не поддалась на их уловки. Но что теперь? Что, если Ярослав в итоге откажется от сделки? Смогу ли я сама справиться со всем?
Воронцов не соврал. Буквально спустя пятнадцать минут после его ухода приехали грузчики и помогли собрать мои пожитки. Я не вняла наставлениям Воронцова и забрала все вещи, зная, что иначе их просто выбросят. Наглеть и покупать шмотки на его деньги я не планировала.
Я оглядела опустевшую комнату в общежитии, где прожила последние два года. Маленькая, тесная, но моя. И я никому не была ничего должна. А сейчас, кажется, по уши в обязательствах перед Воронцовыми. И в первую очередь от него.
Ярослав Воронцов.
Даже мысленно произнося его имя, я ощущала странную смесь эмоций. Этот человек был словно фабрика по производству льда – холодный, расчетливый, безжалостный. В любой другой ситуации такой мужчина никогда бы не появился в моей жизни. Он существовал в иной реальности, параллельной с моей. В мире дорогих костюмов, роскошных автомобилей, деловых сделок на миллиарды и безукоризненно красивых женщин. Он даже не посмотрел бы в мою сторону, не заметил бы моего существования, если бы не ребенок.
И всё же… всё же я не могла отрицать, что в его ледяной красоте было что-то притягательное. Что-то, что заставляло меня замирать, когда он входил в комнату.
Нет. Я резко оборвала эти опасные мысли.
Ребенок. Только ребенок имел значение. И ради него я готова была терпеть холодный взгляд Ярослава, его контроль, его присутствие в моей жизни.
Ярослав
Я положил телефон и откинулся в кресле, задумчиво глядя в окно своего кабинета. Эта девушка не переставала меня удивлять. Большинство людей её социального уровня подписали бы документы, не глядя, когда на кону стояли такие деньги и комфорт.
Но Майя оказалась умнее, чем я предполагал. И упрямее. Не прогнулась под давлением, не соблазнилась перспективами лёгкой жизни. Стояла на своём до конца.
Что ж, маленькая тактическая уступка сейчас не меняла общей стратегии. Я всё равно получу то, что хочу. Просто придётся действовать более… тонко.
Мать жаждала услышать, чем закончились наши с Майей переговоры. Вкратце обрисовал ей всё произошедшее в общаге. На том конце провода повисло молчание.
– Ярослав, – мать помедлила. – Ты же помнишь, что конечная цель – полная опека над ребёнком? Я не хочу, чтобы мой внук воспитывался какой-то… вонючей провинциалкой.
Ну, насчёт вонючей я бы поспорил. Пахло от Майи восхитительно. Персиками, ирисками и немного мёдом. Что не удивительно. Она же пчёлка Майя. Я до сих пор ощущал этот аромат. Его даже не перебивало сомнительное амбре той общаги, где она обитала.
– Я помню, – терпеливо ответил я. – И я добьюсь этого. Просто не сразу. Нужно время.
После разговора с матерью я снова задумался о Майе. Когда она смотрела на меня своими зелёными глазами, полными решимости, я испытывал странное чувство – смесь раздражения и удовольствия.
Она красива, правда, не той красотой, которую я ожидал обнаружить у избранницы младшего брата.
Ничего искусственного и лишнего.
Ни раздутых губ и огромных сисек, вылезающих из топиков. Именно таких девушек раньше приводил в дом Антон, чтобы позлить мать. У них на лицах было написано, что они жаждут побыстрее отбить вложения в свой тюнинг через постель золотого мальчика.
Пчёлка Майя очевидно была на порядок умнее этих девиц и рассчитывала на долгую перспективу с моим наивным не по годам братом. Даже я не сумел найти в себе сил отвести от неё глаза, особенно когда она начала злиться.
Румянец на бледных щеках, сверкающие глаза, решительно сжатые губы…
Мне решительно хотелось проветрить голову, чтобы выбросить её образ из своих мыслей.
Что за нелепость? Майя не была объектом моего личного интереса. Она была матерью ребёнка Антона, не более того. Средством для достижения цели.
И всё же, вспоминая наш разговор в общежитии, я не мог не думать о том, как она дерзко вздёрнула подбородок, отстаивая свою позицию. Как смело встретила мой взгляд, не испугавшись. Такое поведение было редкостью даже у мужчин в моём окружении, где большинство людей либо заискивали, либо пытались манипулировать.
Она могла бы даже зародить во мне зерно сомнения. Опутать теми же чарами, что сработали на Тоше. Но… Будь она действительно честной девушкой, крутилась бы в своих кругах, а не метила в суженые золотых парней, как мой брат.
Я решительно отбросил эти размышления и вернулся к работе. У меня не было времени на пустые фантазии. Ребёнок Антона – вот единственное, что имело значение.
А Майя была лишь временным фактором в этом уравнении, который я обязательно исключу. Через несколько месяцев, когда ребёнок родится, мы найдём способ оставить его в семье. А она вернётся к своей обычной жизни. С щедрой компенсацией, разумеется. Я даже не стану сбивать «цену», когда она сдастся. Девчонка заслужила вознаграждение.
Мой телефон зазвонил снова. На экране высветилось имя Вероники. Вот что мне действительно нужно – напоминание о реальности, о моей жизни, которая существовала задолго до появления зеленоглазой упрямицы.
– Ярослав, милый, – промурлыкала Вероника, когда я ответил. – Ты не забыл о нашем ужине сегодня?
– Разумеется, нет, – ответил я, глядя на циферблат Ролексов. – Я заеду за тобой в восемь.
– Чудесно. Я уже соскучилась, – в её голосе звучала отрепетированная нежность. – До вечера.
Я отключился и невольно улыбнулся. Вероника Савицкая – вот кто был моей ровней. Успешная, красивая, из обеспеченной семьи. В прошлом – модель, сейчас – владелица сети бутиков элитной одежды. Идеальная невеста.
Мы встречались уже больше года. Спокойные, размеренные отношения без лишних драм и эмоциональных всплесков. Она никогда не устраивала скандалов, не требовала лишнего внимания, не нарушала мой комфорт. Знала своё место и границы допустимого. Идеальная партия для такого человека, как я.
Я вспомнил её безупречное лицо с точёными чертами, длинные каштановые волосы, всегда уложенные волосок к волоску, стройную фигуру, которую она поддерживала ежедневными тренировками и строгой диетой. Вероника всегда выглядела так, словно только что сошла с обложки глянцевого журнала.
Все говорили, что мы идеально смотримся вместе. Две части одного целого – успешный бизнесмен и бывшая модель, оба из состоятельных семей с безупречной репутацией. Наши отношения были… удобными. Комфортными. Логичными.
Я поймал себя на мысли, что не могу вспомнить, когда в последний раз испытывал с ней те эмоции, которые вызвала во мне Майя всего за несколько минут перепалки в общежитии. Раздражение, гнев, любопытство – всё это было живым, настоящим. С Вероникой же я не чувствовал почти ничего.
Секс с ней был… технически безупречным. Мы подходили с ней физически. Ника даже владела фокусами горлового минета и не возражала против нестандартных видов соития. Хотя я никогда не дурел от её запаха, не дрожал от желания, не сходил с ума от потребности её коснуться.
Просто… удовлетворял физическую потребность.
Но, возможно, именно в этом и заключалось преимущество таких отношений. Никаких сюрпризов, никакого беспорядка, никаких неконтролируемых эмоций. Всё предсказуемо и удобно.
Я снова взглянул на часы. До ужина оставалось ещё несколько часов, которые я мог посвятить работе. Открыл ноутбук, стараясь сосредоточиться на цифрах и графиках перед глазами, но мысли упорно возвращались к тому, как яростно сверкали зелёные глаза Майи, когда она швырнула документы мне в лицо.
«Чёрт возьми», – пробормотал я, потирая переносицу. Нужно было срочно выбросить эту девчонку из головы. Ведь это была всего лишь небольшая заминка в моём плане, не более того. Я привык добиваться поставленных целей, и эта ситуация не станет исключением.
Через пару месяцев, когда Майя обживётся в новой квартире, привыкнет к комфорту и заботе, она станет более сговорчивой.
А пока – ужин с Вероникой, деловые встречи, обычная жизнь. Жизнь, в которой нет места для дерзкой студентки с глазами цвета весенней листвы и непокорным характером.
Я сделал глубокий вдох и решительно переключил внимание на рабочие документы. Майя подождёт. В конце концов, она никуда не денется – теперь она зависит от меня. А я привык ждать, когда это нужно для достижения цели.
Глава 6
