На стенах Зубов увидел развешанные картины, а на тумбочке, отделявшей зону собственно прихожей от той части коридора, что вела в комнаты, стояла красивая и видно, что очень дорогая ваза. Да, господин Волков явно не бедствовал.
– Снимайте обувь и проходите, – скомандовала девица. – Вам куда удобнее? На кухню или в гостиную?
– А вам?
– Да мне без разницы. – Девица с колечком в носу независимо повела плечиком. – Если на кухню, то могу вам чаю предложить.
Вообще-то, Зубов предпочел бы оказаться в гостиной. Вдруг нужный ему Малевич висит там и можно будет осмотреть его в отсутствие хозяина.
– Я не хочу чаю, – сказал он. – А вы пейте на здоровье. Давайте я в гостиной подожду.
Девица, одетая в джинсы, такие широченные, что под ними легко можно спрятать что угодно, например небольшого размера арбуз, провела Алексея в гостиную и ушла, плавно покачивая бедрами. Оставшись один, он с интересом стал оглядываться по сторонам. Комната, в которой он находился, выглядела богато и очень представительно. Главным ее акцентом был рояль, не пианино, а именно рояль, стоящий у окна. Зубов никогда не видел в квартире рояля.
Все стены комнаты увешаны картинами. Зубов подошел поближе. В живописи он, конечно, ничего не понимал, но на Айвазовского и Шишкина это, прямо скажем, не похоже. И на Малевича тоже. Интересно, и где Волков держит то самое полотно, которое собирается продать? Не в кладовке же.
В дальнем от окна углу стоял большой, довольно удобный диван, а рядом кресло, кожаное, тоже с виду очень комфортное. Не зная, что делать дальше, он уселся в него, продолжая оглядываться по сторонам. Так прошло минут десять. И сколько еще ждать? Не очень-то это похоже на пунктуальность, о которой говорила девица.
Как будто услышав его мысли, она снова появилась на пороге – нахмуренная.
– Ничего не понимаю. Дяди Савы до сих пор нет, хотя мы договаривались, что я сегодня заеду. Да и вы говорите, что вам назначено.
– Может быть, позвонить? – предложил Зубов.
Девица пренебрежительно фыркнула.
– Вы думаете, я до сих пор этого не сделала? Я позвонила сразу, как только вы пришли, но дядя Сава не берет трубку. Мне это не нравится. Может быть, пора обзванивать больницы?
Она не произнесла слова «морги», но Зубов подумал именно о том, что в судебном морге в относительной близости к этому дому сейчас лежит неопознанный мужской труп, до которого, возможно, тоже кто-то не может дозвониться. Вряд ли это мог быть господин Волков. Ему шестьдесят шесть, а найденному мужчине в районе пятидесяти, но все же совпадение нехорошее.
– Не надо пока никуда звонить, – сказал он чуть громче, чем следовало. – Давайте пока просто подождем.
– Хорошо, – покладисто согласилась девица. – А вы, вообще, кто?
– Покупатель, – подумав, сообщил Зубов. – Потенциальный. Ваш дядя дал объявление в интернете о продаже картины Малевича. Вы что-нибудь об этом знаете?
Девица осмотрела его с ног до головы критическим взглядом. В том, что взгляд был именно критическим, не оставалось ни малейших сомнений.
– Вы не очень-то похожи на человека, который может интересоваться Малевичем, – вынесла свой вердикт она.
Зубов внезапно разозлился. Тоже мне, чучело с кольцом в носу. Сама из племени мумбо-юмбо, а делает смелые выводы про человека, которого видит в первый раз в жизни. Впрочем, злость была качеством непрофессиональным, а потому усилием воли Зубов выключил ее, мило улыбнувшись девице.
– Я – нет. Но меня попросил мой хороший друг. Он живет в другом городе, так что ему нужно знать, имеет его поездка сюда смысл или нет.
– Я сейчас принесу вам картину. Чтобы вы могли составить первое мнение, пока дяди Савы нет.
Она вышла из комнаты и через пару минут вернулась, бережно неся в руках вставленное в раму полотно, на котором чередовались непонятные круги, квадраты и прочие цветовые пятна, от которых у Зубова тут же заболела голова.
– То есть вы в курсе, что ваш дядя ее продает? – спросил он.
– Конечно, в курсе. – Девица снова пожала плечами. – Что тут секретного. Но он мне не дядя. Мы вообще не родственники.
Зубов моментально напрягся. Не дядя? А что тогда эта фифа с пирсингом делает в квартире постороннего человека? И как, вообще, она сюда попала в его отсутствие? Или она его любовница?
Девица, казалось, снова прочитала его мысли.
– Это пошло, – заявила она, сердито вздернув нос. Довольно курносый.
Из-за носа, а еще формы лица, заметно сужающегося ото лба к подбородку, она казалась похожей на кошку. Еще в лице угадывалась какая-то едва заметная асимметрия, придававшая легкую загадочность. Это лицо хотелось рассматривать снова и снова.
– Это глупо и пошло считать любую встреченную женщину чьей-то любовницей. Дядя Сава – старинный друг моей бабушки. Точнее, моя бабушка всю жизнь дружила с Нюточкой. Со школы. И я в этом доме бываю с самого детства. И ключи у меня есть, еще с тех пор, когда я в институт поступила и училась тут, по соседству. Я тогда между парами забегала проведать Нюточку, потому что она болела очень, и мои визиты были кстати.
Выглядело это так, будто она перед ним оправдывается. Зубов никак не мог понять, с чего бы ей это делать. А еще он не понимал, кто такая Нюточка.
Институт неподалеку. Получалось, что девица училась в том самом Университете промышленных технологий и дизайна, на территории которого Зубов сегодня утром осматривал труп.
– Вы так-то не волнуйтесь, – сказал он примирительно. – Мне нет никакого дела до ваших взаимоотношений с дядей Савой. Кстати, вы бы попробовали позвонить ему еще раз.
Девица послушно достала телефон и набрала номер. Зубов услышал длинные гудки, но трубку по-прежнему никто не брал. И что ему делать? По-хорошему, нужно созвониться с Дорошиным и, пользуясь отсутствием хозяина, показать ему картину по видеосвязи. Если непонятная девица разрешит, конечно.
– Как вас зовут? – спросил он, чтобы наладить контакт.
– Велимира.
Видимо, на лице майора Зубова отразилось непонимание, потому что девица вдруг громко рассмеялась.
– Ну, вот так меня родители назвали. Мечтали, чтобы я повелевала миром. Архаичное восточнославянское имя. Не Катя и не Аня. Мне нравится.
Из всего, что она сказала, Зубов услышал только «не Аня». Вернее, услышал он и все остальное, но только это слово опять задело натянутые оголенные провода-нервы, заставив дернуться от электрического разряда. Он никогда не привыкнет. Никогда. И никогда не забудет.
– Простите, меня не интересуют ваши семейные подробности. – От испытанной боли он хамил, потому что иначе не мог с ней справиться. – Могу я позвонить своему другу и показать ему картину по видео? Мне бы не хотелось больше ждать. В зависимости от того, что скажет мой друг, я либо приду еще раз, либо новая встреча просто не будет иметь смысла.
– Пожалуйста, – снова пожала плечами девица и вышла из комнаты, чтобы не мешать.
Фу-ты ну-ты, нам не чужда душевная тонкость. Велимира. Ну надо же. Впрочем, похожая на кошку девица его совершенно не интересовала. Повернувшись к картине, которую она водрузила на диван, Зубов вытащил телефон и позвонил Дорошину.
Глава вторая
По видеосвязи ничего существенного полковник Дорошин сказать не смог. Видно было плохо, да и говорить приходилось вполголоса, чтобы не услышала скрывшаяся за дверями Велимира.
– Все же я склоняюсь к тому, что это подделка, – вздохнул Дорошин. – Так я, пожалуй, своему заказчику и скажу. В любом случае сделка крайне сомнительная, так что вкладывать в нее деньги, весьма немалые, я ему не порекомендую. Спасибо, Леша. Очень помог. Других просьб пока не будет, так что можешь покидать сей негостеприимный дом.
– Почему негостеприимный?
– А какой, если хозяин не явился на назначенную им же самим встречу. Впрочем, это уже не важно. Мой интерес к картине исчерпан. Еще раз благодарю.
Заверив Дорошина, что он всегда рад помочь, Зубов отключил телефон и спрятал его в карман. По большому счету теперь делать ему в этой квартире совершенно нечего, но уходить почему-то не хотелось. Всеми фибрами своей сыщицкой души майор чуял, что квартира эта вместе с ее непунктуальным хозяином имеет самое прямое отношение к сегодняшнему происшествию по соседству.
И как перейти к тому, что его действительно интересует? К счастью, девушка с косичками предоставила ему такую возможность.
– Ну что? Показали картину? – спросила она, появившись в дверях гостиной.
Лицо у нее было хмурое и какое-то встревоженное.
– Да, показал. Можете забирать, – сказал Зубов, сделав упор на слове «забирать».
Чуткое ухо Велимиры расслышало вложенный в интонацию смысл.
– Вас полотно не заинтересовало? Точнее, вашего приятеля.
Что ж, на сказанное она обращала внимание. Так и запомним.
– Нет, он уверен, что это не настоящий Малевич.
– Дядя Сава тоже в этом сомневается, – вздохнула Велимира. – Он все-таки неплохо разбирается в живописи. Он так и сказал дяде Борику, мол, могут быть неприятности, если выяснится, что это подделка. Но тот настаивал, чтобы дядя Сава все равно выложил этот лот на продажу. Это же его картина.
Так, в истории, помимо дяди Савы и Нюточки, появился еще и неведомый Зубову дядя Борик. Он лицом сыграл непонимание, и Велимира тут же охотно пояснила:
– Дядя Борик – младший брат Нюточки.
– А Нюточка?
– О! Простите, я как-то упустила из виду, что вы незнакомы с дядей Савой. Нюточка была его женой. А еще концертмейстером. Они много лет выступали вместе. Вскоре после выхода на пенсию она заболела. Рак желудка. Она несколько лет так мужественно боролась. И операция прошла успешно. Это было как раз тогда, когда я училась в институте и забегала к ним ее проведать. Я вам рассказывала.
Зубов кивнул, что помнит.
– Ну вот. А потом Нюточка все-таки умерла, и дядя Сава ужасно переживал. В ней была вся его жизнь. В ней и в музыке, а тут он в одночасье лишился и того и другого. Его страшно мучило, что он остался совсем один. Конечно, дядя Борик его не бросал, да и мы тоже, но все же это совсем не то. Вы же понимаете.
– А что же дети?
– У дяди Савы и Нюточки их не было. Дядя Сава очень много выступал, он в молодости был крайне известным, практически знаменитым. И ребенок в доме мог помешать, поэтому Нюточка пошла на такую жертву. Она всю свою жизнь положила на алтарь его карьеры. Зато они очень помогали племянникам. У Татьяны, младшей сестры дяди Савы, двое детей, Игоша и Олежка. А у дяди Борика – дочь Иринка. Правда, после развода бывшая жена запрещала ему с ней видеться.
От обилия имен у Зубова голова пошла кругом. Чтобы окончательно не запутаться, он выудил из звонкого потока одно, самое главное, поскольку именно оно имело отношение к фальшивому Малевичу.
– А этот Борик, которому принадлежит картина, он кто?
Велимира вдруг рассмеялась. Звонко, от души.
– Если бы вы хотя бы раз видели дядю Борика, то не задавались бы таким вопросом. В том-то и дело, что он никто. Точнее, в девяностые годы он был довольно успешным бизнесменом, раскрутившимся на торговле ваучерами, но потом прогорел на какой-то крупной сделке и лишился практически всего. Жена от него как раз тогда и ушла, забрав дочь. Квартиру, которую он купил, он им оставил. Жене с дочкой досталась вполне приличная трешка, а себе нашел комнату в коммуналке. Он очень сильно пил. Совсем опустился. Работал каким-то сторожем, лишь бы на бутылку хватало. Нюточка его всегда подкармливала. Денег не давала, знала, что пропьет, зато столовался он у них практически всегда.
Труп у ограды университета крайне подходил на подобное описание. Опустившийся, сильно пьющий человек, вхожий в дом, где можно раздобыть дорогой «Макаллан».
– Велимира, простите, а у вашего дяди есть виски?
– Он мне не дядя, я же вам объяснила. – Девица посмотрела на Зубова с легким осуждением. – Впрочем, я и сама не знаю, зачем вываливаю на вас эту семейную историю.
Еще не хватало, чтобы она замолчала.
– Нет, мне интересно. Так как у Савелия Игнатьевича с запасами виски?
– А вы что, выпить хотите? – Теперь в ее взгляде читалось презрение. – Но я тут не хозяйка, так что стаканчик не налью. Придется вам ждать дядю Саву. Хотя зачем, если картина вас больше не интересует?
– Нет-нет, выпить я не хочу. Мне просто интересно проверить одну свою догадку. Судя по окружающей обстановке, ваш дя… Савелий Игнатьевич – человек с тонким вкусом. Вот мне и стало интересно, распространяется ли это на выбор алкоголя тоже. Вы знаете, какой виски он предпочитает?
– Дядя Сава практически не пьет. Сначала он голос берег, а потом привычки так и не сформировалось. Он может вечером выпить бокал виски со льдом. И предпочитает односолодовые сорта. Например, «Макаллан».
Совсем горячо. Черт побери. Неужели он, Зубов, сейчас определит имя сегодняшней жертвы.
– Нет, я положительно начинаю беспокоиться. Куда мог подеваться дядя Сава? И почему он не берет трубку?
Девица достала телефон, потыкала в него наманикюренным пальцем, поднесла к уху, послушала длинные гудки, отключилась, уставилась Зубову прямо в лицо.
– Вы знаете, что нужно делать в подобных случаях?
Разумеется, он знал.
– Писать в полицию заявление об исчезновении человека.
– Но его же примут только через трое суток.
– Вовсе нет. У вас устаревшие сведения. Полиции категорически запрещено отказывать в приеме таких заявлений, независимо от продолжительности отсутствия человека и места предполагаемого исчезновения.
– Да? И как это сделать?
– Вы можете обратиться в территориальный орган МВД России по месту жительства или в Бюро регистрации несчастных случаев. Можно просто позвонить по телефону 102. Оператор дежурной смены обязан принять ваше сообщение или назвать телефон дежурной части ближайшего подразделения полиции, куда вы можете обратиться лично. Правда, при себе вам нужно будет иметь документы, удостоверяющие вашу личность, а также документы, содержащие сведения о пропавшем. У вас они есть?
– Посмотрю в кабинете.
Велимира выскочила из комнаты, и Зубов, поколебавшись, пошел вслед за ней. Савелий Игнатьевич Волков его сейчас не интересовал ни в малейшей степени. А вот снова перевести разговор на таинственного дядю Борика нужно просто позарез.
Девицу он нашел в кабинете, где она самозабвенно рылась в стоящем в углу секретере.
– Паспорта дяди Савы нет, впрочем, это и неудивительно. Он всегда носит его с собой. Что еще может пригодиться?
Зубов пожал плечами.
– Вас могут попросить вспомнить особые приметы пропавшего человека. Ну там наличие и расположение шрамов, родинок, татуировок…
– Вы с ума сошли. Какие татуировки могут быть у бывшего оперного певца?
– Тогда физические недостатки, травмы, сведения о вставных зубах, приметы одежды. Какие портфель или сумка у него могут быть с собой, какие очки, бумажник, часы. Вот вы уже помните, что он всегда носит с собой паспорт. Это хорошо. Желательно также располагать информацией о круге общения пропавшего человека, о характере их взаимоотношений, о наличии конфликтов, возможных долгах и все такое.
Теперь во взгляде Велимиры читалось плохо скрытое подозрение.
– А вы откуда про все это знаете?
