«Остров Улей – центр управления и контроля Корпорации. В настоящее время представляет собой небольшой город, защищенный высокой многофункциональной стеной. Здесь расположены офисы и командные центры, откуда координируются действия на других островах. Также на острове имеются жилые зоны, где обитают привилегированные члены общества; парки и центры для досуга, учебные учреждения и другая необходимая для комфортного проживания инфраструктура. В целях безопасности и сохранения строгой секретности своего местоположения остров непрерывно перемещается.»
«Мир, который мы знали, исчез в огне и хаосе. Пандемия М-вируса стремительно и неотвратимо накрыла планету, переродив обитателей материков в чудовищных мутантов. Плавающие города стали для нас последним приютом, и мы никогда не забудем, какой вклад внесла Корпорация в наше спасение. Нам дарован уникальный шанс сохранить человеческую популяцию и возродить ее величие. Но нам нельзя забывать, что ненасытный свирепый враг с каждым днем становится опаснее и сильнее. Его главная цель – разрушить и уничтожить все, что мы успели создать.
Улей делает все, чтобы укрепить оборону и обеспечить жителей необходимыми ресурсами для существования. У нас есть еда, вода, крыша над головой и Водный Щит Акватории, не позволяющий внешним опасностям проникнуть на острова. В этой суровой реальности Корпорация является надежным столпом, ведущим нас к спасению, и мы обязаны мобилизовать все усилия и ресурсы, чтобы выступить единым фронтом против общей угрозы.
Перед лицом опасности мы все едины. Именно поэтому я, Ариадна Дерби, дочь президента Корпорации Улей, готова вступить в ряды „инициаров“ Полигона и пройти обучение наравне с остальными рекрутами. Я верю, что общими усилиями мы найдем способ уничтожить шершней и приведем наш мир к победе.»
Закончив читать текст вступительной речи, я вопросительно смотрю на мать, невольно залюбовавшись гладкостью ее атласной кожи и идеально уложенными пепельно-белыми волосами. Вакцина против старения затормозила естественные процессы разрушения организма в тот момент, когда она начала ее принимать. Сейчас мама выглядит не старше сорока лет и даже мне неизвестен ее точный возраст.
Сколько себя помню, она всегда была такой – прекрасной, элегантной, излучающей несгибаемые силу и твердость. Красивая женщина, мудрый и жесткий политик, образцовая мать и жена. Она – безупречна. Иногда мне хочется хоть немного походить на нее, но потом я вспоминаю, что мой отец – самый красивый мужчина в Улье, и глупые мысли быстро исчезают, потому мое лицо – его точная копия. Темные волосы, ярко-голубые глаза, форма губ и даже скулы. От мамы мне достались только аристократичная бледность и родимое пятно на ключице.
– Как тебе, мам? Не слишком пафосно? Может стоит немного сократить? – спрашиваю я, бегло переглянувшись с Дрейком.
Андроид улыбается и, чтобы не мешать нашему разговору, тактично отворачивается к стеклянной перегородке, разделяющей гостиную и спальную зону соты[1 - Соты – шестигранные жилые отсеки центральной башни острова Улей.].
Дрейк – высокоинтеллектуальная многофункциональная машина с внешностью человека и телосложением древнегреческого бога. А еще он – экспериментальный образец, созданный в лабораториях «Новой Атлантиды». Изначально разработки биоинженеров планировалось использовать в военных целях, но нехватка ресурсов и ограниченные технические характеристики сделали невозможным массовое производство и программу пришлось свернуть. Мне достался единственный экземпляр, чему я безмерно рада. Не представляю Дрейка в образе киборга-убийцы.
– Ты сама как думаешь? – склонив голову, мама немного хмурит изящные брови. В ее серебристо-серых глазах снова появляется выражение глубокой печали. Она никогда не скажет этого вслух, но я знаю, что ей невыносима сама мысль о том, что мне придется покинуть безопасный остров.
– Я бы оставила только последний абзац, – неуверенно пожимаю плечами, размышляя о том, как трудно будет выучить текст целиком. Выступление уже завтра. Мое обращение в режиме реального времени увидят жители всех островов, и я не имею права облажаться.
– Дрейк написал речь? – от проницательного материнского взгляда ничего не утаишь.
Она абсолютно права. У меня бы мозгов не хватило выдать даже треть написанного.
– У него это лучше получается, мам. Дрейк гораздо умнее меня.
– На Полигоне ты должна будешь думать своей головой.
Мама, как обычно, пытается призвать меня к благоразумию, но я, правда, не понимаю, зачем отказываться от технологических возможностей, способных существенно сократить время на выполнение тех или иных задач. Это же полная бессмыслица!
– Папа сказал, что его можно взять с собой, – упрямо поджимаю губы.
– Дрейк – не телефон. Его не уберешь в тумбочку и не сдашь в камеру хранения, – вздыхает мама.
– Он не займет много места и будет поддерживать порядок в общежитии, – лучезарно улыбаюсь я. – Уверена, что все инициары придут от него в восторг. Мы сможем больше заниматься учебой и тренировками, и меньше тратить времени на бытовые обязанности.
– Рина, я вовсе не против того, чтобы Дрейк поехал с тобой, – грациозно поднявшись с дивана, мама подходит к огромному аквариуму с золотыми рыбками и кончиками длинных красивых пальцев дотрагивается до толстого стекла. – И я понимаю, как важно укрепление единства и солидарности между кастами нашего общества, но…
– Ты не хочешь, чтобы ехала я, – заканчиваю ее мысль, встречая в мутном отражении отчаянный взгляд матери. – Это мой долг. Мы обязаны продемонстрировать свою близость к народу, смягчить имеющийся разрыв и заткнуть рты недовольным. Как дочь президента и главы Верховного Совета, я должна служить примером, а не прятаться за стенами нашего острова. Закон един для всех, и ты сама голосовала за него, – напоминаю я.
– Ты тогда еще не родилась, – качнув головой, тихо отзывается она.
– Но мой брат…
– Замолчи, – ее резкий голос обдает меня волной холода.
– Мы молчим об этом уже много лет! – восклицаю я, понимая, что причиняю ей жуткую боль, но и мне нелегко говорить о том, что случилось. – Эрик погиб не на Полигоне, мам. Он прошел обучение и был лучшим и сильнейшим из охотников. Его смерть – трагическая случайность.
– Это не было случайностью, Рина, – царапнув ногтями стекло, мама сжимает пальцы в кулак.
Я зажмуриваю глаза, пряча подступившие слезы, грудную клетку пронзает острым спазмом. Неутихающее с годами чувство вины вспыхивает с новой силой.
Мама права. Это не было случайностью.
Восемь лет назад катер, направляющийся в Новую Атлантиду, атаковали шершни. Никто из солдат не заметил их приближения. Не сработали ни датчики оповещения, ни автоматизированные оборонительные системы. Они появились словно из ниоткуда и убили всех, кто был на борту, включая моего старшего брата. Выжила только я…
Если бы можно было что-то исправить и вернуть время вспять – клянусь, я никогда бы не потребовала на свой десятый день рождения экскурсию на «Новую Атлантиду», и Эрику не пришлось бы меня сопровождать.
Но я была ребёнком. Наивным, глупым, избалованным ребенком, не осознающим опасности. Мне отчаянно хотелось выбраться за пределы Улья и увидеть другие острова, но вместо прогулок по технологическим центрам и научным лабораториям «Новой Атлантиды», я окунулась в самый жуткий кошмар человечества.
Не знаю, можно ли назвать везением то, что моя детская память стерла детали пережитого ужаса.
Смогла бы я сохранить разум, если бы помнила, как умирал мой брат и остальные люди, находящиеся на катере?
Нет… Наверное нет, но это могло бы объяснить, как мне удалось выжить и избежать заражения.
– Не забывай, Рина, никто не должен знать, что ты тоже находилась на борту, – глухо произносит мама. – Нельзя об этом говорить. Никому. Никогда. Ты слышишь меня? – оглянувшись, она пристально смотрит мне в глаза.
– Я знаю, мам, – кивнув, сжимаю на коленях дрожащие пальцы и задаю вопрос, на который не решалась раньше. – Поэтому мне приходится каждый день спускаться на медицинский уровень и сдавать кровь? Со мной что-то не так, и вы ищите причину?
Мама не отвечает, стальные радужки темнеют, теряя свою прозрачность. Побледневшие губы сжимаются, словно она боится сказать то, что мне нельзя знать.
– С тобой все в порядке, милая, – наконец произносит мама, отводя взгляд в сторону.
– Значит, не нашли… – выдыхаю с упавшим сердцем.
– Тебя спасло чудо.
«Почему тогда оно не спасло моего брата и остальных?» – мысленно кричу я, закрывая лицо ладонями.
Мама приближается бесшумно, садится рядом и мягко привлекает меня к себе. Я утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи и вдыхаю знакомый теплый аромат. На минуту позволяю себе расслабиться в ласковых объятиях матери и не думать о пресловутом долге. В конечном итоге, никто меня не принуждал принимать решение об отправке на Полигон.
Я могла выбрать другое место для обучения: подать документы в исследовательский центр генетики и вирусологии на Новой Атлантиде или в университет Морских наук в Маринории. Или остаться здесь, в Улье: поступить на любое направление в местные образовательные учреждения. У правящих семей есть особые привилегии, распространяющиеся на выбор будущей профессии, хотя, о чем я говорю… Большинство элитных отпрысков не собираются тратить свою веселую сытую жизнь на какую-то работу.
Мой брат был другим… Он собирался стать новым лидером и сплотить наше общество, искоренив периодически возникающие волнения. В свои двадцать лет он успел добиться многого, на своем примере доказав, что сын верховного правителя способен сражаться с нашими врагами, отважно защищать границы, стоя плечом к плечу с представителями низших каст и не требуя для себя особых условий и высоких званий. Эрика уважали и знали в лицо на всех островах. К его мнению прислушивались. Ему верили. За ним готовы были идти.
Если бы не трагическая гибель брата, моя жизнь сложилась бы иначе. Совсем. Кардинально. Но не сложилась… Теперь я должна искупить свою вину и продолжить то, что начал он. И когда я говорю о долге, имею в виду именно это.
– Моя речь – полное фуфло, – признаю с горьким смешком, ощущая, как мама нежно проводит изящными пальцами по моим волосам. Я жду, что она возразит, будет убеждать, что красивой девушке спишут любую оплошность, но слышу совсем другое:
– Мы можем всё отменить, – мама отстраняется, устремляя на меня серьезный сосредоточенный взгляд.
– А как же вечеринка, на которую слетятся все сливки общества? – пытаюсь отшутиться я.
– Это не проблема, Рина, – уверенно отвечает она, коснувшись моей щеки.
– Не надо, мам. Я приняла решение, – выдавливаю из себя скупую улыбку. – Интенсивное обучение длится всего год, а потом я смогу выбрать, в какой сфере применить свои новые навыки… Время пролетит быстро.
Мама смотрит с грустью, качает головой, прячет свою боль за безупречной маской. Я так пока не умею. Мы обе молчим о том, что за год может случиться слишком много нехороших вещей. Например, я могу провалить экзамен после трёхмесячной экспресс-подготовки.
Провалить – это не просто вылететь из рядов инициаров.
Провалить означает – не выжить.
Глава 2
Гидрополис
«Гидрополис – самый крупный и густонаселённый плавающий остров, специализирующийся на добыче пресной воды и полезных ископаемых для обеспечения нужд других островов. Его инфраструктура включает: систему гидроэнергетики, заводы по опреснению воды, буровые платформы и плотные городские постройки, состоящие из многоквартирных зданий с низким уровнем комфорта. Основное население – рабочий класс.»
– Привет, заходи, – открыв дверь, Шон бегло осматривает тускло освещенный узкий проход и только потом запускает Теону внутрь.
– Снаружи настоящий шторм, – жалуется девушка, переступая порог. С ее дождевика стекает вода и на полу мгновенно образуется лужа. – Извини, я все уберу, – не дождавшись ответной реплики, гостья вешает дождевик на крючок и с беспокойством всматривается в напряженное лицо парня.
Шон проделывает то же самое, изучающе сканируя ее непритязательный скромный наряд, состоящий из свободных брюк, бледно-голубой рубашки, повязанной на животе и забрызганных дождем кроссовок. Короткие светлые волосы вьются о влаги на концах. Красивые пухлые губы неуверенно улыбаются. Она определенно что-то прячет за спиной, в нефритовых глазах горит лукавый блеск, а Шон ужасно не любит сюрпризы.
– Ты рано, – хмуро бросает он, хотя это совсем не так. Девушка явилась минута в минуту.
– Я вовремя, – взглянув на часы в крошечной прихожей, констатирует она и протягивает парню небольшой сверток, завернутый в бумагу. – Это тебе.
– Что там? – закрыв за девушкой входную дверь, спрашивает Шон, вопросительно глядя на аппетитно благоухающий презент.
– Камбала, – широко улыбается Теона. – Отец перевыполнил план по улову и ему выделили бонус. Я сказала, что у тебя день рождения, и он закоптил его специально для тебя.
– Не надо, – поджав губы, он пихает сверток обратно, но Теона ловко уклоняется.
– Не будь идиотом, Шон. Это же от чистого сердца. Подарок. И еще, – девушка сует руку в карман брюк, извлекая оттуда яблоко. Настоящее, сочное, румяное и ароматное. Вот от чего он точно не сможет отказаться. Рыба пусть и редко, но появлялась в их скромном жилище, а вот настоящее яблоко Шон видит впервые.
– Откуда? – обхватив спелый фрукт, он подносит его к лицу и с наслаждением вдыхает божественный запах.
– Моя тетя получила должность на одной из ферм Маринории. Я говорила тебе, – с укором напоминает Теа.
– Да? Я не помню, – пожав широкими плечами, парень плетется в единственную в квартире комнату, которая является одновременно кухней, спальней и гостиной.
Теона скидывает обувь и идет за ним, автоматически подбирая по пути разбросанные вещи. С тех пор как мать Шона забрали на лечение в Новую Атлантиду, их и без того убогая квартирка заросла грязью. Приборкой заниматься некому. Отец на смене на буровой, а Шон, чтобы не умереть с голоду, сутками горбатится на мусороперерабатывающем заводе.
– Тетя с семьей переехали на Маринорию еще месяц назад, – поясняет Теона, стирая пыль с задвинутого в угол стола, за которым уже сто лет никто не собирался для совместного ужина. – А вчера почтовым катером нам пришла посылка. Не переживай, яблок было целых пять. А еще один большущий и сладкий апельсин! – восторженно восклицает девушка.
– Повезло, – кивает парень, с наслаждением вгрызаясь в сочное яблоко.
– Ага, – соглашается подруга, скользнув взглядом по его всклоченным каштановым волосам, вытянутой полинявшей футболке, застиранным до дыр джинсам и босым ногам.
Теона недовольно поджимает губы, но ничего не говорит. А он не собирается оправдываться за неряшливый внешний вид. У него сегодня первый за две недели выходной, и он планировал хорошенько отоспаться перед завтрашней сменой, но Теа упорно настаивала на встрече.
– Мама тоже подавала заявку. Ей отказали. Сказали, что не подходит по возрастным параметрам… – девушка эмоционально разводит руками. – На маринорские фермы не принимают работников старше тридцати лет. Это такая чушь! Моя мама еще полна сил! И я могла бы ей помогать.
– Теона, тебя в любой момент могут призвать на Полигон, – съев яблоко вместе с сердцевиной, Шон принимается нарезать копчёную рыбу на небольшие куски, сглатывая излишки обильно выделяющейся слюны.
То, что девчонка периодически его подкармливает, сильно бьет по гордыне, но он успокаивает себя тем, что семья Теоны может себе это позволить. Ведь им не приходится приобретать лекарства в счет причитающегося продовольствия. Шон ничуть не завидует, просто мысленно озвучивает факт. Здоровье в Гидрополисе – самый дорогой ресурс. Больные не могут работать, им требуется лечение, а это означает, что семье придется трудиться вдвое больше, ущемлять себя в еде и необходимых вещах.
– Тебя теперь тоже могут забрать, – мрачно вздыхает Теона.
Парень наливает в стаканы настойку на водорослях, которую отец держит в шкафу для особых случаев. А сегодня вроде как именно такой. Хотя Шон предпочел бы и вовсе не праздновать.
– Ты видел выступление столичной принцессы? – присев рядом с другом на деревянный табурет, интересуется Теона. Ее взгляд рассеяно скользит по ужасающе реалистичной татуировке змеи, выползающей из-под ворота его футболки. Хищно распахнутая ядовитая пасть жуткой гадины расположена на выбритом виске парня, а длинный чешуйчатый хвост обвивает бицепс в смертельном захвате. Теа непроизвольно вздрагивает и отводит взор. К такому устрашающему зрелищу невозможно привыкнуть.
– А есть те, кто не видел? – облизав жирные пальцы, Шон подает гостье наполненный наполовину стакан.
– Думаешь, она действительно вступит в ряды инициаров? – понюхав содержимое, девушка кривится, но не отказывается.
– Мне плевать, Теа. Эти люди если и нисходят до таких, как мы, то только с выгодой для себя. Не стоит верить всему, что транслируют голограммные экраны, – категорично рассуждает Шон.
– Я и не верю, – смутившись, оправдывается Теа. – Мне просто любопытно. Она такая… Как из другого мира.
– Девчонка как девчонка, – небрежно пожимает плечами Шон, недоумевая, почему они вообще обсуждают президентскую наследницу. Им до нее, как до Луны, и даже если эта фифа все-таки явится на Полигон – ни один волос не упадет с ее головы.
– Красивая… а платье какое? И волосы, словно шелк. Глаза голубые как небо. Ты видел у кого-нибудь из наших такую белую кожу? – восторженно щебечет Теона. Шон раздраженно хмурится.
– Нет, не видел. Потому что нам приходится с детства работать под палящим солнцем, а не маяться бездельем в стеклянной башне с кучей слуг и охраны.
– Ты слышал, что люди, живущие на столичном острове, не стареют и почти никогда не болеют?
– Вот поэтому у твоей прекрасной принцессы белая кожа, – усмехнувшись, бросает Шон.
– Почему? – искренне недоумевает Теа.
– Потому что они вампиры, – щелкнув ее по носу, он заливисто смеется.
– А я уверена, что дело в другом. Ты изучал историю? До того как М-вирус выкосил почти всю человеческую популяцию, людей начали прививать вакциной от старости, – важным тоном возражает Теа.
– Ну и что?
