Что ж такое?
Может, взять отпуск?
Нет.
В отпуске не будет работы. А без работы я буду думать…
О том, о чем не хочу.
О той…
Закрываю лицо руками.
Так, собраться. Сегодня большое совещание, сейчас займу мозг. Все будет как обычно.
Нет. Не будет.
Откуда-то в груди четкое понимание, что как обычно сегодня не будет.
Что-то, чему я не могу дать названия, крутится ужом и заставляет чувствовать. Чувствовать то, что я упорно хотел в себе выжечь.
– Елена, – нажимаю кнопку селектора, – поменяйте сорт кофе. Пожалуйста, прямо сегодня.
Откидываюсь в кресле.
Алеська никогда не путала.
И никогда ничего не забывала.
Молоденькая, первый раз ее увидел – думал, пустышка.
Ан нет.
Все всегда четко! Все поручения на отлично. Все мои пожелания угадывала на полшага.
Так, как с ней, мне ни с кем не работалось.
На мгновенье забываюсь, губы сами собой растягиваются в улыбке, а я вспоминаю…
Голосок – как звоночек. Глазки – звездочки. Сама всегда сияет.
Она была украшением моей жизни.
Моим счастьем, моим светом.
Она была той, ради кого я готов был перечеркнуть все.
И она меня предала.
Сильно жмурюсь.
Я когда-нибудь смогу это забыть?
Ответ приходит сам собой.
Нет. Не смогу.
Вот и сейчас мне кажется, что я слышу ее голос.
Безумно хочется, чтобы распахнулась дверь и чтобы она стояла на пороге! Такая же, как всегда! Нежная, с сияющими глазами и лучистой улыбкой. Чтобы сделала шаг вперед и тихо прожурчала:
– С добрым утром, Алан Газизович.
На работе она всегда звала меня по имени-отчеству. Даже если мы приезжали с утра вместе, не таясь. Все равно, переступив порог офиса, я становился для нее Аланом Газизовичем.
Алеся.
Что ж это так тяжело?
Время лечит?
Нет.
Время лишь притупляет острую боль, превращая болезнь в хроническую.
Я никогда тебя больше не увижу.
Приложу все усилия для этого.
Чтобы никогда.
Стискиваю зубы, впиваюсь в подлокотники кресла, смотрю на вход в кабинет.
Никогда.
И тут дверь распахивается.
Сердце пропускает удар, а во рту появляется вкус желчи.
Я перестаю дышать, когда слышу такое желанное:
– Здравствуй, Алан.
.
Алеся
– Я ее не пускала, – его секретарша пытается меня оббежать и вытолкнуть из кабинета.
Озирается на Алана, как нашкодившая собачонка.
А тот замер и пожирает меня глазами.
– Алан, нам надо поговорить. Мне нужно две минуты твоего времени, может быть, меньше.
Алан Багауддинов деловой человек.
И я долго продумывала, что ему сказать.
Поговорить.
Нам просто надо поговорить.
Очень коротко и совершенно без эмоций.
– Выслушай меня, Алан, – смотрю ему прямо в глаза. – Это будет быстрее, чем выталкивать меня с охраной.
Он нервно дергается, его секретарша ахает.
– Елена, – поворачивается он к ней, – оставьте нас.
Несколько секунд ждет, пока закроется дверь за стильной седовласой женщиной, после чего оборачивается ко мне.
– У тебя две минуты.
– Алан, – я подхожу к столу, сажусь на один из стульев.
Это не наглость и не рассчитанная стратегия. Просто ноги меня не держат.
– Алан, – снова начинаю я. – Мне нужна твоя печень.
.
Алан
– Тебе нужно что? – не верю своим ушам.
Это что, какая-то шутка? За эти два года Алеся сошла с ума и вступила в какую-то секту?
– Алан, для тебя это абсолютно безопасно, – начинает она чуть дрожащим голосом.
– Так, подожди, – я кладу ладони на стол. – Ты… – хочу сказать, что ты разносишь в клочья мое сердце, растаптываешь всю мою жизнь, но…
Она не заслужила таких признаний. Пусть будет то, что заслужила.
– Ты показываешь себя беспринципной продажной дрянью, проводишь невесть где два года, а потом появляешься тут и…
Смотрю на нее вопросительно.
Я вообще не понял, что она сейчас говорит!
– Алан, – ее глаза сверкают, но не так, как в прошлом.
Сейчас это огонь отчаявшейся, готовой на все женщины.
– Ты волен думать и говорить все, что угодно, – она стискивает пальцы до побелевших костяшек.
Я вдруг обращаю внимание на то, как потускнели ее волосы, как обрезались ее скулы…
– Алеся, ты больна? – внутри что-то екает.
И я понимаю, что если она сейчас ответит “да”, то получит от меня все, что просит, и даже больше. Потому что…
– Нет! – четко и уверенно произносит она. – Не я.
– Не ты? – склоняю голову, вслушиваясь.
Я не понимаю, чего она от меня хочет.
– Болен мой сын! – она отводит взгляд, вздергивает подбородок, а меня словно окатывает ушатом холодной воды.
Сын.
Она родила.
Мальчика.
– У Дени редкое заболевание печени, – быстро-быстро проговаривает она явно подготовленный текст. – Нужна пересадка. Я не подхожу как донор, – в этом месте ее голос вздрагивает. – Нас поставили в очередь, но, Алан, он может не дождаться, – она переводит взгляд на меня. – Я тебя умоляю, сдай анализы. Ты должен подойти.
– Откуда такая уверенность? – кривлюсь, пытаясь унять дрожь под ребрами.
– Один из родителей обязательно подходит, – шепчет она. – Я не подхожу. Значит, должен подойти ты.
– Прекрати! – вскакиваю. – Остановись. Этот ребенок не имеет ко мне никакого отношения.
– Думай, что хочешь, – она тоже резко встает.
Ее стул опрокидывается, но она не обращает на это никакого внимания.
– Думай, что хочешь, но я умоляю тебя, попробуйся!
– Алеся, что тебе нужно? – я и не заметил, когда начал орать. – Тебе нужны деньги!
– Нет! – аж пополам сгибается. – Нет! Мне нужен ты! Нам нужен ты! Ты должен подойти!
– Алеся, прекрати нести чушь! – скидываю со стола какие-то бумаги. – Если хочешь, я оплачу лечение твоего сына, только не…
– Мне не нужны деньги! – она кричит.
